Женщина из морга - Виктория Балашова

– Ой, хорошо, Петенька, – тарабанила весело Анна, – здоровье, как говорится, береги смолоду. – «Петеньке» было уже далеко за сорок, и его совсем сбил с мысли Анин совет, который был тем более неуместным в тех грустных обстоятельствах, из-за которых он звонил. Алекс, сидевший напротив Ани, продолжал есть свою порцию морских гадов, но он тоже слегка опешил от ее слов и выражения лица, которое уж ему-то было видно отлично. – А так вот смолоду не побережешь, потом, блин, уж и поздно.

– Да, вы правы, Анна Эдуардовна, – Петр утер пот, бежавший вовсю по его плотному лицу. – Понимаете, Анна Эдуардовна, тут вот как раз и получилось, прямо вот как вы и говорите, – Петр, в принципе не отличавшийся красноречием, запутался в своем витиеватом предложении совсем и взял на свою голову паузу.

– Что, кто-то не сберег, блин, здоровье, блин? – Анна готова была бить себя по губам, но вот эта ее вечная манера говорить, а потом думать, никак не давала красноречию угомониться.

– Да, кто-то не сберег, – воспользовался Петр Аниной формулировкой. – Понимаете, муж ваш тут вот скончался. Неожиданно, – последнее слово Петр сказал совсем тихо и сел в изнеможении на стул.

– Как муж скончался? – Анна сделала большие глаза, которые видны были опять-таки только Алексу. – Мой муж скончался, блин?

– Да, видите ли, совершенно неожиданно. От пневмонии, – Петру уже дышалось легче, главное он сказать сумел, теперь должно было пойти бодрее.

– Воспаления легких, что ли? – Анна искренне удивилась и нахмурила лоб. – Петр, это что, воспаление легких ты имеешь в виду?

– Да, именно так, – быстро закивал охранник, которого наконец-то привычно назвали Петром, – понимаете, он сильно тут простудился в больнице, потом пневмония, – тараторил Петр, – а у него уже температура за сорок, а назавтра, то есть сегодня, он раз – и умер. Врачи сказали, что сделать ничего не успели.

– Врачи – дебилы! Как можно в двадцать первом веке умереть от воспаления легких, блин, да еще в элитной палате за бешеные бабки? – Аня больше не ловила «блины», диагноз умершего мужа казался ей странным и каким-то несолидным.

– Тут партнеры Андрея Алексеевича тоже говорят, что не оставят это дело так вот просто, – Петр помолчал, – но вам прилетать надо бы обратно домой, Анна Эдуардовна. Похороны там, туда-сюда, – последнюю фразу Петр практически прошептал, подумав, что еще чуть-чуть, и хоронить придется двоих: у него, Петра, просто-напросто случится инфаркт от волнения, или инсульт, или еще какая-нибудь смертельная нервная напасть.

– Ах, да-да, конечно, Петруша, конечно, – Анна зачем-то потрогала наманикюренным пальчиком лангуста. – Пойду сейчас попробую билет обменять, – Алекс уже давно не ел, а внимательно слушал, что там говорит его подруга сердца.

– Вы мне звоните, Анна Эдуардовна, когда вас встречать. Я лично приеду с водителем в аэропорт.

– Да, Петенька, спасибо. Не знаю, как тут только будет с билетами, – Анне улетать с острова не хотелось совсем. Она думала, что ей, может, и не позвонят вовсе, а если и позвонят, то где-то к концу отдыха. И не пришлось бы ничего менять. Анна печально посмотрела на Алекса и на океан, шумевший в нескольких метрах от ресторана. – Попробую завтра, блин, поменять. Сегодня уже все закрыто, – соврала Анна, выгадав таким образом себе один лишний день на острове. – До свидания, дорогой, – голос у Анны дрогнул, вся печаль от того, что придется улетать раньше, была вложена в прощальный реверанс Петру.

– До свидания, Анна Эдуардовна, берегите себя, – надрывно прокричал в трубку умаявшийся донельзя Петр.

– Что-то случилось? – Алекс проявил чудеса догадливости.

– Мой муж умер от пневмонии, – спокойно ответила Анна. – Лег в больницу с подозрением на инсульт, вроде пронесло, и на тебе, – она продолжила есть лангустов. – Как-то все не вовремя. Теперь надо идти билет менять, лететь в Москву, организовывать похороны.

– Ты его совсем не любила? – поинтересовался Алекс, наблюдая за Анной.

