Замкнутый круг - Александр Рогинский

Иван Пантелеевич Дроздов оказался пожилым со следами смертельной усталости на лице человеком. Был он высок, худ и имел голову совершенно от другого человека.

Наверное, эта диспропорция и действовала на психику человека, впервые его увидевшего. Некое раздвоение личности сразу чувствовалось; маленькие глаза врача, которые рассеянно смотрели прямо в лицо, становились всевидящими.

Смирнову даже показалось, что он услышал голос Дроздова, хотя он не произнес пока ни слова. Они сидели друг против друга в тесном кабинете с толстыми крепостными стенами и несколько секунд молчали. По всей видимости, Дроздов применил на Смирнове свой метод гипноза, потому что следователь никак не мог произнести первую фразу.

Он не знал, о чем говорить, хотя план был давно составлен, да и трудностей особенных не должно было быть, капитана Смирнова интересовало две вещи: профессиональная характеристика личности Виктора Кошерина и где, по мнению его коллеги и начальника, Виктор мог быть.

— Я вам вряд ли помогу, — заговорил первым Дроздов, — я сам не знаю, где находится наш сотрудник, а что касается его личности? Мне нравился его стиль работы.

Он обычно долго работал с пациентом и обращал внимание не только на его сегодняшнее состояние, но и на среду, которая окружала больного. Выяснив полную картину, назначал лечение с минимальным применением лекарств. Психика лечит психику — вот так можно было бы коротко сформулировать его профессиональное кредо. Вот и все.

Смирнов получил ответы на те вопросы, которые хотел задать. И это, как ни странно, его не удивило.

— С вами можно разговаривать, не раскрывая рта, — сделал он комплимент главному психиатру.

— Как говаривал Мышлаевский в «Днях Турбиных» Булгакова, «достигается упражнением».

— Но там, насколько я помню, речь шла об употреблении алкоголя.

— Вы правильно помните, но и профессия от долгого употребления становится твоим вторым «я». Следователи это должны хорошо знать.

— Мне родственники и знакомые Виктора Кошерина рассказывали, что он может воплощаться в другого человека, как я понял, даже становиться им. Это возможно?

— Вы задали, голубчик мой, скверный вопрос, настолько скверный, что я не знаю даже, как к нему подойти.

— Что же тут скверного? — с притворным испугом (он специально и сделал его притворным, чтобы психиатр заметил) сказал Смирнов.

— А то, что это наша врачебная тайна точно соответствует вашей тайне следствия. Вы ведь ее не имеете права разглашать?

— Но что здесь такого? Впрочем, своим отказом отвечать вы уже ответили. Значит такое возможно.

Предположим психиатр настолько загипнотизировал человека, что стал его вторым «я». Что дальше?

— Теперь вы ответили на свой же вопрос. Подумайте хорошенько.

— Странный у нас получается разговор, — натужно улыбнулся Смирнов. — Даже интересно. Сам с собой разговариваешь при вашем физическом присутствии. А вы остаетесь верны своей врачебной присяге. Хорошо устроились.

— Человек рождается с двойным «я», тут никаких секретов нет. И вся жизнь проходит при корректировке одного «я» другим. Поэтому лечение иногда состоит в том, чтобы закрепить в психике больного только одно «я».

А это возможно, если вы будете с больным все время находиться рядом, чтобы он чувствовал вашу поддержку. Для этого надо с больным породниться.

— Вы становитесь больным, а больной выходит на свободу? Но как же тогда с вашим постоянным присутствием?

— Вы неправильно меня поняли. Больного тоже вылечить нельзя, но он свободен от профессии. Таким образом врач и его пациент, один раз соприкоснувшись, остаются друг в друге навсегда. В этом неизмеримая сложность нашей профессии. Мы жертвуем своей жизнью, чтобы могли хоть как — то жить другие.

— Но, наверное, взамен что — то получаете?

— Естественно, столь же неизмеримое удовлетворение. Кстати, этот феномен проникновения души одного «я» в душу другого не является одиночным.

Те же писатели, создав талантливую книгу, навсегда остаются в душе человека, способствуют ее развитию, художники, композиторы, актеры делают то же… Это проникновение не всегда несет позитив, а часто и негатив. Человеческая психика часть космической, поэтому она очень чувствительна, а поскольку у человека есть еще и память, то вы представляете себе последствия такого симбиоза. Все, что делается людьми, по сути, результат этого действия.

Дроздов уже в дверях бросил фразу, которая стояла и сейчас перед Смирновым, как часовой у Мавзолея: «Я думаю, Виктор Кошерин найдется, в той или иной форме. Как это понимать? Убитый ведь тоже форма». Может быть, позвонить Дроздову и попросить конкретизировать. Ничего не получится, он снова применит свой метод ухода от ответов.

В последней аудиозаписи в квартире Розы Илья сказал, что его тяготит что — то, будто в нем поселился кто — то чужой. «Но он помогает мне работать», добавил тут же юный гений. Если рассматривать эту фразу в русле разговора с Дроздовым, то этот «кто — то» может быть Виктором Кошериным.

Но любопытно ответила Роза: «я в тебе тоже поселилась, но тебе от этого не должно быть тяжело». «Мне от этого божественно, отвечал Илья». Смирнов не мог сказать, что всесторонне образован, хотя юридическую академию закончил с красным дипломом. Назубок знал Уголовный кодекс, другие необходимые науки для работы, много читал, владел тремя иностранными языками.

Были у него и определенные способности. Мог сразу запомнить прочитанную страницу. С этим номером выступал даже в студенческом КВН. Но свои способности относил к простой механической тренировке — «достигается упражнением». Оказывается, и здесь есть своя мистика. Наверное, и в нем «кто — то» сидит и влияет на решения. Ну, да, есть внутренний голос, сколько анекдотов о нем рассказано.

Но все это в папку не подклеишь. Не напишешь же, дело закрывается в связи с тем, что Виктор Кошерин решил перевоплотиться и вселиться (как в новую квартиру) в душу молодого гениального композитора Илью Измайлова. Непременно тут же окажешься в симпатичном заведении на приеме у замечательного главного врача Ивана Пантелеевича Дроздова.

Сейчас, сидя с красивой женщиной в летнем зале, Смирнов решил рассказать Розе о встрече с Дроздовым. Она внимательно выслушала.

— Вполне могу понять вашего психиатра, он не может сказать, что да — такое возможно, что один человек переселяется в другого. Ему руководство не разрешит это сделать, ведь тогда придется психиатрию просто — напросто ликвидировать. Человек рожден Богом свободной личностью. Вы же знаете, что произошло из — за того, что Адам и Ева нарушили запреты?