Месть по наследству - Олег Владимирович Кондратьев

«Вот ведь энциклопедист!» — подумал Денис.

— Ты, Петрович, не отвлекайся! Тем более что они все живы. Только спят глубоко, но безмятежно, — и добавил: — Кроме этих, в полицейской форме. Так ведь, Ихтиандр? — обратился он к депутату.

Генка кивнул:

— Спят. Я всех осмотрел. Да и помещение вполне проветрилось.

— Ох и сильно же, ребята, кому-то не понравился ваш «юбилейный заплыв»! — сказал Петрович.

— Скорее, наоборот: очень понравился, — пробурчал Денис, глянув на Генку, и незаметно приложил палец к губам. Тот понимающе моргнул, — так понравился, что эти бандиты решили пригласить к себе на хазу лучших представителей для продолжения банкета.

— Как я понял, у них из этого ничего не вышло. — Заместитель капитана ткнул пальцем за борт. — Катер-то полицейский на месте. Дайка, догадаюсь: а вы так на их банкет хотите попасть, что прямо кушать не можете.

Вилков только руками развел:

— Почему ты в свое время не стал Кашпировским?

— Я людей дурить не люблю. Даже за большие деньги. Давай, капдва, спрашивай, что хотел. Или говори, что сделать надо.

— Мы сами хотим устроить у них «банкет», но на наших условиях.

— Понятно. Только я не вижу здесь взвода ОМОНа.

— Понимаешь, Петрович, слишком многое пришлось бы объяснять. На это уйдет столько времени, что главные бенефициары легким прогулочным шагом добредут аж до канадской границы. Это во-первых. Во-вторых, куда этот ОМОН послать? На деревню к дедушке? То-то же. Мы и сами пока не знаем. Но у нас есть один раненый бандит и рулевой с катера. Этот-то наверняка знает, куда курс проложить.

— Если расскажет.

— Ну, мы же не государственные органы, у нас никаких законных или моральных запретов нет. Заговорит!

— А потом обведет вокруг пальца! Здесь такая прибрежная линия, что… Знаете, как называлось место по левому борту, которое мы только что миновали? Пьяная Гавань! До революции это была корабельная бухта, где проходили обязательный карантин возвратившиеся из дальних стран морские суда. Понятно, что все дни такого вынужденного простоя сопровождались беспробудным пьянством. Ну а в наши дни здесь образовалась самодеятельная стоянка маломерных судов, которая за десятки лет колоссально разрослась. Появились самопальные боксы, мастерские, ангары, эллинги, стапели со слипами. Многие владельцы плавсредств на несколько летних месяцев даже переселяются жить на свои катера и яхты. Огороды заводят на берегу!

— Петрович, откуда такие подробности?!

— Сам тут несколько раз гостил у знакомых.

— Традиции соблюдали? — Вилков пощелкал себя пальцами по горлу.

— Так Пьяная же Гавань! Еще один нюанс имеется. Не в вашу пользу. На этом участке длиной в несколько километров параллельно прибрежной линии проходит Приморский проспект. Местами совсем близко. И владельцы практически всех ангаров и эллингов проложили к нему собственные проезды прямо от ворот своих разнокалиберных «резиденций». С одной стороны выход прямо к мосткам на воде, а через противоположный выезд за минуту на проспекте оказываешься. Чуть что заподозрят — ищи ветра в поле.

— Вот ё…! «Обрадовал», Петрович. Тогда и ОМОНа маловато будет. А нас с депутатом всего двое!

— Я тебе информацию к размышлению выдал. Дальше просто: нет возможности перекрыть отход, добейся, чтобы не заподозрили.

«Ну надо же! — Денис хмыкнул. — Петрович рассуждает так же, как я, когда в Лайском Доке к бандитам проникали!»

— Убийственная логика, Капитан Очевидность! Уплыли на задание шесть бойцов, а возвращаются двое, из которых один еще и ранен. Конечно, ничего бандиты не заподозрят!

Механик продолжал через стекло разглядывать зал ресторана:

— Это, если живых считать…

— Ну-ка, ну-ка! Ты предлагаешь сочинить какую-то правдоподобную историю для тех, кто послал шестерок на задание, а получает обратно, — Вилков сложил руки на груди и прикрыл глаза, — жмуриков?

Петрович отрицательно покачал головой:

— Вам и рта раскрыть не дадут. Сразу… — Он повторил жест Дениса. — Знаешь поговорку «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать»?

— Поговорку знаю, а дальше не врубаюсь пока.

Механик указал в сторону реки:

— Вон какая муть над водой стоит. Белые ночи называется! Вроде и светло, а ничего не разобрать в нескольких шагах. Да и стекла в ходовой рубке катера и в иллюминаторах пассажирского салона — это тебе не окуляры морского бинокля.

— Ты предлагаешь нам…

— Я уже предложил: считать не только живых. Разве с причала разберешь, тепленький он сидит на лавочке в салоне или остыл совсем под полицейской фуражкой.

В отличие от Петровича Денис знал конечную цель бандитов, но сообщать ее кому-либо не собирался. Хотя предложенную идею ухватил мгновенно и решил, что на начальном этапе это именно то, что надо. Но и для ее решения им с Соловьевым требовалась помощь. И тут на выручку опять пришел догадливый мореход.

— Чувствую, что без меня вам никак не обойтись. Погоди ты! — Петрович среагировал на попытку Вилкова что-то возразить. — Во-первых, когда вы «убедите» рулевого, и он поведет катер в свое логово, только я смогу не позволить ему стать очередным Иваном Сусаниным.

— Как это?!

— Ты ему в мозги ножичком или паяльной лампой не залезешь. А героями иногда и от страха становятся. К тому же возможностей у него масса! Кое-кто эти бухточки не Пьяными называет, а Кладбищем Погибших Кораблей. Главный фарватер Большой Невки расчистили для судоходства, а у берегов руки не дошли. Там за десятилетия не один катер с яхтой затонули. Элементарно: корпус проржавел и — каюк. Глубина небольшая, кое-где рубки, мачты, остовы торчат; а часто сверху ничего не видно, зато «посадить» можно, как на самую опасную отмель. Или собственный винт на хрен снести. Только профессиональным взглядом…

— Убедил, Петрович! Но ты же понимаешь, что «пикник» у нас очень… специфичный намечается. Я не могу тобой рисковать.

— Какой риск?! Буду в рубке у штурвала этого оборотня в погонах контролировать. Кстати, и еще в чем-то помогу. Ты же говорил, что вас только двое. — Вилков досадливо вздохнул: это было самое слабое место в его еще не до конца сформировавшемся плане. — А кто-то обязательно должен будет с «коллегами» на причале переговариваться. Ты не бойся! Форму их ментовскую надену,