Моя любимая куколка (СИ) - Алена Юрашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты не на моем месте. И в чужих советах я нуждаюсь меньше всего, — переключая внимание на Андрея, отрывисто бросил Макс. — А значит, каждый останется при своем, ясно?
— Ладно, ладно. Чего ты кипятишься? Я без подкола сказал.
— Я без подкола ответил. Если с этим разобрались… тогда дальше вы спокойно идете куда шли. Направление можете выбрать самостоятельно.
Ребята упорствовать не стали. Филя еще что-то ворчал за их спинами, но его быстро срезали. Извиняясь, я миролюбиво улыбнулась на прощание Андрею из-за плеча Макса, он ободряюще подмигнул в ответ. Наткнувшись на жесткий взгляд Макса, отвернулся. Чертов Макс. Разве можно так по-свински вести себя с людьми? Ребята ничего мне не сделали. Ему — тем более. Мне что уже, и познакомиться ни с кем нельзя? Я ведь не его собственность.
Устав, наконец, прожигать дыры в спинах удаляющейся троицы, Макс развернулся ко мне. Глядел мрачно.
— Смотрю, времени даром ты не теряешь. Что, оптом дешевле?
Я даже задохнулась на этот выпад, а он продолжал:
— Я давно понял, от тебя будут неприятности… стоило тебя впервые увидеть… Но я не думал, что их будет так много. Мне что теперь, каждый раз придется устраивать гладиаторские бои, если ты окажешься рядом?
— А я-то в чем виновата? Что ты сравниваешь! Вообще-то сейчас мы просто общались, — я с возмущением смотрела на него, пытаясь поправить съехавшие на лоб очки, объяснить что-то, хотя не обязана была этого делать, — Макс, да я же просто…
— Просто посиди в номере, Ника, — оборвал он меня, продолжая, не отрываясь, куда-то глядеть. Проследив глазами, я поймала в фокус стройную фигурку той самой роскошной красотки и позеленела от злости. А Макс, не замечая этого, продолжал, — неужели это так трудно? Ну, или упади на уши маме, она только рада будет снимать твою лапшу. Можешь ты хоть один день не создавать мне проблем? Можешь?
Красотка уже почти скрылась из виду, я видела, как напряглись его руки. Мыслями он был уже там, с ней, а не со мной рядом…
— Теряешь сноровку, Макс, — уронила через губу, — давай, догоняй быстрее… покажи мастер-класс. А то ненароком еще шею себе свернешь. А виноватой, как обычно, выставишь меня.
Не дожидаясь реакции, крутанулась на пятках. В глазах свербело. Но не от обиды. Не только от обиды. Было что-то еще. Что-то другое, в чем я еще долго не смогу себе признаться. Направляясь к главному корпусу, достала телефон и отправила Ярцева прямиком в ЧС. А пусть денек подумает над своим мерзким поведением. Ему не помешает провести самоанализ, почистить чакры, самосознание. Впрочем, и мне тоже.
У самого входа все же не выдержала, обернулась. Не то, чтобы я ждала, что он пойдет за мной, выберет меня, но… Макса за спиной уже не было.
Я просидела в своем номере до самого вечера. Сначала из принципа. Потом из мести. Потом из чистого упрямства. Упрямства было навалом, и даже острый приступ голода меня не остановил. Смотрела сериал, серию за серией. Грызла леденцы и орешки. Ужин тоже пропустила, сославшись тете на то, что у меня дико разболелась голова. А ближе к ночи вдруг услышала, как кто-то тихонько скребется в дверь. На цыпочках подошла, чтобы проверить догадку, и услышала знакомый голос.
— Ника, открой мне. Я знаю, что ты не спишь, — голос Макса — приглушенный, исполненный сожаления, а может, ему не хотелось, чтобы родители или кто-нибудь из постояльцев застукали его под моей дверью в столь поздний час, и он поэтому так проникновенно шептал, — и что с головой у тебя все в порядке, я тоже знаю. Пусти меня. Ненадолго…
Я молчала. Просто не знала, что на это ответить. Все еще не хотела с ним разговаривать. А кто бы захотел после того, что мне пришлось выслушать? Я что ли виновата, что у Макса язык без костей?
Он не уходил. И впрямь не поверил, что сплю, заговорил снова.
— Какая же ты вредная… — а куда без обвинений, это же Макс, — ну, не обижайся на меня. Я весь день тебе звоню, как дурак… и не могу дозвониться. Ты что, заблокировала меня? Это же детский сад, Ника… — помолчал. Как же, ответа не дождешься. — Ника… сегодня утром… я просто разозлился. Я очень разозлился. Не знаю, на кого. Не на тебя, это точно… Я сам не понял, почему так вышло… Ты… с ними… когда увидел… не знаю… Я был не прав… Слушай, давай уже поговорим, как взрослые люди, а не… Ну, открой… у меня в руке бутылка ледяного шампанского, в другой — бокалы… увидит кто, меня же засмеют… черт, я уже три пальца себе отморозил. Пусти меня. Выпьем на брудершафт? Я хочу с тобой помириться. Ника!
Осторожно отошла от двери. Я уже услышала все, что мечтала услышать. Хочет он. Ага. Я тоже многого хочу, но никого этим не напрягаю. Вот пусть теперь тоже помучается, поскулит под дверью… а потом пусть напивается у себя в номере в гордом одиночестве. А нечего вести себя, как пещерный человек… неандерталец… и хам.
В мозгу радостно вспыхнуло, когда снова забиралась на широкий подоконник, подбирая под себя ноги и накрываясь пледом. Значит, не выгорело у него сегодня с той красоткой. Злорадно потерла ладонь о ладонь, улыбаясь отражению в стекле мерзко, совсем как киношный злодей. И поделом ему. Кажется, я тоже не очень хороший человек. Но кто из нас способен к восемнадцати годам достигнуть абсолюта?… Не я… уж это абсолютно точно не я…
Макс оказался прирожденным переговорщиком. Приложил бы усилия, получил соответствующую корочку — и загребал бы немалые деньги. Я столкнулась с ним лоб в лоб в коридоре утром, едва высунулась за порог. Он мягко втолкнул меня обратно. Вошел следом, заботливо прикрыв за собой входную дверь.
— Не гневайся. Я пришел с миром.
А выглядел довольно помятым, будто всю ночь не спал.
— Ты что… ты же не прямо здесь ночевал? Я не хочу разбираться с администратором… С миром ты уже приходил, забыл? Пропусти. Я хочу есть.
Пошел на меня, заставив отступить.
— Ну, еще бы тебе не хотеть. Мне ведь назло вчера к ужину не вышла.
— Не слишком ли ты высокого о себе мнения, Макс? Я открою тебе тайну: мир не вертится вокруг тебя.
