Стражи Сердца. Единственная для пустынников - Кира Евгеньевна Полынь

— Если, узнав наши настоящие имена, ты когда-нибудь произнесешь «алыйорум»(1), богиня заключит наш брак. Даже если это услышит лишь один из нас, даже если другой будет далеко — ты станешь нашей эйш. Навсегда.

— Так… просто? На словах? — удивилась я.

Все-таки на землях Лейгуа-эрде брак заключался бюрократично. Клятвы перед алтарем, не имевшие особого веса, несколько бумаг, подтверждающих, что все законно, да пара колец, золотыми ободками опоясывающих безымянные пальцы супругов. Церемония и подписи.

— Богиня отметит нас своим касанием. На руках эйш и ее мужей заплетаются татуировки. Нашим гербом станет крылатый змей. Это навечно, — продолжая выдыхать горячий воздух мне на губы, объяснил он. — Все еще хочешь узнать имена? Или предпочтешь остановиться сейчас?

— Хочу. Для меня это важно.

Повторив слова Тайпана, требовавшего безоговорочного согласия, я замерла, всем телом напрягшись в ожидании ответа.

Мне было чертовски важно узнать, услышать, как звучат их имена, произнести их, пробуя на вкус. Это было что-то сильное, необъяснимое. Что-то, с чем я не могла справиться в одиночку.

— Мое имя, — прошептал Ворон, делая осторожную паузу. — Корвус. Корвус Шиандар.

— Корвус, — вторила я эхом, впервые ощутив, как это на самом деле стало для меня важно.

Они стали важны.

— Шаан, — словно змей, произнес Тайпан, оставляя поцелуй в моих волосах. — Ар-шиардан.

— Шаан…

Звучало так близко, что сердце в груди заколотилось с новой силой, стуча по ребрам. Это значило куда больше, чем могло показаться, даже не столько для пустынников, сколько для меня, ощутившей связь так остро, словно мясо вспороли кинжалом, вкладывая внутрь жар.

Признание стало порогом — переступив через него, уже не найти дороги назад. Даже предстоящая близость, которую я не могла выкинуть из головы, не была такой интимной до этих слов, обретя совершенно иной смысл.

Они правы.

Это нельзя назвать просто совместной ночью, отшутиться несерьезностью, списывая все на мимолетный порыв. Все обдуманно, методично, и… они готовили меня к этому с самого первого дня, дав привыкнуть так сильно, что все происходящее сейчас и все, что произойдет этой ночью, точно свяжет нас еще сильнее.

— Скажи еще раз, — попросил… Корвус, оставляя мимолетное касание своих губ в уголках моего рта. — Произнеси, я должен услышать это вновь.

— Корвус, — не смела сопротивляться я, невольно отвечая и потянувшись за поцелуем. — Шаан… Ах!

Резко оказавшись в чужих руках, оторвалась от пола, словно взлетев. Жар горячего тела пустынника ошпарил, оказавшись так близко, что пришлось обхватить узкие бедра ногами, чтобы избавить себя от ощущения, что я могу упасть.

— Готова продолжить?

Только коротко кивнула, опуская ладони на чужие плечи.

— Тебе придется вновь нам довериться, — договорил Тай… Шаан, наблюдая, как его брат осторожно опускает меня на край постели. — Не опускай глаза, Лирель. Они еще успеют сегодня отдохнуть.

(1) — «принимаю»

Глава 51

Мне оставалось только промолчать, наблюдая за пустынниками, которые вновь вернулись к ведрам с водой, с тихим шелестом снимая штаны.

Темная ткань послушно скатилась по мужским бедрам, чернеющими лужицами расплываясь у ног. Белеющие в полумраке тела засветились еще ярче, позволяя привыкшим глазам следить за каждым их движением.

И вновь всплеск воды, и вот уже пустынники, не спеша, методично втирают воду в кожу, роняя на пол тяжелые капли. Эротично, тщательно обмывают свои тела, при этом не отрывая от меня взглядов, которые ощущались горячими углями на лице.

Я наблюдала за ними как завороженная, не смея торопить, и словно больше проникаясь этим ритуалом, в котором участвовала впервые и вряд ли поучаствую вновь.

— Что теперь? — наблюдая, как Шаан собирает свои огненные волосы на затылке, и туго скручивает их ремешком, прошептала я.

— Теперь, наконец, мы разделим постель, — ответили мне вкрадчиво, вновь укрывая колючим полотном мурашек.

Мне не хватало их тепла.

Воздух комнаты уже не казался необходимостью, остужающей пыл, — он душил своим холодом, словно морозная ночь, в которую я околею до самых костей, если пустынники вновь меня не согреют.

Приблизившись, мужчины плавно взобрались на кровать по разные стороны от меня и, стараясь прикасаться бережно, утянули за собой, укладывая на спину. Я вновь оказалась между ними, в этом горячем капкане, только теперь это было честно по отношению ко всем, изгнав ложь из темной комнатки флигеля.

— Не сомневаешься? — негромко спросил Корвус, опуская кончики пальцев мне на живот и рисуя медленную линию до самой груди, где они замерли, словно в ожидании команды.

— Я… немного растеряна. Вы знаете, что делать, а меня не посвятили в подробности.

— Наша любопытная эйше, — усмехнулся Шаан. — Делай то, что хочется. В твоем праве все, что ты пожелаешь.

Недоверчиво повернув в его сторону голову, тут же оказалась в плену поцелуя, утянувшего, словно камень, на дно. И вновь растворилась реальность, превращая остатки в нечто дурманящее, лишающее воли.

Боги… Как же я хотела этого поцелуя!

От дрожи в теле новое прикосновение Ворона сорвало с губ стон, лишая остатков воздуха. Жесткие пальцы накрыли вершинку груди, сильно, но чувственно сдавливая сосок. Тонкая натянутая струна сладкой боли загудела в животе, острым клином ударяя в самый его низ. Колени невольно сжались, вжимая меня в постель, нагревшуюся от наших тел.

— Что хочу? — дрожащим голосом едва слышно спросила я, когда Тайпан дал мне секунду, спустившись поцелуями к подбородку.

— Все. Все что захочешь, эйше.

— Тогда… Любите меня, так сильно, как только способны.

С произнесенным желанием сорвались последние покровы морали, исчезнув в потоке природной стихии, что бурлящей рекой унесла все ее следы.

Я больше не жалела играть в недотрогу, не хотела носить эту маску благовоспитанной дамы. Я была женщиной, что хотела любви, так сильно, что огонь всколыхнулся в венах. Я была изнурена голодом и их страстью.

— Как же я ждал этих слов, — прорычал Шаан, сжав мое горло ладонью и вновь набрасываясь с голодными поцелуями.

Губы… Они мучили рот своей жаждой, ненасытно бродили по ребрам и груди, то спускаясь к шее, то поднимаясь. Обжигали и клеймили, рисуя алеющие отметины на теле.

— Тш-ш-ш, — прошипел пустынник, не дав мне поднять головы, продолжая придерживать шею ладонью. — Дай ему делать то, что он любит.

Я смиренно выдохнула, ощущая, как укусы потянулись ниже и Ворон двинулся с