Пир на закате солнца - Татьяна Степанова

Луч света ударил прямо ему в лицо. Она его увидела.

ОНА ЕГО УВИДЕЛА.

Угаров закрыл лицо руками. Свет, этот острый, как жало, всепроникающий оранжевый электрический свет, он до сих пор ощущал его – кожей, порами, каждым нервом…

Когда он уходил оттуда, он оглянулся на дом. Свет горел только на террасе, и дверь была распахнута настежь.

Тогда он жалел лишь об одном – все произошло слишком быстро, он не успел ничего почувствовать толком.

Он вообще ничего не чувствовал, никого не боялся, не слышал никакой музыки – волынок, флейт, барабанов. Не слышал никаких чужих посторонних звуков. Только шум мотора, который отчего-то завелся не сразу, только шорох шин.

Он не думал о том, что случится потом.

А ПОТОМ КОЕ-ЧТО ПРОИЗОШЛО.

И сейчас, сидя в детской беседке в заливаемом дождем незнакомом дворе-колодце, сменив две угнанные машины, уйдя от засады, оторвавшись от погони, он увидел воочию ВСЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ.

Ветки кустов дрогнули, затрепетала сырая листва, как на ветру, но ветра не было в ту ночь. Кто-то выжидал своего часа в темноте, как терпеливый охотник. Кусты затрещали, и кто-то выбрался наружу из своего тайного логова. Дохнуло гнилым смрадом.

Женщина, лежавшая на дорожке, слабо застонала. Она была еще жива, истекала кровью. Кто-то подобрался к ней, по-звериному припадая к земле, принюхиваясь и урча от вожделения. Кто-то некрупный, малорослый, еще не научившийся хорошо охотиться на темных дорогах в одиночку. Ощупал ее разбитую, окровавленную голову, взвизгнул от удовольствия и впился острыми, как бритва, зубами в горло.

Предсмертный хрип…

Тело дернули и потащили в заросли, прочь из сада. С ним не собирались расставаться так быстро, потому что мяса хватило бы надолго…

Глава 36

Разговоры без свидетелей

Катя провела беспокойную ночь – ворочалась, перебирала в памяти факты, и не только факты, вставала, ложилась, включала лампу, выходила на балкон, слушала дождь, снова заливавший город. Ей мнилось, что она ВОТ ТАК готовится к предстоящему разговору с полковником Гущиным. Но на самом деле она не в силах была придумать даже первой фразы этой беседы – такой, чтобы заставить его слушать, не пожимая недоуменно плечами, не хмыкая недоверчиво.

У нее ничего не получалось. Нужные слова существовали где-то там, отдельно от этой реальности.

На работе в главке она постаралась привести в порядок мысли, занялась сначала неотложными делами пресс-службы. Да что же это, в самом деле, мир-то совсем не изменился, все как прежде, а если где-то с кем-то и происходит нечто странное, необъяснимое, то…

А может, все дело в неуемной фантазии? Как раз это и скажет ей Федор Матвеевич Гущин, выслушав: эх, молодежь, чем у вас только головы заняты, какой такой лабудой…

Мальчик с черешнями в больничном коридоре…

Два силуэта на фоне парковой стены… Она не могла ошибиться тогда, она узнала их обоих – его и медсестру… Где связь? Вот и Гущин резонно спросит: где тут связь, в чем она?

«Моего сына словно подменили»…

«Иди сссс-сюда, пад-ддд-даль…»

В этом связь? В истеричных фантазиях Регины Москалевой, в змеином шипении полоумной медсестры? Может, Наталья Багрова алкоголичка? Или наркоманка? Ведь в больнице все под рукой – и спирт, и сильнодействующие препараты.

Кровь, привезенная генералом для анализа ДНК, – за это можно зацепиться? Но результаты пока не готовы. Зато налицо другие результаты: пленки камер наблюдения, показания свидетельницы в парке, опознавшей Угарова, показания соседей Полины Кусковой, тоже его опознавших, следы колес его машины там, у дома, где произошло первое убийство.

Если «все началось с госпиталя», то отправной точкой этого самого «началось» является полковник Приходько – Троянец. Но у него ничего уже не спросишь, он мертв. И до этого информации практически никакой не было, он ведь НЕ ПОМНИЛ ничего. А может, все-таки что-то помнил? Привести в кабинет Гущина за руку того врача – завотделением? Так он и пойдет, как же, держите карман шире. У них вон даже тело покойника пропало, или вроде как забрали его из госпиталя, куда-то увезли. Может, действительно это какой-то неизвестный вирус, мутация из-за «последствий натовских бомбардировок» и ОНИ подцепили его по очереди? Тогда отчего только ОНИ – мальчик, медсестра…

Я ВЕДЬ ТОЖЕ БЫЛА В ТОЙ ПАЛАТЕ С ТРОЯНЦЕМ.

