Собрание сочинений в 14 томах. Том 2 - Джек Лондон

Перспектива была настолько неутешительная, что Корлисс внезапно повернулся и предложил Бишопу заткнуться.

– Это чтобы я заткнулся? – произнес Бишоп таким огорченным тоном, что Корлисс невольно рассмеялся.

– А вы бы что сделали на моем месте?

– Что бы я сделал, я вам сейчас скажу. Как только вы вернетесь, идите к ней. Сговоритесь с ней, когда вы будете встречаться, и запишите все даты на бумаге. Проводите с ней все ее свободное время и отшейте таким образом другого. Не унижайтесь перед ней – она не такая, – но и не заноситесь слишком. Надо помаленьку, понимаете? И потом, когда вы увидите, что она хорошо настроена и улыбается вам, – уж вы знаете, как она улыбается, – идите и просите ее руки. Конечно, я не могу сказать, какой будет результат. Это уж вы сами увидите. Но не откладывайте этого дела в долгий ящик. Лучше жениться рано, чем вовсе не жениться. И если этот писака будет приставать, ткните его хорошенько в пузо, да покрепче! Этого с него будет достаточно. А еще лучше отведите его потихоньку в сторону и поговорите с ним. Скажите ему, что с вами не так легко справиться, что вы пришли первый и что, если он не оставит это дело, вы ему оторвете голову.

Бишоп поднялся, потянулся и вышел, чтобы покормить собак.

– Не забудьте оторвать ему голову! – крикнул он, выходя. – А если вам будет противно, позовите меня, и я не заставлю его долго ждать.

Глава XIV

– О, соленая вода, мисс Уэлз! Масса соленой воды, огромные волны и тяжелые суда в затишье и в бурю – это мне знакомо. А пресная вода, маленькие каноэ, похожие на яичную скорлупу или мыльные пузыри, – одно дуновение, пуф! – и ничего от них не осталось! Нет, с этим я незнаком. – Барон Курбертен печально улыбнулся, точно жался себя, и продолжал: – Но тем не менее, это восхитительно, великолепно! Я наблюдал и завидовал. Когда-нибудь и я этому научусь.

– Это совсем не трудно, – сказал Сент-Винсент. – Не правда ли, мисс Уэлз? Просто нужно не терять равновесия и ничего не бояться.

– Как канатный плясун?

– О, вы неисправимы, – рассмеялась Фрона. – Я уверена, что вы умеете управлять каноэ не хуже нас.

– А вы умеете? Вы? Женщина? – Хотя француз и был космополитом, но самостоятельность и ловкость американских женщин всегда поражали его. – Как и когда вы научились?

– Когда я была еще совсем маленькой и жила на берегу Дайэ, среди индейцев. Весной, когда вскроется река, мы дадим вам первые уроки, мистер Сент-Винсент и я. И вы вернетесь в цивилизованные страны, обладая еще одним новым талантом. Вам это понравится, я уверена!

– При наличии такой очаровательной наставницы, безусловно, – пробормотал он галантно. – А вы как думаете, мистер Сент-Винсент, понравится это мне или нет? А вам нравится? Вы всегда держитесь в тени и так скупы на слова и загадочны, точно можете, но не хотите поделиться с нами плодами вашего многолетнего опыта.

Барон быстро повернулся к Фроне.

– Ведь мы старые друзья. Разве я вам не рассказывал? Потому я и позволяю себе подшучивать над ним. Не так ли, мистер Сент-Винсент?

Грегори кивнул головой.

– Я уверена, что вы встречались где-нибудь на краю света, – сказала Фрона.

– В Йокогаме, – коротко сказал Сент-Винсент. – Одиннадцать лет назад, в пору цветения вишен. Но барон Курбертен ко мне несправедлив, и это меня обижает. Я боюсь, что если начну рассказывать, то буду очень много говорить о себе.

– И падете жертвой ваших друзей, – заметила Фрона. – Вы такой хороший рассказчик, что ваши друзья должны быть вам только благодарны.

– Тогда расскажите нам какую-нибудь историю о том, как вы путешествовали в каноэ, – попросил барон. – Только хорошую, такую, чтобы, как говорят янки, «волосы встали дыбом»!

Они подвинулись к большой печке в гостиной миссис Шовилл, и Сент-Винсент начал рассказывать о страшном водовороте в Бокс-Кэньоне, об ужасных быстринах Юкона в районе Белой Лошади и о своем спутнике, презренном трусе, который пошел в обход и бросил его на произвол судьбы. Это было девять лет назад, когда Юкон был еще не исследован.

Получасом позднее в комнату влетела миссис Шовилл в сопровождении Корлисса.

