Беременна от нелюбимого (СИ) - Вильде Арина

Пока нас поднимает вверх мы молча сверлим друг друга взглядами. Даня молчит. Это раздражает. А ещё медленно разрушает мою уверенность в том, что мой подарок ему понравится.

— Нужно было купить «Ролекс», да? — улыбка на моих губах резко меркнет.

Черт, так и знала, что делаю глупость. Мы ведь взрослые люди, а мое внезапное ребячество никак не вписывается в обычное поведение Дани.

— Нет, Мил, дело не в этом, — качает он головой и берет мою руку в свою. Подносит губам и нежно целует мои пальцы. — «Ролекс» мне точно не нужен. Мне все нравится, просто… — он прикрывает глаза и кривится, словно собирается произнести то, в чем и под дулом пистолета не признался бы. — Просто я боюсь высоты, — он отпускает мою руку и тяжело вздыхает.

Мои брови взлетают вверх.

Даня боится высоты? Я не ослышалась?

Мне бы засмеяться но я замечаю как хорошо контролируемая маска безразличия слетает с его лица и в его взгляде я отчетливо проступает паника.

— Прости, черт. Все что я делаю превращается в катастрофу, — бью себя ладонью по лбу.

Эйфорию от предстоящего вечера как рукой сняло. Я чувствую себя подавленно, даже плакать хочется. Впервые в жизни хотела угодить Дане и вот как получилось.

— У меня есть две новости, — наконец-то беру себя в руки и заставляю дрожащие губы растянуться в широкой улыбке. — Первая плохая для тебя: я выкупила билеты на два часа, поэтому предполагаю что следующая остановка не скоро.

После моих слов Даня сильнее вцепился в сидение и, кажется, даже побледнел.

— Решетникова, ты послана мне для того чтобы превращать мою жизнь в мучение, — стонет он.

— Ну и хорошая новость, — стараюсь, чтобы мой голос звучал все так же весело и беззаботно, — это ведь отличная возможность избавиться от страха высоты!

Я привстаю, чтобы пересесть к нему, но Даня вдруг выставляет ладонь, заставляя меня опуститься обратно.

— Боже, Мила, что ты делаешь! Не двигайся, ты можешь упасть.

— Перестать истерить, Кравцов. Что ты как баба? — строго прикрикиваю я, устраиваюсь рядом с ним и нахожу его ладонь. Наши пальцы переплетаются. У Дани — холодные как ледышки, мои же — горячие, словно огонь. — А теперь посмотри влево. Там открывается прекрасный вид на набережную и мост.

Даня тяжело вздыхает и подчиняется мне.

— И правда красиво, — выдыхает он, обнимает меня за талию и я прижимаюсь к его боку, пытаясь совладать с облаком сладкой ваты в руке. — Спасибо, Мил, мне все нравится, просто немного нервно.

Несколько минут мы молчим, наслаждаясь пейзажем вокруг.

— Загадаем желание? — предлагаю я.

Даня переводит на меня взгляд, а потом серьезно произносит:

— Мои все уже сбылись. Нечего загадывать больше.

— Ну, нет, так не пойдет. Все о чем-то мечтают.

Даня не отвечает, его лицо медленно приближается ко мне, губы застывают в миллиметре от моих. Я чувствую его дыхание, он мое.

— Целуй уже, — шепчу ему и он подчиняется.

Ох, всегда бы таким послушным мальчиком был.

Даня целует меня нежно. Растягивает удовольствие. Проводит языком по нижней губе. У нас два часа впереди, спешить некуда.

Я чувствую как мое сердце ускоренно бьется, а по всему телу расходится приятное тепло. Даня углубляет поцелуй, превращая его в далеко нецеломудренный. Из моего рта срывается стон, когда его ладонь проникает под край моей кофты.

— Дань, — стону ему в губы, желая большего, но Даня резко отстраняется.

— Что это? — с паникой в голосе спрашивает он и оглядывается по сторонам. — Почему мы остановились? Оно сломалось, да?

Я смотрю на него и не могу сдержать улыбку. Такой большой и такой пугливый. И я начинаю смеяться. Громко и заливисто. Даня же все смотрит на меня и я замечаю как его взгляд теплеет, а в глубине глаз появляется то, чего я раньше не замечала.

— Это всего лишь остановка. На минуты три. Ты что, никогда не был на Колесе обозрения?

— Я что на самоубийцу похож? — самодовольно хмыкает он.

— Скорее на трусишку. Но не волнуйся, Кравцов, я сохраню твою тайну, — подмигиваю ему и протягиваю в его сторону сладкую вату. — Хочешь? — предлагаю я и Даня отщипывает кусочек.

Что можно успеть сделать за два часа, находясь на высоте птичьего полёта? Мы с Даней успели многое.

Вспомнить былые времена, перебрать имена девочек и мальчиков для нашего малыша. Поспорить. Обидеться друг на друга. Помириться. Помечтать. Насладиться огнями ночного города. А за три минуты, что каждые пять кругов наша кабинка замирает на высоте, даже сделать то, о чем нельзя знать детям.

Сначала Даня довёл меня до пика. А в следующий раз я его. Мы целовались как обезумевшие, дачками друг друга, вели себя расковано, идя на поводу своих желаний.

Нас словно подменили. И не было тех недомолвок, холодности и раздражения, что всегда присутствовали в наших отношениях. Отгороженные от всего мира мы остались лишь вдвоём.

— С днём рождения, — целую его губы в который раз за вечер, забыв обо всех своих внутренних наставлениях. А Дане, кажется, нравится все это. Он даже наконец-то смог расслабиться и уже не дёргался каждой раз, когда слышал какой-то подозрительный скрип железа.

— Пожалуй, это даже лучше, чем я мог надеяться, — шепчет он.

— Странная штука судьба, правда? — задумчиво спрашиваю я, глядя темное небо. — Раньше я ненавидела тебя, от одной мысли о браке с тобой меня наизнанку выворачивало, а сейчас я бы ни за что не променяла этот момент на что-то другое. И рядом с собой видеть не хотела бы никого кроме тебя.

Я не смотрю ему в глаза. Это признание на самом деле даётся мне тяжело. Но мне казалось правильно произнести это. Сегодня. Сейчас.

— Я тоже, Мила, ничего не хочу менять. Все именно так как должно было быть. Не могу дождаться, когда уже родиться малыш, — его рука касается моего живота, который кстати уже начал расти. Ещё совсем маленький, но без одежды уже заметный.

— Прости меня, Дань.

— За что? — напрягается он.

— За прошлое. За все. И за то что я такая упрямая и… такая какая есть, — развожу руками.

— Ты нравишься мне именно такой, Мил. Упрямой колючкой, которая всегда воротила нос от меня. Так что не вздумай меняться, ну кроме последнего. Меня можешь любить.

— Даже не мечтай. Не-а, — смеюсь я. — Но если серьезно, многое раньше казалось забавным, а сейчас ни капли. Я была заносчивой, хотя почему была? Такой и осталась. Просто теперь осознаю что было правильным, а что нет. Сейчас могу беспристрастно оценить многие свои поступки из прошлого и мне безумно стыдно. Из-за меня ты в школе без подарка оставался. Я ведь занималась организацией этого вопроса. Мне сейчас так жаль маленького Даню, который приходил в школу в свой день рождения и не получал подарок, — вздыхаю я.

— О чем ты, Мил? Мне каждый год дарили подарок.

— Что? — я отстраняюсь от мужчины и смотрю в его глаза.

— Таня собирала деньги и покупала, — снисходительно улыбается он.

— Я в шоке. А меня скидываться никто не просил, — поражено произношу я, пытаясь понять как так подучилось, что Таня за моей спиной все это проворачивала.

— Я даже догадываюсь почему, — весело смеётся Кравцов.

— Но почему Таня? Она же подруга моя и знала как я к тебе отношусь. Почему я ничего не знала? Вот конспираторша! — возмущаюсь я.

— Ну, думаю спустя столько времени Таня не обидеться, если я расскажу тебе правду. Мы с ней вроде как дружили.

— В смысле дружили?? — кажется, сегодня будет вечер открытий. — Вы что встречались? Вы целовались? — мои глаза округляются от вероятности такого развития событий. А ещё в сердце словно иголкой кольнул кто-то. Неприятное чувство ревности начало расходится внутри.

— Остынь, Решетникова. И дыши, а то ты покраснела как помидор. Мы просто дружили. Ходили частенько в школу вместе или после уроков домой. Она же неподалёку от меня жила. Кстати, а на твой подарок я всегда вызывался собирать деньги. И выбирал тоже я.