– Любила, блин, не любила. Какая разница? – она пожала плечами, – я с ним свыклась, скажем так. Привыкла к его существованию в моей жизни, – Анна просмотрела на океан. – Я думала, что он навеки. Что мне не деться от него никуда. Конечно, можно было бы развестись. А с другой стороны, зачем, блин. Правильно говорят, и свадьба стресс для организма, и развод, – Анна накручивала платиновую прядь волос на палец чистой руки, ее лицо приняло нехарактерное задумчивое выражение. – Мы с ним немного совсем не дотянули до серебряной свадьбы. Прикинь, мы бы сняли ресторан, позвали бы друзей и родственников, потом бы поехали за границу в типа, блин, свадебное путешествие. Он пил бы свою Виагру и пытался бы исполнять свой супружеский долг. Надо мне это? – Анна тряхнула головой, отодвинула тарелку и позвала официанта. – Champaign, one bottle, – по-английски Анна насобачилась довольно бодро говорить, посещая в свое время вместе с сыном летние школы английского языка.

– Акцент у тебя, – покачал головой Алекс, – жуть.

– Кого это волнует, понимают и ладно. Сейчас выпьем за упокой его души.

Официант поставил на стол бокалы, принес ведро с бутылкой шампанского, эффектно хлопнул пробкой и разлил искрящийся напиток. Аня подняла бокал:

– Не чокаясь.

– Конечно, конечно, я традиции знаю, – Алекс тоже поднял бокал в воздух и сделал скорбное лицо.

– Жаль, улетаем так рано, – повторила свою мысль Анна.

– Ничего, даст бог, не в последний раз, – попытался подбодрить ее Алекс. – Ты замуж-то за меня выйдешь после того, как траур отгуляешь?

– Замуж? За тебя? Не думаю, что я, блин, снова на эту удочку попадусь, – Анна допила шампанское и помотала головой. – Поживем вместе, если хочешь. А замуж нет, дудки. Хватит.

На следующий день они вместе пошли в офис туристической компании менять билеты. Конечно, для клиентов первого класса постарались сделать все возможное. О смерти мужа Анна не сказала, решив, что в таком случае будет выглядеть не очень презентабельно в глазах окружающих: все-таки с любовником тут проводит прекрасно время, а там муж в это время помер. Нехорошо.

Анна позвонила сыну в Швейцарию. Засыпав его «блинами», она наконец сказала о смерти отца. Сын обещал купить билет на ближайший рейс в Москву. Затем Анна перезвонила Петру и сообщила дату и время своего прилета. Алекс все это время не отходил от подруги, пытаясь как-то скрасить не очень приятное времяпрепровождение своим присутствием. В последний день на острове они сходили искупаться на океан, сделали вечером на пару расслабляющий массаж, поужинали и удалились в номер.

В Москве шел противный дождь, и стало по-настоящему холодно. Алекс сразу же после получения багажа пошел искать такси, а Анна медленно побрела в сторону встречающих, еще издалека заметив Петра и водителя. Они работали на Андрея не первый год, иногда возили и сопровождали куда-нибудь Анну, иногда провожали ее в аэропорт, иногда встречали сына.

Ей вдруг стало на мгновение нестерпимо грустно оттого, что вместе с Андреем уйдут из ее жизни и эти люди тоже, а вместе с ними и многие другие. Они не будут больше мельтешить где-то там на горизонте, периодически раздражая ее молчаливым присутствием. Но грусть длилась недолго, хоть Анна и попыталась удержать эту важную для нее эмоцию на лице.

С подобающим, как она считала, для вдовы выражением скорби Анна поздоровалась с Петром и водителем и молча прошествовала к машине. По дороге домой Петр рассказал о том, что все хлопоты по организации похорон на себя взяли друзья Андрея, они же его партнеры по бизнесу. Ей надо лишь одобрить те мероприятия, которые они наметили, исправить что-то, если надо, и все. Они понимают ее состояние, соболезнуют и хотят оградить ее от лишних хлопот.

Начал звонить мобильный. Соболезнования посыпались на Анну нескончаемым потоком. Она в ответ была немногословна, решив, что это, пожалуй, сейчас наилучший способ выражать свою печаль. Отзвонился и Алекс, сообщив, что добрался до дома. Он пожелал ей удачи и сказал звонить, если что. Она решила не звонить сорок дней, чтоб не беспокоить память мужа. Хотя бы уж эти сорок дней ему не изменять. Она сможет, продержится.

На похороны съехалось столько человек, что парковка около кладбища мгновенно превратилась в автосалон престижных иномарок, которые просто заполонили собой все видимое пространство. Анне показалось, что машины в тот день почему-то были в основном черные. Может быть, действительно показалось, а может, друзья и знакомые Андрея специально в этот день в знак траура пересели в черные авто.

Сама Анна надела черную шляпу с широкими полями и вуалеткой, прикрывавшей лицо. Оно не было заплаканным и выглядело очень даже неплохо, но вуалетка должна была демонстрировать, что прикрывать было чего. Также на Анне было новое черное пальто от Шанель, приобретенное специально по такому случаю. Пальто чуть доходило до колен, далее открывались взору ноги в черных колготах и высокие замшевые сапоги. Ботфорты Анна решила не надевать – чутье подсказывало, что ботфорты на похоронах собственного мужа не комильфо. А вот просто высокие сапоги на средней высоты шпильке – в самый раз.