Тысяча и одна ночь - Эпосы

И Бедр-ад-дин сказал: «Быть по-вашему!» И Аджиб с евнухом вошли в лавку, и тогда Бедр-ад-дин подал им миску с гранатными зёрнышками, и Аджиб сказал: «Поешь с нами! Может быть, Аллах облегчит нашу тяготу». И Бедр-ад-дин обрадовался и стал есть с ними, уставясь в лицо Аджиба, и его сердце и чувства привязались к нему; но Аджиб сказал: «Не говорил ли я, что ты влюблённый и надоедливый! Довольно тебе глядеть мне в лицо!» И, услышав слова своего сына, Бедр-ад-дин произнёс:

«Для тебя в душе сохранил я тайну сокрытию:Обвита молчаньем моим она, не узнать её.И позорящий светоносный месяц своей красойИ той прелестью, что подобна утру светящему,

Твой блестящий лик в нас желанья будит, – конца им нет,И сулит свиданья и долгие и частые.Ужель растаю от жара я, раз твой лик – мой рай,И умру ль от жажды, коль райский ключ мне слюна твоя»

И Бедр-ад-дин стал кормить то Аджиба, то евнуха, и они ели, пока не насытились, а потом встали, и Хасан басрийский поднялся и полил им на руки воды и, отвязав от пояса шёлковую салфетку, вытер им руки и опрыскал их розовой водой из бывшей у него фляги. И потом он вышел из лавки и вернулся с кружкой питья, смешанного из розовой воды с мускусом, и, поставив её перед ними, сказал: «Довершите вашу милость!»

И Аджиб взял и отпил и протянул кружку евнуху, и они пили, пока у них не наполнились животы, и оба насытились до сытости, необычайной для них. И после того они ушли и торопились, пока не достигли палаток, и Аджиб пошёл к своей бабке, матери его отца, Бедр-ад-дина Хасана, и она поцеловала его и подумала о своём сыне Бедр-ад-дине Хасане и вздохнула и стала плакать, и затем сказала:

«Я прежде надеялась, что снова мы встретимся, –Ведь жить, когда вы вдали, мне больше не хочется,Клянусь я, в душе моей одно лишь стремленье к вам,И тайны Аллах, господь, сокрытые ведает».

И затем она спросила Аджиба: «О дитя моё, где ты был?» И он ответил: «В городе Дамаске». И тогда она подала ему миску гранатных зёрнышек (а они были не очень сладкие) и сказала евнуху: «Садись с господином!»

И евнух воскликнул про себя: «Клянусь Аллахом, нет у нас охоты до еды!» – и сел; а что до Аджиба, то, когда он сел, его живот был наполнен тем, что он съел и выпил. И он взял кусок хлеба и обмакнул его в гранатные зёрнышки и съел, и нашёл их недостаточно сладкими, так как был сыт. «Фу! Что это за мерзкое кушанье!» – воскликнул он. И его бабка сказала: «О дитя моё, ты хулишь моё кушанье, а я сама его варила, и никто не умеет так его варить, как я, кроме твоего отца, Бедр-ад-дина Хасана». – «О госпожа, – сказал Аджиб, – твоя стряпня отвратительна! Мы сейчас видели в городе повара, который сварил таких гранатных зёрнышек, что их запах раскрывает сердца, а его кушанье хочется съесть целиком. А твоё кушанье в сравнении с ним ничего не стоит».

Услышав эти слова, бабка Аджиба пришла в сильный гнев и посмотрела на евнуха…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же наступила двадцать четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что бабка Аджиба, услышав его слова, разгневалась и посмотрела на евнуха и сказала ему: «Горе тебе! Ты испортил моего внука, так как заходил с ним в харчевню!»

И евнух испугался и стал отрицать и сказал: «Мы не заходили в харчевню, а только проходили мимо». – «Клянусь Аллахом, мы заходили и ели, и его кушанье лучше твоего!» – сказал Аджиб; и тогда его бабка поднялась и рассказала об этом брату своего мужа и вызвала в нем гнев на евнуха.

И евнух явился к везирю, и тот сказал ему: «Зачем ты заходил с моим внуком в харчевню?»

И евнух испугался и сказал: «Мы не заходили!» Но Аджиб воскликнул: «Мы зашли и поели гранатных зёрнышек досыта, и повар напоил нас мёдом со снегом и с сахаром!» И везирь ещё больше разгневался на евнуха и спросил его, но тот все отрицал.

И тогда везирь воскликнул: «Если твои слова – правда, сядь и поешь перед нами!» И евнух подошёл и хотел есть, но не мог, и бросил кусок хлеба и сказал: «О господин мой, я сыт со вчерашнего дня!»

И везирь понял, что он ел у повара, и велел рабам повалить его, и принялся его больно бить.

И евнух завопил и сказал: «О господин, не бей меня, я расскажу тебе правду!» И тогда его перестали бить; и везирь воскликнул: «Говори по истине!» И евнух сказал: «Знай, что мы вошли в харчевню, когда повар варил гранатные зёрнышки, и он поставил их перед нами, и, клянусь Аллахом, я в жизни не ел ничего подобного им и не пробовал ничего сквернее того, что перед нами».

