Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Тут Саманта повернула голову, и их глаза встретились. На губах девушки замер смех, но на внимание Ника она ответила столь же твердым взглядом. Более того, в нем читалась какая-то загадка, и Ник в который раз пожалел, что повел себя грубо. Он опустил глаза и увидел, что под облегающей зеленой материей ее тело было стройным и великолепно сложенным, с толикой атлетической грации. На ум тотчас пришел тот краткий миг, когда ему довелось увидеть эту девушку нагой.

Хотя зеленое платье и не так уж много оставляло на виду, он сразу оценил полноту ее груди. Саманте не требовалась искусственная помощь хитроумного нижнего белья: изгибы юной плоти были столь же неотразимы, как если бы девушка оказалась обнаженной.

От демонстрации прелестей этого тела Ника разобрала злость. И не важно, что любая девчонка в Нью-Йорке или Лондоне ходит так же свободно, не затягиваясь в корсеты, — здесь ее поведение вызывало гнев, так что Ник вновь взглянул ей в глаза. Что-то в них переменилось, обрисовался какой-то вызов… отразился его собственный гнев? Сказать было трудно. Девушка слегка наклонила голову, сейчас это было явно приглашение — или нет? В свое время Нику довелось узнать многих женщин, и он с легкостью справлялся с каждой из них. Но вот эта почему-то вселяла чувство неуверенности… По причине своей юности, или же дело в ином, особом свойстве, которым она обладала? Ответ найти не получалось, и от неопределенности было не по себе.

Дэвид Аллен бросился к Саманте с очередной тарелкой еды. Ник задумчиво разглядывал худощавую, мальчишескую спину старшего помощника, заслонившего от него девушку, и вновь слышал сладкий, звонкий смех. Но сейчас этот смех почему-то звучал так, словно девушка специально дразнила Ника, и тогда шкипер обратился к четвертому помощнику:

— Попросите мистера Аллена подойти ко мне на минутку.

С явным облегчением молодой человек направился к веселой компании.

— Дэвид, большое вам спасибо за приглашение, — сказал Ник.

— Разве вы уже уходите?

С каким-то извращенным удовольствием шкипер заметил следы паники на лице старпома.

Ник сидел за письменным столом в капитанской каюте и пытался сосредоточиться. Впервые за последнее время представилась возможность поработать над бумагами. Отвлекал приглушенный шум празднества палубой ниже, и он поневоле стал прислушиваться к смеху Саманты, в то время как следовало бы заняться составлением отчета для лондонских адвокатов, который затем будет передан в руки арбитров Ллойда: официальный документ невероятной важности, который послужит основанием для выставления счета страховщикам. Но сосредоточиться не получалось.

Он развернулся в кресле спиной к столу, затем встал и принялся прохаживаться по толстому, звукопоглощающему ковру, остановившись еще разок, когда раздался веселый девичий голос. Она звала кого-то; слова прозвучали неразборчиво. Они танцевали, а может, забавлялись какой-то игрой, состоявшей из пинков, толчков и жизнерадостных воплей.

Ник вновь стал прохаживаться — и вдруг сообразил, что одинок. Эта мысль заставила остановиться в очередной раз. Один как перст. Пугающая концепция, особенно для человека, который шел по жизни в основном именно как одиночка. Раньше это даже не приходило в голову, зато теперь он очень нуждался в какой-то живой душе, с кем можно было бы разделить свой триумф. Ну да, разумеется, триумф. Наперекор судьбе, при неравных шансах он выхватил себе эффектную победу… Ник неторопливо приблизился к иллюминатору. С противоположной стороны темной бухты стоял на приколе «Золотой авантюрист», расцвеченный всеми огнями, которые придавали ему карнавально-восторженный вид.

В свое время Ника сбили с кроны дерева, лишили плодов всей жизни, отняли жену и сына — но не прошло и нескольких месяцев, как он вновь взобрался наверх.

Одной-единственной спасательной операцией он превратил компанию «Океан» из малонадежного венчурного предприятия, вечно страдающего от нехватки текущих средств и поджидающего какой-то великий шанс, в нечто действительно ценное. Он вновь на плаву, у него есть цель и средства ее достичь. Так отчего все это вдруг стало казаться ничтожным? Ник на секунду прикинул, не вернуться ли в буйную атмосферу кают-компании, но тут же поморщился, представив с каким унынием его подчиненные воспримут непрошеное вторжение начальства.

Ник отвернулся от иллюминатора, плеснул в стакан виски, разжег сигару и плюхнулся в кресло. У виски имелся явный привкус зубной пасты, а табак был на редкость горьким. Он поставил стакан на стол, раздавил «манилу» в пепельнице и отправился на ходовой мостик.

После ярких ламп каюты местное красноватое освещение показалось настолько тусклым, так что он далеко не сразу заметил Грэхема, третьего помощника.

— Добрый вечер, мистер Грэхем. — Ник подошел к штурманскому столу и проверил записи в вахтенном журнале. За спиной встревоженно маячил Грэхем, и шкипер призадумался, что бы такое ему сказать. — Скучаете, покамест другие развлекаются? — наконец спросил он.

— Сэр?

Не самое обещающее начало для беседы, и, несмотря на чувство острого одиночества, пережитое едва ли пятью минутами раньше, Нику вдруг опять захотелось остаться наедине с собой.

— Я подменю вас до конца вахты. Ступайте, веселитесь.

Третий помощник смотрел на него разинув рот.

— У вас три секунды, пока я не передумал.

— Сэр, я даже не знаю, как… Спасибо! — крикнул Грэхем через плечо, слетая по трапу.

К этому моменту вечеринка выродилась в открытое соперничество за право претендовать на внимание и одобрение Саманты.

Дэвид Аллен, неизвестно зачем водрузивший себе на голову торшерный абажур, стоял на барной стойке и, наполеоновским жестом просунув ладонь между пуговицами кителя, декламировал речь Генриха V перед битвой при Азенкуре. Забытые места он заменял бодрым «тра-та-та». Впрочем, когда вошел Тим Грэхем, он вновь стал первым помощником, снял абажур и суровым тоном вопросил:

— Мистер Грэхем! Не заблуждаюсь ли я, считая вас вахтенным помощником? Ваш пост на данный момент расположен на ходовом мос…

— Пришел кэп и предложил подменить до конца вахты, — пожал плечами Тим Грэхем.

— Боже милосердный! — Дэвид вновь напялил абажур и щедрой рукой налил джина третьему помощнику. — Совсем, должно быть, наш мерзавец с катушек съехал.

Красавчик Бейкер, который, уподобившись гиббону, пытался в эту минуту взобраться по стене, соскочил на пол и выпрямился с неожиданным, хоть и не вполне устойчивым достоинством. Он поддернул брюки и зловеще объявил:

— Каждому, кто назовет нашего мерзавца мерзавцем, я лично вгоню зубы в глотку. — Он окинул кают-компанию воинственным и агрессивным взглядом, заметил Саманту и тут же смягчился. — Самми, этот раз не считается! — воскликнул он.