Прими красную таблетку: Наука, философия и религия в «Матрице» - Гленн Йеффет

Ощущение отсутствия Бога испытывали изгнанники VI века до н. э. Н. Т. Райт объясняет, что для этих людей «настоящее было временем, когда казалось, что Бог-творец скрывает от них свой лик». Чувство покинутости Богом — это обычное явление для людей, переживающих страдания.[177] Подобное настроение было озвучено женой Иова, которая подстрекала своего мужа проклясть Бога и умереть,[178] тем же настроением был охвачен и автор 21-го псалма, написавший следующую строку (позже она стала известной благодаря тому, что ее повторил Иисус): «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?»[179]

Ощущение того, что Бога с нами нет, иначе все это не могло случиться, без сомнения, переживали и люди в 2199 году, которых мы видим в «Матрице». Точно такие же чувства испытывали изгнанники и другие люди, кому довелось сильно страдать. Это весьма вероятный сценарий развития событий: если человечеству пришлось пережить два столетия изгнания и рабства, то оно придет к единодушному заключению о том, что Бог умер. Если само слово «Бог» и не исчезло без следа из языка как бессмысленное понятие, возможно, его значение стало досадным напоминанием того, насколько наивно люди прошлого представляли себе судьбу мира. Для команды Морфеуса, живущей в 2199 году, вера в Бога была распространена в давние времена, и, по их мнению, те, кто придерживался этой веры, наверняка ошибались, потому что этот самый Бог, если он вообще существовал, исчез на целых двести лет. И все же в последние мгновения фильма Бог появляется вновь, хотя и едва различимый. На самом деле Бог вмешивается в действие фильма еще и второй и третий раз на случай, если зрительекая аудитория не заметила его первое появление. Сценарий фильма снабжает нас ключами, необходимыми для того, чтобы проследить все появления Бога.

По мере раскручивания сюжета становится ясно, что Нео — последняя надежда человечества. Остальные потенциальные мессии подверглись испытанию и провалились. Команда приходит в нетерпение, а Сайфер уже готов поднять лапки кверху за весь род человеческий. Однако как раз в тот момент, когда сомнения достигают своего пика, потому что Сайфер почти уничтожает остатки человечества, сдавая Сион, Бог появляется вновь в развертывающейся у нас на глазах драме. По иронии судьбы, когда Сайфер саркастически замечает, что лишь чудо остановит его, Танк неожиданно встает и действительно останавливает предателя. Позже, когда Нео собирается вернуться в Матрицу, чтобы спасти Морфеуса, Танк спрашивает у него: «Так что тебе нужно, кроме чуда?» Несомненно, это чудо свершается, и Морфеус возвращается из Матрицы живым. Наконец, когда в последние секунды фильма кажется, что все потеряно, потому что герои не успеют активировать электромагнитный импульс и часовые Матрицы вот-вот уничтожат все живое на борту «Навуходоносора», Нео возвращается к жизни, и положение спасено. Все эти три события являются самыми настоящими чудесами, необъяснимыми без восстановившегося расположения Бога.

Ситуация, в которой герой покидает свой отряд, а потом внезапно появляется в последний момент и спасает положение, — обычное дело для кинематографа. В данном случае этот ход был использован для того, чтобы очень тонко обозначить присутствие Бога.

Хотя люди в Матрице кажутся атеистами, поскольку они не демонстрируют ни знания Бога, ни веры в него, по своей сути фильм глубоко религиозен в том, что рассказывает об изгнанниках, возвращающихся в Сион. Или, если быть точнее, о Сионе, возвращающемся на предназначенное ему место на земле. Без действующего за кулисами Бога невозможно объяснить воскрешение Нео и прочие чудесные явления в фильме. Откуда пришел Избранный, если не от Бога? Откуда Пифия узнала о будущих событиях, если она не была вписана в божественный план спасения? Может, Бог и «скрывал свой лик» два столетия подряд, предшествовавших началу «Матрицы», однако, когда объявляется Нео, Бог возвращается, и начинается восстановление. Похороненный под землей Сион вскоре будет возрожден, и у него начнется новая жизнь благодаря вмешательству Избранного, посланного Богом. Уцелевшие несколько человек в Матрице напоминают долину сухих костей у Иезекииля (Иез. 37), последние останки того, что когда-то существовало. Вот из этих «строительных блоков» Бог вновь создаст человечество, свободное от гнета Матрицы. Долгожданное восстановление уже близко.

Братья Вачовски никоим образом не собирались сделать из «Матрицы» утонченное евангелическое средство внедрения религиозных идей в массовую психику. Утверждать, что «Матрица» — это «христианское кино», значило бы проигнорировать тот факт, что фильм насыщен бесчисленным множеством других древних религиозных и философских идей, большая часть из которых явно не относится к христианству. Можно было бы без особого труда настрочить статью, в которой «Матрица» рассматривалась бы через призму гностицизма, метафизики Беркли, буддизма, пифагорейской нумерологии, неоплатонизма и, без сомнения, массы других идеологических точек зрения.

Любопытно отметить, что во время онлайнового чата у братьев Вачовски спросили: «Является ли религиозный символизм и религиозная мысль в фильме преднамеренными или нет?» На что братья ответили: «Большей частью да».[180] Однако я не стану заострять на этом внимание, поскольку считаю, что в конечном итоге не важно, были ли религиозные идеи, которые обсуждались выше, вложены в фильм «намеренно» или нет. Я согласен с литературными критиками-постмодернистами, утверждающими, что художники находятся под влиянием «плавающих означающих», то есть идей (таких как тема изгнания и возвращения), пронизывающих культуру и дожидающихся, чтобы их переварили и использовали по-новому. Очень возможно, что братья Вачовски чувствовали, что (светские) идеи реставрации и нового творения являются темами, на которые откликнется целевая аудитория фильма. Они оказались правы.

Осталось ответить на последний вопрос: почему братья Вачовски решили рассказать именно эту историю? Другими словами, зачем они соединили несоединимое — квазирелигиозную историю с высокоскоростным ультранасилием? Не легче ли было просто выбрать что-нибудь одно? Возможный ответ заключается в том, что братья Вачовски прекрасно знают свою аудиторию. Мало кто из сегодняшней молодежи будет с интересом смотреть эпопею Чарлтона Хестона по мотивам Библии. Вачовски включили непомерное насилие в свой фильм по той же причине, по какой фермерам приходится ежегодно увеличивать мощность пестицидов: современная молодежь настолько напичкана насилием и неуважением, что единственный способ разговаривать сегодня с молодым кинозрителем — соответствовать этим стандартам, используя навороченные эффекты, чтобы придать происходящему на экране дополнительную сексуальность и скорость. В противном случае никто не обратит внимания на твой фильм. По этой причине стремительный темп экшн-эпизодов становится необходимым условием, которое создателям фильма приходится использовать с целью привлечь широкую аудиторию: пресные фильмы не собирают полные залы. В то же время своей устойчивой популярностью «Матрица» обязана не экшн-сценам или спецэффектам. В «Терминаторе-2» экшн-сцены не менее восхитительны, вдобавок он построен на апокалиптичном повествовании о человеке, возвращающемся из уничтоженного будущего, чтобы предупредить нас и уговорить отступиться от настойчивого желания создать искусственный интеллект. И все-таки после того, как «Терминатор-2» покинул кинотеатры, ему не удалось вызвать то почти священное почитание, которое досталось «Матрице». На мой взгляд, свой мгновенный культовый статус «Матрица» обрела благодаря подтексту изгнания, реставрации и осуществления эсхатологической надежды. Этот подтекст окольными путями доходит до зрителя.

Относительно идеи реставрации необходимо понять, что суть реставрации не в том, чтобы сделать так, как было прежде, а в том, чтобы сделать так, как должно быть. Надежда на возвращение прежнего порядка вещей реакционна, как мечта Джея Гэт-сби возродить прошлое. Эсхатологическая надежда на реставрацию нацелена на радикальное обновление, полное изменение порочного настоящего. Этот сценарий предсказывают Исайя и Откровение. Более того, именно на это надеются изгнанники.

Этот сценарий применим и к «Матрице», поскольку ее целевая аудитория, посещающие кинотеатры представители среднего класса в возрасте от 18 до 35 лет, принадлежит к «изгнанному поколению» (Generation Exile). Мысль о том, что все может быть иначе, находит отклик в наших душах. Каждый бессодержательный час эфира на MTV, каждый пустословный модный журнал, каждый мелкий коммерческий сайт, призывающий нас «кликни сюда!», все больше уводят нас от любого намека на некую идею, которая могла бы придать уникальное трансцендентное значение отведенным нам восьмидесяти годам. Мы пытались красить в сумасшедшие цвета наши волосы, прокалывать тело во всевозможных местах и переехать в Калифорнию, но, похоже, ничто не вечно под луною. Мы жаждем чего-нибудь значимого, цельного и нового.