Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

– Мне придется вас вызвать повесткой. А еще имею право доставить приводом, и тогда уже у нас получится допрос с пристрастием.

При этом Турецкий слегка наклонился к ней, подмигнул с улыбкой, намекая, чтобы она в данный момент не принимала его слова всерьез. И она поняла. Вздохнув, взяла с соседнего стула свою сумочку и как бы развела руками:

– Ну что же, раз иначе нельзя… Везите. Но я обязательно должна сегодня сюда вернуться.

– Будет сделано, – с готовностью согласился Турецкий. Он оставил на столе стотысячную купюру, полагая, что за бутылку этого хватит, и поддержал Полину под руку, помогая подняться.

Тут же возник официант, посмотрел вопросительно. Турецкий показал на купюру, спросил:

– Достаточно?

Тот взглянул на Полину и как-то неопределенно пожал плечами, но Александр Борисович решил, что отечественное игристое большего не стоит, нечего их баловать…

Провожали Полину несколько пар мрачных глаз – от карточного стола, от бара. Под суровым присмотром «британского вояки» они оделись и покинули слишком уж гостеприимные «Колокола».

Свою «Ладу» Саша припарковал не только за углом, но еще и на противоположной стороне улицы – он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как и на чем он приехал. И теперь, держа под руку Полину и переходя улицу, обернулся и увидел «квадратненького», провожавшего их взглядом. Подойдя к машине, «вякнул» сигнализатором, открыл заднюю дверцу салона и, взяв из рук Полины сумочку, кинул ее на сиденье и снова закрыл дверь. Наклонившись к самому уху – со стороны это, наверное, выглядело как обычная мужская фамильярность,– тихо спросил:

– Они вам в сумочку что-нибудь подсунули? – Вопрос был настолько неожиданным, что у Полины округлились глаза. Но Турецкий с улыбкой мигнул по-приятельски. Поэтому, подумав и, видимо, оценив его слова, она почти незаметно кивнула. – Отлично, – шепотом продолжил он, – говорите, куда нам смыться. Ни в какую прокуратуру я вас тащить не хочу, надо поговорить наедине, и чтоб ни одна живая душа о том не знала.

– К ней поедем, – после короткой паузы шепнула она.

К ней – значило, к Айне? Но там же все опечатано! Его сомнения она поняла с полувзгляда, сказала:

– Я все знаю. Едем.

Садясь в машину, Турецкий обернулся, взял сумочку Полины и, прижав палец к губам, раскрыл ее и высыпал содержимое на колени женщины.

– Ой, какой же я неловкий! Простите, ради Бога! Полина, Полечка, не казните, я сейчас все подниму и соберу.

А его опытный глаз уже «наколол» подслушку. Это была небольшая коробочка, похожая на женскую пудреницу – с узорами и дырочками на корпусе. Турецкий взял ее в руки, осмотрел и взглядом спросил Полину: «Она?» Та снова кивнула, но смотрела на него уже каким-то иным, заинтересованным, что ли, взглядом. Так смотрят дети на фокусника, вынимающего изо рта куриное яйцо.

– Ну вот, видите, все и собрал, еще раз прошу прощения, – облегченно выдохнув, сказал он. – Вы потом посмотрите, может, что-нибудь маленькое куда закатилось. Так я тогда поищу. Ну, значит, поехали?

«Пудреницу» он демонстративно кинул на заднее сиденье. Тронул машину и, словно вспомнив, правой рукой открыл бардачок, вытащил оттуда обрывок бумажки и написал на нем два слова: «Через чердак?» Показал Полине, та обаятельно улыбнулась, сморщив нос, – ну прямо поцеловать ее хотелось за такую реакцию. Но она тут же сама прижала мизинец к своим губам и исподтишка показала пальцем на заднее сиденье.

– Может быть, пока едем, поговорим немного? – предложила она.

– Да. Мне бы хотелось услышать от вас, что за человек была Айна Дайкуте. Давайте не торопясь, сначала. Откуда она, где и когда вы познакомились, как она стала певицей, как в кино начала сниматься. И еще я вас хотел попросить: чем подробней – тем для следствия лучше. – Турецкий ладонью помахал у своего открытого рта, изображая этим жестом пустой треп, болтовню.

– Я поняла, – она снова с готовностью улыбнулась, показывая, что ей нравится эта игра, которую они затеяли, чтобы задурить головы наглым мужикам. И начала свой неторопливый рассказ, чуть ли не от Адама, где, когда, от кого начался род Дайкуте. Словом, тот, кто хотел услышать, тот и услышит, если уши не завянут.

Молодец Полина, и вправду талантливая актриса. Рассказ ее шел сам по себе, а по глазам ее можно было прочитать совсем другое: как было бы хорошо удрать куда-нибудь подальше и чтоб никто тебя не нашел.

