Похищение чудовищ. Античность на Руси - Ольга Александровна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя реальный Александр Македонский жил в IV в. до н. э., в поздних редакцих «Александрии» популярный герой постепенно христианизируется [30: 50]. Его поведение постоянно соотносится с примерами из Библии, да и сам Александр почитает христианского Бога и даже мощи святых. Например, он объясняет жителям новосозданного града Александрии, как при помощи иерусалимской святыни, мощей пророка Иеремии, спастись от ядовитого египетского дракона, который «людей ухватает — и ядом умирают».
Но в ранних древнерусских текстах Александр Македонский хоть и вызывает интерес своим могуществом, невероятными обстоятельствами жизни, но все-таки остается язычником. Наверное, именно с этим представлением связано довольно необычное появление Александра Македонского на иллюстрации к житию Павла Фивейского, а точнее, появление его головы.
Александр Македонский заглядывает в ад. «Александрия», XVII
Пока святой Антоний поучает сатира с сатыренятами, у его ног разверзается земля. Из ниши правильной формы, как из пещеры или гроба, приподнимается коронованный Александр Македонский (он подписан). Появление Александра на самом деле нужно воспринимать как эпизод, следующий за разговором с сатиром. Узнав, что принятые греками за богов твари действительно существуют, но даже они хвалят единого Творца, Антоний ударяет своим вербовым жезлом оземь и восклицает: «Горе тебе, Александрие!», имея в виду язычников. Видимо, в ответ на это перед святым из-под земли предстает Александр — в позе внимания, как и сатир. Справа на этой картинке изображен еще и загадочный Гермес в своей крылатой шапке. Указания на неправедность Александра Македонского действительно есть в «Александрии». На острове блаженных рахманский мудрец Ивант прямо говорит, что Александр Македонский, конечно, герой, но место ему в аду, потому как он еллин некрещеный.
Сцены из жития Павла Фивейского (путешествие Антония Великого). Лубочная гравюра. XVII в.
Кузнецы несчастья
По мотивам впечатлений посетителей ада вроде Александра Македонского возникали отдельные истории об устройстве мира в целом и преисподней — в частности, которые попадали в средневековые энциклопедии. Например, в популярном на Руси «Луцидариусе» (пер. XVI в.) неоднократно говорится о темном подземном рве с горящей смолой в далеком краю, откуда и вообще не бывает ничего хорошего. Путешественники утверждают, что слышали страшный шум, проплывая возле тех мест, и будто бы какой-то подводный лай. Оказывается, там действительно скрываются лающие бесы в виде собак. Художник даже изобразил под слоем воды и огня полукруглую темную нишу и толпу разнополых грешников, которых охраняют три брехливые собаки; от усердия они приподнялись на задних лапах — приняли позу атаки, агрессии.
…в том самом месте на западе под тою землею смердливою велия ров… смертный ад, и то есть правда, понеже в том крае ничто же видено благо но токмо зло <…>
Поведают морстии корабленицы, еже слышати близ тоя земли Сикилийския в море аки сабаки лают… То место нарицается, иже сила в том самом месте, вышереченный ад, в нем же великий шум и смущение, и страх, и ужас, и крик презелны, еже слышат корабленицы и поведают, аки бы псов лаяние под водою; поправде в том самом месте псы, сиречь бесове злии и сквернии.
ЛуцидариусКонечно, эти ужасные псы — еще не Цербер, но зато по соседству с ними разместились настоящие античные чудовища, тоже для охраны грешников. Это циклопы (сиклонесы, сиклонези, сиклопеси). Их иногда соотносят с чудесным народом мономеров и монокулов, но в «Луцидариусе» изображены вполне обычные молодые парни в человеческой одежде, стучащие молотами по наковальне, чтобы изготовить стрелы. Правда, живут они на острове Сицилия (что соответствует античной версии о циклопах) в окружении пламени, а рядом с ними разверзлась жадная красная пасть ада с огромным глазом, но кузнецы этим ничуть не смущены. В одном месте рукописи XVII в. про них сказано, что циклопы куют стрелы «наших христиан», тогда как дальше этот эпизод повторяется в более правильной версии: стрелы отдельно (о них говорят языческие книги), бесы отдельно (христианские книги трактуют циклопов как разновидность демонов).
Тамо же остров Сикилиа, на нем гора, и с тоя горы каплет жюпел или, рещи, сера горячая. Глаголют же, яко тамо под землею души мучими суть. В том же самом месте бездна морская: к тем местом аще корабль придет — и изгибнет. <В том же> месте остров полн огня, и в нем стоят ковачи посреде огня, и нарицают тех кузнецов языческия книги имене<м> «сиклонесы» — те сиклонеси куют громовыя стрелы наших христиан…
↑
…тех кузнецов языческая книги глаголют именем сиклонесы, те сиклонези куют громовыя стрелы. Нас христианcкия книги учат, еже те сиклонеси самыя дияволи, иже хранят путь ко аду и стоят близ адских врат, и мучат осужденныя души человеческия…
ЛуцидариусПолучается, что циклопы мучают грешников возле входа в ад, но как используются молотки и стрелы, остается непонятным. Правда, далее при описании ужасов ада сказано, что среди огня и «студня», смрада и плача есть некие раздражающие искры, словно летящие из кузницы. В эмблематическом изображении подобной сцены Димитрием Ростовским («Рождественская драма», 1702) циклопы куют оружие, чтобы через него зло пришло в мир, а злобный персонаж в виде Медузы получил бо́льшую силу. В поэме Андрея Белобоцкого о наказании говорится конкретнее. «Престрашна кузница» там описывается как орудие мучения через осязание: вместо роскошных перин грешник кладется на наковальню, привязывается — и сотни молотов стучат по нему с такой силой, что от этого страдают сами мучители. На изображение циклопов-кузнецов у ворот ада из «Луцидариуса» могла повлиять часто появляющаяся на иконах пара ангелов, заковывающих сатану (сюжет «Воскресение