– Ах, этот холм! Я положительно задыхаюсь! – воскликнула она, снимая перчатки. – Ну и везет же мне! – сердито прибавила она. – Этот спектакль, кажется, никогда не состоится! Я никогда не буду миссис Линден! Как я могу ею быть? Крогстад в панике отправился на Индейскую Реку, и никто не знает, когда он вернется! Крогстада (обращаясь к Корлиссу) играет мистер Мейбрик, вы его знаете. А у миссис Александер невралгия, и она не может двинуться. Словом, сегодня репетиции не будет, это ясно. – И, приняв театральную позу, она продекламировала: – «Да, то был первый момент испуга! Но прошел день, и я увидела, что в этом доме творятся невероятные вещи! Хельмер должен все узнать! Пора положить конец этой проклятой тайне! О Крогстад, я вам нужна, и вы нужны мне… а вы удрали на Индейскую Реку и там печете лепешки из кислого теста, и я вас, кажется, никогда больше не увижу!»

Все зааплодировали.

– Единственная награда за то, что я ушла из дому и заставила вас всех ждать, – это то, что я привела с собой вот этого смешного малого. – Она подтолкнула Корлисса вперед. – Вы незнакомы? Барон Курбертен, мистер Корлисс. Если вам удастся найти много золота, барон, то мой совет вам: продайте его мистеру Корлиссу. Он богат, как Крез, и купит все, лишь бы бумаги были в порядке. А если не найдете, тогда обманите его, и он заплатит. Это профессиональный благотворитель.

Представьте себе (обращаясь ко всем присутствующим, этот смешной человек предложил помочь мне взобраться на холм и болтал всю дорогу, но решительно отказался войти и присутствовать на репетиции. А когда он узнал, что репетиции не будет, моментально согласился. Этакий флюгер! А теперь он плачется, что должен быть на Ручье Миллера. Но, между нами, всем ясно, какие темные дела…

– Темные дела! Взгляните-ка! – перебила ее Фрона, показывая на кончик янтарного мундштука, торчавшего из его бокового кармана. – Трубка! Поздравляю вас!

Фрона протянула ему руку, и он добродушно пожал ее.

– Это вина Дэла, – засмеялся Вэнс. – Когда я предстану перед престолом всевышнего, ему придется отвечать за этот мой грех.

– Невероятно, но вы делаете успехи, – сказала она. – Теперь вам только недостает крепкого словца на некоторые случаи жизни.

– О, уверяю вас, я не такой уж неуч, – ответил он. – Иначе я не мог бы управлять собаками. Я умею клясться адом, надгробными рыданиями, кровью и потом и, с вашего разрешения, тремя гробами. На собак, например, очень хорошо действуют «фараоновы кости» и «иудина кровь». Но самое лучшее из того, что слушают мои собаки, женщины, к сожалению, не могут выслушать. Однако я вам обещаю, несмотря на ад, кровь, гроб…

– Ой! Ой! – вскричала миссис Шовилл, затыкая пальцами уши.

– Мадам, – торжественно сказал барон Курбертен. – К сожалению, это факт, что северные собаки больше, чем кто-либо другой, ответственны за мужскую душу. Не так ли? Я предоставляю решение мужчинам.

Корлисс и Сент-Винсент согласились с серьезным видом и стали наперебой рассказывать страшные истории о собаках.

Сент-Винсент и барон остались, чтобы позавтракать у жены приискового комиссара, а Фрона и Корлисс стали вместе спускаться с холма. По взаимному молчаливому соглашению они свернули вправо, чтобы удлинить путь, минуя все тропинки и нартовые пути, которые вели в город. Была середина декабря. Стоял ясный холодный день. Неверное полуденное солнце, едва показавшись над горизонтом, начало стыдливо клониться к закату. Его косые лучи, преломляясь в мельчайших частицах морозной пыли, делали ее похожей на сверкающие бриллианты.

Они прошли сквозь это волшебное сияние; их мокасины мерно поскрипывали по снегу, а пар, вырывавшийся при дыхании, казался легким опаловым облачком. Никто из них не хотел говорить: так чудесно было вокруг. У их ног, под огромным куполом неба, точно пятно на белой скатерти, беспорядочно сгрудился этот процветающий, но маленький и грязный городок, казавшийся жалким в этой безбрежной пустыне, где человек бросил вызов бесконечности.

До них донеслись выкрики людей и понукание. Они остановились. Послышался громкий лай, царапанье, и упряжка заиндевевших волкодавов с высунутыми языками выехала на тропинку впереди них. В санях находился длинный узкий ящик, сколоченный из неотесанных еловых досок. Его назначение было понятно без слов. Два погонщика, женщина, шедшая, как слепая, и священник в черном составляли весь траурный кортеж. Собаки взобрались на холм, и под жалобный вой, крики и шум бренные останки были сняты с саней и опущены в ледяную келью.

– Завоеватель Севера, – проронила Фрона.

Увидев, что их мысли совпали, Корлисс ответил: