Бульдожья хватка - Роберт Бейли

спрашиваете меня, почему я работаю в Пуласки. Я вам отвечу. Эти ублюдки каждый день должны помнить: Боцифус Хейнс ничего не забыл. И этот бой я не прекращу никогда, Профессор. Никогда. Он у меня в крови. Для этого я родился. А себя не переделаешь. И когда я сказал, что вы сдрейфили, вы тотчас встрепенулись. Вы поднялись, чтобы драться. А сдадитесь — это будете не вы.

Он замолчал, тяжело переводя дыхание.

— Я и не сдаюсь, — возразил Том. Он яростно глянул на Хейнса, явно устав от нотаций.

Бо ответил яростным взглядом, но через несколько секунд его лицо расплылось в улыбке, и он глянул вниз.

— Мы те, кто мы есть, Том. Мы с вами — как этот бульдог.

Том смущенно поморщился и глянул на Массо, который мирно посапывал.

— Именно. — Бо улыбнулся и тоже посмотрел на собаку. — Вот Массо. Что вы видите? Смирный и добрый пес, который лижет вас в лицо и целый день дрыхнет. Он стал таким, потому что таким его за долгие годы сделали люди. Одомашнили. Слышите меня?

— Слышу, но что ты хочешь…

— Сейчас объясню. Английский бульдог — это не домашняя собачка. Английский бульдог — это потомок бульмастифа, бойцовый пес. Воин. В старые времена бульдогами пользовались полицейские, когда ловили бешеных быков. Бешеных быков. Они вцеплялись быку в нос и так держали, пока полицейский не надевал на быка узду. И Массо именно такой. Это его суть. Жаль, что вы никогда его таким не увидите. Он скоро уйдет, а его так никто по-настоящему и не обидел. Но готов спорить, Профессор, — даже сейчас, когда он уже стар, как Мафусаил, если кто его обидит — ему и в голову не придет отойти в сторонку, лечь на травку и умереть. — Он смолк. — Помяните мое слово. Я, Боцифус Хейнс, беру в свидетели Иисуса Христа — этот пес даст настоящий бой.

Том долго стоял и смотрел на него. Сквозь сосны пробивался легкий ветерок. Наконец он не выдержал и улыбнулся.

— Откуда ты столько знаешь про бульдогов?

— Джэзз любит смотреть исторический канал. — Бо ухмыльнулся. — По большей части всякую хрень показывают.

Макмертри засмеялся — и низ живота откликнулся болью. Он покосился на Хейнса.

— Ты хочешь сказать мне, что я — бульдог?

Бо улыбнулся и с легким прищуром подошел поближе.

— Хочу сказать, что вас обидела юридическая школа и лично Джеймсон Тайлер, и если не дадите им сдачи — откажетесь от себя самого. Что вы больной и старый — не имеет значения. Вы такой, какой есть. Как и я. — Он помолчал. — Как и Массо.

Он подался вперед, обхватил Тома и крепко стиснул.

— Это мое заключительное слово, старый вы пес.

Бо пошел было прочь, но, не поворачивая головы, остановился.

— Профессор, извините меня за последнее предложение в этой статье. Я подумал, вас надо подтолкнуть в верном направлении.

Том наморщил брови и взял газету. Он не дочитал ее до конца, ему хватило того, что там написали о Дон. Последнее предложение просто пропустил. Теперь прочитал вслух — и кровь бросилась в голову.

«Нам стало известно, что Профессор болен и, возможно, при смерти, поэтому он уехал на семейную ферму в Хейзел Грин, Алабама».

— «Болен» и «при смерти» — это они добавили сами, но штрих получился неплохой, — сказал Бо и пошел к своей машине.

— Черт возьми! — воскликнул Том. — Они слетятся сюда, как стервятники! Зачем ты это сделал?! — Том был в отчаянии.

Добравшись до просеки, Хейнс повернулся — на лице его играла улыбка.

— Вы не можете прятаться здесь вечно, старый пес.

45

Над кукурузными полями занялся рассвет — Рик всматривался в кирпичную ферму. Хватит тянуть резину. Надо сделать то, зачем ты сюда приехал. Он потянул кофе из бумажного стаканчика, но продолжал сидеть в машине. На пассажирском сиденье лежала статья из вчерашней газеты. Ее и адрес Профессора принес ему Пауэлл.

— Поезжай к нему, — настаивал Эмброз. — Узнаешь все из первых рук. Он все-таки Профессор, что бы там ни было. Он тебе поможет.

Рика одолевали сомнения. Весь прошлый год особой помощи от Профессора не было. Из-за него Дрейк лишился работы в лучшей юридической компании штата. Он передал дело, которое разваливается на глазах. Рик просил Профессора не вмешиваться, а тот сосватал ему помощницу, которой уже и след простыл. Свою «шлюху», как выразился Тайлер.

Дрейк отпил из стаканчика кофе. Все это уже не имеет значения. Через три дня суд, а у него на руках — одна мелочь. Полицейское управление Фонсдейла определило, что грузовик Морриса вылетел за ограждение на трассе 25 и взорвался, врезавшись в дерево. По предварительному заключению, у машины отказали тормоза, и Мул потерял над ней контроль.

Но Дулиттл об этом и слышать не хотел.

— Мул — механик от Бога; грузовик, может, и поездил на своем веку, но был отстроен, как скрипочка. Чтобы отказали тормоза — быть такого не может.

Смерть двоюродного брата Ду принял очень близко к сердцу и ни секунды не сомневался в том, кто виновен в его смерти. Он так и сказал Рику и Пауэллу, когда они примчались к нему на следующий день после аварии. Разъяренный Ду махал на них кулаками, друзьям пришлось его сдерживать.

— Глаза мои вас, говнюков, не видели бы. Смерть брата — на вашей совести.

В глубине души Дрейк знал — он прав. Мул умер через три часа после разговора. Свой грузовик он холил и лелеял, никаких врагов у него вроде бы не было. Значит, вывод один. Джек Уиллистоун кого-то нанял следить за ними, и этот кто-то спровадил Мула на тот свет. «Убийство! Не надо психовать, но это так и есть». От одной этой мысли Рик покрывался гусиной кожей и постоянно поглядывал в зеркальце заднего вида.

Дальше — что с Уилмой? Тайлер не стал ее допрашивать, а ведь он не из тех, кто может проморгать опасного свидетеля. В классе ему не откажешь. Раз он не стал брать у нее показания, на то есть причина. В желудке засвербило. Около месяца назад он послал Ньютон ее свидетельское заявление, где было точно изложено то, что она сказала ему и Дон в «Песках», но ответа не получил. И к телефону она не подходит. На прошлой неделе Рик звонил трижды — никакого результата. Она должна подписать свидетельское заявление до начала суда — иначе брать ее в свидетели нельзя.

Дрейк вздохнул, от всех этих вопросов и сомнений голова шла кругом. Нервничая, он