Троянец… Странный псевдоним, ассоциации сразу возникают – Троянская война, например… Полковнику Приходько доводилось бывать на настоящей войне, в «горячих точках». Там законы другие, законы военного времени, там убивают всерьез и так не любят это потом вспоминать – здесь, в этой нашей реальности, не обсуждают всуе ни в разговорах с коллегами, ни тем более в интервью с досужими репортершами. О том, как убивают на войне, как проливают кровь, те, кто это делал, молчат и стараются скорее забыть, однако это получается не у каждого. Генерал Москалев тоже был на войне, а его сын… Он ребенок, школьник, он ничего этого, слава богу, не видел. Они и Троянскую войну, наверное, в школе еще не проходили, и что такое троянский конь, им невдомек.

Троянский конь… еще одна ассоциация, нечто странное: на вид одно, внутри совсем другое. Этакий носитель, внедренный в иную среду, с совершенно особой начинкой, а в ней горе, беда, хаос, смерть…

Катя отключила ноутбук: пора, в розыске только что закончилась оперативка, путь к Гущину открыт. Что она ему скажет, начнет с метафоры, с троянского коня?

Возле дежурной части уголовного розыска она увидела группу сотрудников – вид у всех как после хорошей взбучки от начальства.

– Слыхали новость, Екатерина Сергеевна? – шепотом сообщил ей дежурный. – Этот, на которого в двух местах засады устраивали, – сбежал.

– Андрей Угаров?

– Не взяли его, ушел, в окно с третьего этажа сиганул. Провал, конечно, досадно, но, с другой стороны, теперь уж никаких сомнений – на нем оба эти красногорских убийства висят, иначе чего ж ему в бега подаваться?

– Девочка, сестра потерпевшей Кусковой, нашлась?

– Пока нет, ищут, ориентировка пошла. У них мать в отъезде. Никак связаться с ней не могут. Подождите, постойте, Екатерина Сергеевна, вы куда?

– К Гущину. – Катя была ошеломлена новостью. ВСЕ, что она собирала мысленно по крупицам, все, о чем собиралась толковать с Гущиным, в одночасье было повержено этой потрясающей новостью в прах.

– Придется подождать, у него посетитель, точнее, не посетитель даже… шишка министерская.

– Кто?

– Генерал Москалев.

Катя посмотрела на плотно закрытые двери кабинета. И села на диван в приемной, твердо решив дождаться развязки.

В этот день планы Сергея Мещерского были просты: ехать в офис турфирмы «Столичный географический клуб» и там уже, сориентировавшись по обстановке, «пахать, как папа Карло», подготавливая очередной тур для туристов-экстремалов. Увы, офисные дела шли неважнецки, спрос на путешествия упал, вся надежда была на лето, которое уже не за горами. Каких-то пять дней мая, а там… Мещерский ненавидел пляжный «мещанский» туризм, однако в трудные времена приоритеты и фирменную стратегию приходилось менять. О том, что вчера рассказала ему Катя, он как-то, если честно, даже и не… Требовалось срочно настроиться на деловой лад, а подобные беседы к этому не располагали.

Позавтракав на скорую холостяцкую руку, он быстренько собрался, взял ключи от машины и вышел из квартиры, повернулся, чтобы запереть дверь, и внезапно почувствовал, что за спиной кто-то есть. Кто-то неслышным шагом спустился с верхнего этажа и встал, заслоняя собой лестничный пролет.

– Не закрывай.

Мещерский обернулся:

– Андрей, ты?!

– Тихо, не ори, впусти меня.

Что-то в голосе друга юности было такое, что утреннее бодрое настроение Мещерского разом улетучилось. В прихожей, когда они вошли в квартиру, он разглядел Угарова и…

– Откуда ты такой? Вот черт… Андрюха… ты подрался, что ли? На тебя напали? Опять с долгами проблемы?

Угаров застыл перед зеркалом. Грязный, небритый, окровавленный, в промокшей одежде, вся его мужская привлекательность, весь его прежний кураж, все, что так шло ему и так отличало от других с ранней молодости (Мещерский это отлично помнил), пропало – он как будто постарел лет на десять.

– Ты один?

– Слушай, да что произошло-то?

– Я спрашиваю, ты один тут? – Угаров шарил взглядом по квартире.

– Один.

– Это хорошо, просто отлично, я боялся – может, девка какая-нибудь у тебя ночует.

– Андрей, послушай…

– Ничего не изменилось, те же карты географические вместо обоев… Давно я у тебя не был.

– Не хочешь снять с себя все мокрое, ты что, под дождем шатался?

– Есть чего-нибудь выпить? – Угаров тяжело опустился на диван.

Мещерский достал из бара бутылку рома.

– У тебя опять проблемы с милицией? – спросил он, как ему показалось, напрямик.

– Проблемы… да, можно и так назвать. – Угаров одним махом осушил стакан. – Налей еще.