Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой - М. Велижев

В итоге, на основании сохранившейся документации можно сделать вывод о том, что российские военные стали взимать с жителей островов Архипелагского княжества только третью или даже четвертую часть того, что острова выплачивали туркам[630].

Например, крупный и многолюдный остров Андрос (1700 семей, или по другим подсчетам более 11 тыс. жителей) выплачивал «в Константинополе одному знатному человеку» 23500 пиастров, а по российским ведомостям, в 1773 г. уплатил русским немногим более 8 тыс. пиастров;

остров Ниа (Иос) (300 фамилий, включая вдов и сирот, 14 мелниц, продают сыр, мёд, лук, хлопчатую пряжу) платил оброк капудан-паше 3800 пиастров и еще 300 пиастров его свите, а по российской ведомости 1773 г. уплатил частично натурой подать в размере всего 1151 пиастр;

остров Наксия (Наксос) (1600 фамилий) выплачивал 15 000 пиастров капудан-паше и еще 1100 для стола и его свиты – в 1773 г. выплатил натуральной и денежной подать (ячмень, бобы, арака, лук, чеснок, овцы, дыни, лимоны и «апелцыны», за свиней, за пчелы, за дерева винных ягод) – всего 3426 пиастров;

остров Милос должен был выплачивать капудан-паше 6700 пиастров (а когда остров бывал в откупе, то платил откупщику оброк 829 пиастров, подушный харадж («гарач») 2200 пиастров, на разные расходы 152 пиастра, капудан-паше – 500 пиастров и переводчику ево 450 пиастров, а также сераскеру – 250 пиастров. «Вышеписаную сумму платим мы сверх оброка нашего, итого еще 4 381 пиастр»), всего при турках получалась сумма в 11081 пиастр, а в 1773 г. этот остров выплатил десятинный сбор натурой (ячмень, пшеница, арака, горох, ячмень смешанный с пшеницею, бобы, хлопчатая бумага, камени для жерновов, соль, алебастр) и деньгами на сумму всего 2765 пиастров[631].

О произошедшем при русских снижении налогового бремени для населения участники экспедиции стали писать уже в 1771 г. Так, иностранный волонтер Паш ван Кринен начал свое описание островов такими похвальными словами: «Но с тех пор, как северныя орлы лучами своих побед выкрывают оныя острова, находятся те в благополучном состоянии, так што турки до оных прикоснутся не смеют… Хотя и в прежние времена больших поборов со оных островов не было, но приматы – люди подлые, которыя управляют оный, не имевши жалости к их собрани, разъзоряя те, подавали способы туркам оныя грабить. Ныне же под правлением российской императрицы веема лехкои с тех бывает набор, но приматы еще не совсем отстали от их злоупотребленния»[632].

Приведенные данные, как кажется, позволяют поставить под сомнения утверждения ряда греческих историков о том, что приход российского флота сопровождался усилением налогового гнета и поборами[633], так что жители островов стали даже сожалеть об османских временах[634].

Греки о. Наксос

Объявив об образовании Архипелагского княжества, Г.А. Спиридов, вероятно, и не рассчитывал на то, что с небольших и малонаселенных островов в Эгейском море империя сможет получать хоть какую-то экономическую выгоду. «От нынешнего подданства греков, кажется, нам пользы никакой нет, – жаловался Спиридов Орлову 2-го февраля 1771 г., – а состоят еще и убытки в прокормлении бедных до нового [урожая] ныне нашим хлебом»[635]. Продовольствия, привозимого с окрестных островов и взятого «в приз», катастрофически не хватало, а потому российский флот продолжал зависеть и от транспортных судов, доставлявших продовольствие, боеприпасы, равно как и почту, через Ливорно и через Менорку.

Однако кое-какие надежды относительно будущих доходов у русского флотоводца еще теплились: «за нынешний год получим мы от них добровольно десятую часть всех их продуктов в натуре или за оные деньгами, и, может быть, выйдет суммою немного [sic!] меньше, нежели как турки брали..; а хлеб, который для безденежных роздан и раздается, при первом времени, как поспеет, приматы нам оной возвратят; к нам же от них добропослание, и послушание, и доверенность лучшая начинается»[636].

В июле 1772 г. неустанно следящий за сбором десятинной подати Павел Нестеров подготовил для рассылки по островам документ «Учреждения для вашей ползы», строже регламентировавший подати и штрафы, а также ведение финансовой документации островскими канцеляриями. Полностью сохранился двуязычный текст, направленный на остров Шкиято (Скиатос, Северные Спорады):

«Сколко земля родит збирать десятую долю. Платить пошлину жителям островским со всякой сотни по три, а иностранцам по четыре пошлины, кроме съестнаго.