И мать Бедр-ад-дина Хасана рассердилась и сказала: «Непременно пойди к этому повару и принеси от него миску гранатных зёрнышек! Покажи их твоему господину, и пусть он скажет, которые лучше и вкуснее». – «Хорошо!» – сказал евнух; и она тотчас дала ему миску и полдинара, и он отправился и, придя в харчевню, сказал повару: «Мы поспорили в доме моего господина о твоём кушанье, так как у них тоже готовили гранатные зёрнышки. Дай нам твоего кушанья на эти полдинара и берегись: мы наелись болезненных ударов за твою стряпню».

И Бедр-ад-дин Хасан засмеялся и сказал: «Клянусь Аллахом, этого кушанья никто не умеет готовить, кроме меня и моей матери, а она теперь в далёких странах!»

И он взял миску и налил в неё кушанье и облил его сверху мускусом и розовой водой, и евнух забрал миску и поспешно пришёл к ним.

И мать Хасана взяла кушанье и попробовала его, и, увидев, как оно вкусно и отлично состряпано, она узнала, кто его стряпал, и вскрикнула, а затем упала без чувств.

И везирь оторопел, а потом брызнул на неё розовой водой, – и через некоторое время она очнулась и сказала: «Если мой сын ещё на свете, то никто не сварит так гранатных зёрнышек, кроме него! Это мой сын, Бедр-ад-дин Хасан, наверно и несомненно, так как это кушанье могу готовить только я, и я научила Бедр-ад-дина его стряпать».

И, услышав её слова, везирь сильно обрадовался и воскликнул: «О, как я стремлюсь увидеть сына моего брата! Увидим ли, что судьба соединит нас с ним! Мы просим о встрече с ним одного лишь великого Аллаха!»

И везирь в тот же час и минуту поднялся и кликнул людей, бывших с ним, и сказал: «Пусть пойдут из вас двадцать человек к этой харчевне и разрушат её, а повара свяжите его чалмой и притащите силой ко мне, но не причиняйте ему вреда!»

И они сказали: «Хорошо!», а везирь тотчас же поехал в «Обитель счастья» и, повидавшись с наместником Дамаска, ознакомил его с письмами султана, которые были у него с собою; и наместник положил их на голову, сначала поцеловав их, а потом спросил: «А где же твой обидчик?» – «Это один повар», – отвечал везирь. И наместник тотчас же велел своим придворным отправиться в его харчевню; и они пошли и увидели, что она разрушена и все в ней поломано, так как, когда везирь поехал во дворец, его люди сделали то, что он приказал, и сидели, ожидая возвращения везиря из дворца, а Бедр-ад-дин говорил: «Посмотри-ка! Что это такое нашли в гранатных зёрнышках, что со мной случилось подобное дело?»

И когда везирь вернулся от дамасского наместника (а тот разрешил ему взять своего обидчика и выехать с ним), он вошёл в палатку и потребовал повара, – и того привели, скрученного чалмой. И Бедр-ад-дин Хасан посмотрел на своего дядю и горько заплакал и сказал: «О господин мой, в чем мой грех перед вами?» – «Это ты сварил гранатные зёрнышки?» – спросил его везирь. «Да, – отвечал Бедр-ад-дин, – а вы нашли в них что-то, за что следует снять голову?» – «Это наилучшее и наименьшее возмездие тебе!» – воскликнул везирь. И Бедр-ад-дин сказал: «О господин мой, не сообщишь ли ты мне, в чем мой грех?» – «Да, сию минуту», – отвечал везирь, и потом он крикнул слугу и сказал: «Приведите верблюдов». И они взяли Бедр-ад-дина Хасана и положили в сундук, и заперли его, и поехали, и ехали, не переставая, до ночи. А потом они сделали привал, кое-чего поели и вынули Бедр-ад-дина и покормили его и положили обратно в сундук, – и так это продолжалось, пока они не достигли Камры[53].

И тогда Бедр-ад-дина Хасана вынули из сундука, и везирь спросил его: «Это ты варил гранатные зёрнышки?» – «Да, о господин мой», – отвечал Бедр-ад-дин; и везирь сказал: «Закуйте его!» И его заковали и снова положили в сундук и поехали, и когда прибыли в Каир, остановились в ар-Рейдании[54]. И везирь велел вынуть Бедр-ад-дина Хасана из сундука и приказал позвать плотника и сказал ему: «Сделай для него деревянную куклу». – «А что ты будешь с ней делать?» – спросил Бедр ад-дин-Хасан. «Я повешу тебя на кукле и прибью тебя к ней гвоздями и повезу тебя по всему городу», – отвечал везирь. И Бедр-ад-дин воскликнул: «За что ты со мной это сделаешь?» – «За то, что ты скверно сварил гранатные зёрнышки, – сказал везирь. – Как мог ты их так сварить, что в них недоставало перцу?» – «И за то, что в них не хватало перцу, ты со мной все это делаешь! – воскликнул Бедр-ад-дин. – Недостаточно тебе было меня заточить! И кормили-то вы меня раз в день!» – «Не хватало перцу, и нет для тебя наказания, кроме смерти!» – сказал везирь. И Бедр-ад-дин изумился и опечалился о самом себе.