Это можно сделать, тоже улыбаясь, отвечал взглядом Турецкий. Полина ему нравилась все больше. Но именно поэтому и следовало ее максимально обезопасить, а для этого надо было знать, кто эти молодцы, чьи они, кто их зарядил и послал по следу. Вопросики не из сложных, но надо найти возможность задать их и получить вразумительные и одновременно безопасные для женщины ответы. А для этого надо было как минимум остановить машину и выйти из нее. Между тем Александру Борисовичу показалось, что за ними наметился хвост. И хвост не профессиональный, а наглый, как те квадратные затылки. Не отставая и не обгоняя, сзади, через три-четыре машины, следовал «БМВ» – автомобиль, конечно, скоростной, но легкий. И если его заставить покрутиться, да на приличной скорости, он спокойненько переворачивается на крышу. Есть несколько профессиональных приемов, как заставить водителя совершить роковую для него ошибку. Но такой тактический ход пока не входил в планы Турецкого. Он хотел просто остановить их перед забором и показать, что дальше бритым прохода нет. И он быстро придумал, как это сделать, чтобы и самому не подставиться, и дуракам нос натянуть. И ход этот был, кстати, примитивным до чертиков. Ну, впрочем, с этой публикой иначе и нельзя. Не поймут и начнут еще хвастаться своей сообразительностью!

Турецкий выскочил на Тверскую, на Камергерском притормозил, чтоб не потерять преследователей и еще раз убедиться в их действительных намерениях, затем, как говорят летчики, сделал «коробочку» и подкатил к задним воротам Генеральной прокуратуры. Там предъявил охраннику служебное удостоверение, загнал машину во двор и, подхватив под руку Скибу, вошел в здание через служебный ход. Они быстро прошли кривыми коридорами к обычному для всех служащих генеральной «конторы» боковому выходу и покинули территорию прокуратуры через главную проходную. Преследователи, если они были людьми принципиальными и недалекими – а именно на это и рассчитывал Турецкий, – должны были остаться сторожить их у служебного входа. И ждать, когда заработает система прослушивания.

Турецкий же под ручку с Полиной в это время неторопливо шествовал по Столешникову переулку к Петровке. Турецкий не был в доме, где жила Дайкуте, но знал его. Тем более что и Грязнов довольно подробно расписал всю, так сказать, топографию данного многоэтажного строения. Поэтому, памятуя о висячих замках чердачных люков, которых вполне может и не оказаться, он на всякий пожарный сунул в карман отвертку из автомобильного бардачка: какое ни есть, а орудие. Все не голыми руками.

На всякий случай, перед тем как нырнуть в арку проходного двора, пару раз он проверился. Хвоста не было. К счастью, и Скиба была одета не шибко эффектно, таких пончо, как у нее, в столице пруд пруди.

По словам Грязнова, фирма «Юнона» как минимум до понедельника не функционирует. А судя по готовности Полины, глаза у которой уже сверкали, как у почуявшей поживу кошки, перспектива лазания по чердакам ее совсем не смущала. Может, даже и наоборот.

Во дворе было достаточно темно, однако старушек все равно опасаться следовало. Поэтому незваные гости по-шпионски тихо проникли в третий, действующий, подъезд на цыпочках, что было совсем нелегко, поднялись на самый верх, где Турецкий, попросив Полину посветить ему зажигалкой, похвалил себя за предусмотрительность и отверткой, не без труда, правда, свернул шею замку. Так же тихо забрались они по металлической стремянке на чердак, прошли до среднего люка, который оказался открыт, ибо некому его было закрывать в запечатанном подъезде, после чего Александр Борисович помог осторожно спуститься на лестничную площадку Полине. Руками он, естественно, ей помогал, показывал, куда ногу поставить, поддерживал – снизу-то видней. И чем охотнее помогал, тем больше хотелось продлить это смешное приключение. С последней ступеньки она, то ли нарочно, то ли оступившись вдруг, упала на него, ойкнув, обхватила руками и прижалась лицом к груди. Всего и миг – дела-то, а у Турецкого сразу разные фантазии появились…

– Ну все, – смеясь, шепнула она, – отпускай наконец!

– А ты не шлепнешься?

– Не-а, – помотала она головой.

Ну вот, и на «ты» перешли. Все путем…

На шестом этаже, остановившись перед сплошной железной дверью, Полина залезла в свою сумочку, пошарила там и вытащила нечто вроде автосигнализатора. Нажала на маленькую клавишу, и дверь неожиданно почти бесшумно, лишь чуть корябнув по полу, отворилась. Полина прижала палец к губам, велев Турецкому молчать, шагнула в проем и замерла, как будто слушала что-то. Потом сунула руку вбок, чем-то пошуршала, и так же, почти бесшумно, в сторону отъехала темная панель. Полина исчезла из виду – было совсем темно. Наконец из темноты появилась ее светлая зовущая рука. Он протянул ладонь, Полина сжала ее и потянула за собой. Шепнула: