Маскарад на семь персон - Олег Рой

Хотя чего там – опешив. Он ведь чего-то подобного и ожидал, начиная с момента явления «Майбаха».

Тогда казалось, что все придумано удачно!

А на деле – полный пшик. Кое в чем так еще и похуже.

Подстраивая ограбление лаборатории, Стас искренне радовался удачному стечению обстоятельств и совсем не чувствовал угрызений совести. Ну да, обул лоха, но ведь лохов учить надо, разве нет? Если кто-то такой доверчивый лопух, грех не попользоваться его лопушистостью, вперед умнее станет. Ну или не станет, это уж собственные проблемы наивных лопухов. Тем более Громов, хоть и лопух, а головастый, он себе еще всяких результатов… наэкспериментирует. А Стасу откуда взять? В своих научных талантах он никогда не обольщался, понимая, что в фармакологии ноль без палочки и всегда таким будет. Да и не только в фармакологии. Так уж природа распорядилась, выдав Стасу мозги исключительно практического свойства.

Так он оправдывал свой, если смотреть с точки зрения общепринятой морали, не слишком благородный план. Если лох позволяет за свой счет поживиться, Стас-то чем виноват? Не он, так другой. А зачем отдавать другому то, что можно взять себе? Раз уж такой наивный лопух подвернулся.

Потом и оправдываться перестал. Оказалось, что Громов – еще больший лох, нежели Стас полагал. Все результаты громовских исследований, все протоколы, выглядевшие такими обнадеживающе перспективными, оказались, мягко говоря, преувеличениями.

Впрочем, получая кипу очередных претензий от очередного партнера, заказчика или покупателя, которым он впарил очередную «переспективу», Стас на Громова не так уж и злился. Ну да, Громов запудрил ему мозг своими вечными восторгами: ах, выдающиеся результаты, ах, перспектива исследований! Но с Моти какой спрос, он – червь лабораторный. Витая в высокоученых эмпиреях, преувеличил успешность экспериментов или перспективность выбранного направления, не важно. Вполне может быть, что он искренне верил в эту самую «переспективность»… Но он-то, Стас, повелся на громовские восторги! Надо ж было сообразить: упертый «исследователь» чего хочешь наговорит, от своих пробирок надышавшись. А Стас не сообразил, купился на ахи и охи этого восторженного олуха. Ну и… сам виноват, что пролетел.

Это тогда он так думал – сам виноват, не учел, не предусмотрел, недооценил.

Но сейчас… Сейчас было ясно, что действительно – недооценил он тогда Громова.

Серый произнес роковое слово – «показали». Стас, договариваясь об инсценировке ограбления, ничего этим двум дятлам (мысленно он их никак иначе и не называл), естественно, не показывал – не та публика, которую можно привести в лабораторию. Объяснял, что и откуда брать, что называется, на пальцах. А этот говорит – «показали».

– Ну да, – «этот» как-то оживился. – В бумажках ваших черт ногу сломит, я откуда знаю.

– Кто тебе показал, какие бумаги выносить? – уточнил Стас совершенно спокойно, хотя на самом деле ему хотелось шандарахнуть Серого по «кумполу». За тупость. Ну и себя заодно.

– Дык приятель твой, он там как дома в этой вашей лабы… лабатории, – слово оказалось слишком трудным для пропитанных алкоголем мозгов. – Мы с Косым как раз подходили, а он там… это… закрывал, что ли. Или, наоборот, открывал. Мы сперва-то труханули, а он ниче так чувак оказался, сам все показал, где чего…

Стас вытащил телефон. Не зря он в ресторане щелкнул несколько раз всю честную компанию – как хорошо сидим, приятно вспомнить.

Да уж, приятнее некуда.

– Этот… чувак? – найдя снимок, где Громов был виден лучше всего, Стас ткнул аппарат чуть не в нос Серому.

– Ну! – еще больше оживился тот. – А че тогда? Если сам знаешь, че меня-то? Нашел крайнего…

– Сиди уж, крайний, – буркнул Стас, закрывая за собой дверь квартиры Серого.

Ну, Громов, ну, хитрец! Обыграл как маленького!

Послушно пошел с ним на встречу выпускников, а стоило Стасу потерять бдительность после первой пары бокалов, тут же смылся. И помчался в лабораторию – может, и вправду в своих чашках Петри что-то проверить хотел. И столкнулся нос к носу с Серым и Косым!

И ведь не испугался – а Стас-то всю жизнь Мотю тюфяком-«ботаником» считал. А он, оказывается – орел-герой. Моментально все сообразил, все расчухал… и все развернул в свою пользу. Подсунул горе-грабителям те серии, которые сам же отбраковал. В экспериментальной работе обычное дело: то, что вчера выглядело заявкой на Нобелевку, завтра летит в корзину. Вот он мне эту «корзину», думал Стас, и вывалил: на тебе, боже, что нам негоже. Точнехонько рассчитал, что не стану я экспериментальную базу проверять, а если бы и стал, не те у меня мозги, чтоб золотую жилу от мусорной корзины отличить. А золотую-то жилу Громов себе оставил – у его «НаноФарма» одних патентов на миллионы…

Ай да Громов, ай да… как там Александр Сергеевич Пушкин себя хвалил? А у него, у Стаса, из-за тебя вся жизнь под хвост! Тьфу!

Возле старенькой «Мазды» – при разводе они поделили по-честному: Кристине квартиру, ему машину – торчал какой-то мужик. Или парень, что ли? В темноте да в зимней одежде и не поймешь, кто перед тобой. Чего он тут ошивается? Впрочем, подумал Игорь, ресторанная стоянка наверняка под камерами слежения, охрана в шаговой доступности, вряд ли у кого-то хватит дури, считай, у всех на глазах грабеж устраивать.

Он ткнул в брелок, «Мазда» подмигнула фарами – открыто, мол.

Но мужик в коротком черном пальто застыл возле водительской двери, не давая сесть в машину.

– Тебе чего, мужик? – довольно миролюбиво поинтересовался Игорь. Ох, с каким удовольствием он отшвырнул бы неожиданную помеху! Но даже плещущийся в мозгах коньяк не мешал заметить, что незнакомец крупнее и… собраннее, что ли. Чувствовался бойцовский опыт. Такого, пожалуй, отшвырнешь… – Тебе чего, мужик? – повторил он. – Пусти, ты мне в машину сесть мешаешь.

– Неразумно садиться за руль после такого количества выпитого, – бесстрастно, как робот, сообщил тот.

– А ты считал, сколько я выпил? – возмутился Игорь. – Под столом, что ли, сидел? И вообще, какое твое дело?

Тот не отвечал, но и открыть дверь машины не давал.

Сквозь туманящий голову Игоря хмель проступало что-то вроде удивления. Что вообще происходит?

– Ты кто вообще? – тупо спросил он.

– Вообще я водитель, – вежливо сообщил «робот». – Матвей Афанасьевич распорядился помочь добраться…

– Ах Матвей Афанасьевич! – окончательно взъярился Игорь. – Узнаю Громова! Никогда ничего не упустит, обо всем-то он подумает… позаботится…

И он со всего маху саданул ботинком по колесу.

На секунду стало как будто легче. Подступившее к горлу бешенство прошептало, прошипело, прорычало: хор-рош-шо, мне нр-равитс-ся, вс-с-се пр-равильно…

«Робот» стоял подле с безразличным выражением лица – как и полагается роботу.

А Игорь внезапно как будто с ума сошел. Он все пинал и пинал то по бамперу, то по колесам, то по подвернувшемуся крылу, хотя понимал, что вымещать злость на безмозглой железке – глупо, тем более что железка – собственная. Просто не мог остановиться, хотя заранее знал, что на ремонт машины придется «скрести по сусекам» – съемные квартиры и деньги «на воспитание детей» съедали его зарплату почти целиком. Вроде и зарплата приличная, а поди ж ты, ни на что не хватает. Нет, надо все-таки Кристине ультиматум поставить и разменять квартиру. Да и «на детей» вполне можно и не давать, девчонки-то не с ней живут, а у его родителей, а старшая и вовсе куда-то съезжать собралась. Вот и нечего бывшей супруге, хватит, поживилась за его счет! Игорь уже забыл, как, собираясь на вечер, планировал сделать все от него зависящее для, так сказать, воссоединения семьи. Ну то есть не то чтобы забыл, но сейчас ему уже совсем не хотелось возвращать Кристину. С чего это ему вообще в голову взбрело? Какого черта ему вздумалось, что он хочет вернуть эту надменную куклу? Правда, чертовски красивую куклу, надо сказать… Но все равно – какого черта?! Зачем, если уж на то пошло, он вообще затеял этот идиотский вечер сентиментальных воспоминаний? Сентиментальность – не его амплуа. Он ведь всегда был очень практичным мальчиком, какая вожжа ему вдруг под хвост попала? Еще и на банкет этот разорился, павлин чертов, пыль в глаза хотел пустить! А там счетец набежал – мама не горюй!

Тут Игорь вспомнил, что ресторанный счет из расходов можно вычесть – добренький Громов оплатил… А, чтоб его!

И он с новым остервенением принялся лупить ни в чем не повинную машину.

За окном «Майбаха» стремительно летели белые хлопья, за ними едва виднелись очень черные на фоне снежного неба голые перелески, кое-где перемежавшиеся зеленью придорожных сосен – тоже очень темной.

– Ну как, получил удовлетворение? – шепнула Ольга.

– Забавно, – протянул Матвей. – Оказывается, весь этот маскарад нужен был только для того, чтобы вдруг обнаружить, насколько мне все равно. В интернете есть поговорка: где я? кто все эти люди?