Для збору пошлины определить в силу приказа в данном от меня наставлений], и оной должен каждой месяц посменно подавать в канцелярию ведомость, сколко чего получено денег, а канцелярским членам смотреть. В разсуждени[и] сего справедливости оному зборщику за труды народ должен платить десятую долю против того, что в казну собрано, за справедливыя зборы и содержание казенных денег, а ежели кто в заплате по сему будут противится, то с жителей брать за сопротивление пошлины вдвое, а с ыностранцов втрое, что однако ж канцелярии смотреть, дабы напрасных привязок не происходило, а у кого явится контрабанда – с таких брать вчетверо пошлину и сверх того их наказывать.

Женщины о. Тинос

Ежели какая-нибудь скотина зделает убыток на земли, то за небрежение хозяина взять ево и оценить оной убыток, сколко и за сколко годов. Потому платить также и десятину государеву, а за ево преступление сколко разсудят. То сим же образом и воры по наказанию оных имели б еще заплатить денежной штраф по воровствам их, однако за воровство штраф более полагать.

Оные собранные штрафные денги содержать для заплаты служащим в обществе, также и те, которые будут пойманы в драках, наказать их в силу об учреждений] приказа, а сверх того брать денежные штрафы, которые и приобщать по вышеписанному к общественной сумме.

Выбранному казначею иметь тетрать для записи оных.

Старатся по возможности вашей для всего исполнять государскаго, чтобы все было з доброю збережливостью, при том же будте исполните с охотою, что вам приказано будет от главноначалствующих наших и от господина адмирала флотскаго, чтоб исполнять верою. Июля … дня 1772 году»[637].

Впрочем, и надежды Спиридова на доход в урожайный год, и усилия Нестерова, судя по всему, не оправдывались. В том же 1772 г. в конце августа с корабля «Ростислав» при острове Наксос А.Г. Орлов писал Н.И. Панину: «Истощение сил здесь наших равно продолжается, ибо казна в сих местах, как и прежде, излишний расход терпит, корабли ветшают и люди естественными случаями убавляться будут, и так мы ущерб во всем безо всякаго возмездия претерпевать должны найдемся»[638]. При этом, с одной стороны, в канцелярию продолжали поступать «слезные жалобы» от жителей островов с просьбами об отсрочке платежей[639], а с другой, распоряжения от А.Г. Орлова «Старатца, дабы на состоящих под Российским владением архипелагских островах никакой не было недоимки в положенном на оные платеже»[640]. В итоге, «десятинный налог» за 1773 г. в размере 5 тысяч пиастров вице-адмирал А.В. Елманов с трудом смог собрать только перед самым уходом эскадры в 1775 г.[641].

«Доверенности и послушания» со стороны местного населения, очевидно, не хватало. Это выражалось не только в недоуплате податей[642]. Идеальная картина «вольного» греческого государства, процветавшего под защитой российского флота, не выдерживала испытания при непосредственных контактах островитян и военных, порождая взаимное нарастающее недовольство.

У каждой стороны оснований для недовольства было предостаточно. Жители островов, греки, постаравшиеся извлечь все возможные выгоды из присутствия иноземцев, вызывали у участников Архипелагской экспедиции более подозрения, нежели симпатии. Например, присутствие российского флота должно было, казалось, обогатить жителей Пароса и близлежащих островов, на которых «островяне» взвинчивали цены. Капитан Хметевский вспоминал, что «в Аузе, да и на прочих островаххарчь, обувь и платье весьма дорого, так,… курица шесдесят, говядина шесть копеек фунт, а баранина еще того дороже. Да и то продается не всегда. Яйцо по три денги, хлеб на рынке по десяти копеек фунт. Ежели ж вычислить, что жалованья нам червонец дается, два рубли шесдесят пять копеек, а отдаем два рубли сорок копеек: так еще цена больше прибавится»[643]. К тому же, пользуясь, вероятно, слабым знакомством российских моряков с «диковинными» тропическими фруктами, греческие торговцы пробовали им сбывать и незрелый товар, о чем свидетельствует, например, приказ А.В. Елманова: «все приходящие в порт Аузу филюги и лотки <…> осматривать, и буде на которой сыщутся какие-нибудь земляные или с дерев незрелые фрукты, таковых в гавань не пропущать и впредь ввозить запретить»[644].