Боевая рыбка - Джордж Грайдер

Это была такая привлекательная цель, и нам так хотелось ее достать, что мы почти забыли о миноносцах. В то время как судно, как за два часа до этого, все еще было от нас в пяти с половиной милях, мы вдруг обнаружили всего в трех милях от нас один из миноносцев, идущий к нам на всех парах.

На этот раз нам не оставалось ничего другого, как погружаться. "Хокбилл" ушла под воду на предельную глубину погружения и подверглась самой интенсивной атаке глубинными бомбами, которую мне когда-либо довелось пережить. Девятнадцать глубинных бомб взорвались почти одновременно. Нам пришлось настолько туго, что мы погрузились на сто футов ниже контрольной глубины, чтобы уйти от бомбежки. Развернувшись, японский миноносец пошел обратно для нанесения новой серии бомбовых ударов, но на этот раз бомбы взорвались не так близко. Он три часа преследовал нас, гудя и время от времени сбрасывая глубинную бомбу.

Ни одна из них не легла достаточно близко, чтобы доставить нам неудобства, но теперь мы обнаружили, что миноносец повинен в одной неполадке, о которой он и не догадывался, - вышел из строя клапан цистерны санитарной системы. Чтобы объяснить, что это значит, я должен доложить о достижениях военного времени, касающихся канализационной системы (а точнее, системы смыва) на подлодках.

Старая сложная система с закрытием бачка откидного клапана "А", открытием задвижки клапана "С" и так далее, прежде чем осуществлять промывание баллона гальюна сильным напором струи, уже больше не имела решающего значения. На подлодках более новой конструкции у нас появилась незнакомая доселе роскошь, довольно большая цистерна, встроенная в корпус носового торпедного отсека и известная под названием санитарной.

Баллон опустошается непосредственно в цистерну, в конце дня цистерна единожды продувается воздухом высокого давления в море, и дело с концом. Мы поминали добрым словом эту простоту много раз с того времени, как впервые вступили на борт "Хокбилл", но теперь нам предстояло узнать, что это достижение имело свою цену.

Санитарная цистерна защищена от давления толщи морской воды забортным клапаном. На случай протечки этого клапана прямо над ним находится разгрузочный клапан. Решение Уорса Скэнлэнда погрузиться ниже контрольной глубины, чтобы избежать глубинных бомб, сработало великолепно, по с одним исключением. Под возрастающим давлением забортный клапан протек и создал огромное давление в санитарной цистерне. Неожиданно около пяти часов утра разгрузочный клапан выполнил предназначенную ему функцию. Он поднялся и, распространяя невероятное зловоние, с грохотом начал разбрызгивать содержимое санитарной цистерны в носовом торпедном отсеке.

Я был в центральном посту, когда ворвался посыльный, за которым вился этот "аромат", чтобы доложить, что испортился разгрузочный клапан. За считанные секунды центральный пост и боевая рубка над нами настолько пропитались духом, который он принес с собой, что не было необходимости повторять его донесение наверх Уорсу.

Командир неохотно спустился через люк и осмотрелся в центральном посту. Его взгляд остановился на Рексе Мерфи, нашем солидном надежном лейтенанте, для которого никакая работа не была слишком трудной и самообладание которого было непоколебимо.

- Рекс, - сказал капитан, отводя взгляд, - я хочу, чтобы ты вошел туда и закрыл клапан.

Поддерживая свою железную репутацию, лейтенант Мерфи не произнес ни слова протеста.

- Слушаюсь, сэр, - сказал он, глубоко вздохнув, наклонил голову и ринулся сквозь миазматический туман в носовой торпедный отсек.

Там он пробрался к разгрузочному клапану и закрыл его. Ему пришлось стоять там и держать его закрытым примерно час. Это был один из самых героических поступков из когда-либо виденных мной за всю войну, и стоит отметить, что Мерфи была выражена особая признательность за его подвиг. Даже после того, как он принимал ванну двадцать раз в течение двух дней, каждый матрос и офицер на борту, завидев его, отдавал ему почести, так называемую "честь для Мерфи", - зажимая нос большим и указательным пальцами.

Мы всплыли около восьми часов утра после той памятной ночи, и вахта еще раз заметила авианосец. Погрузились в надежде выйти в атаку в подводном положении в дневное время. Он был теперь от нас всего в семи милях и без эскорта, и мы потратили добрых восемь часов для того, чтобы попытаться выйти на позицию залпа. Но он так и не отступил, не замедлил ход, но и не давал нам подойти достаточно близко для выстрела. Наконец примерно на закате мы полностью потеряли с ним контакт. Мы всплыли и возобновили поиск, но авианосец исчез за горизонтом, и мы больше его так и не увидели. В некотором смысле жертва доброго старого Мерфи была напрасной.

Полученные распоряжения предписывали нам покинуть этот район на следующий день после полудня и направляться в Австралию в компании с "Бекуной" под командой Хэнка Старра. Незадолго до зари "Хокбилл" маневрировала на поверхности моря по соседству с такой же, как она, подлодкой, а Уорс и Хэнк стояли на своих мостиках и обсуждали ситуацию при помощи маленьких ручных мегафонов. В этом не было ничего особенного для подлодок, когда они действуют вместе, но вид двух субмарин, поднявшихся из глубины, когда вода все еще стекала с их палуб, стоящих бок о бок в неприятельских водах в то время, как их командиры обменивались устными посланиями, дал мне новизну ощущения странной, нереальной особенности подводной войны.

Было решено, что "Бекуна" будет вести боевое патрулирование примерно в течение часа, пока мы пройдем пролив Миндоро. Но не успели мы уйти из этого района, как "Бекуна" вошла с нами в радиоконтакт и сообщила о конвое к северу от нас. Через полчаса мы сами засекли его. Это был большой конвой, состоящий из двенадцати больших судов, танкеров и грузовых транспортов с тремя кораблями охранения. Еще не стемнело, и мы вышли в атаку.

Прежде чем успели занять боевую позицию, мы услышали, как ударили торпеды, выпущенные "Бекуной", и ад разверзся под конвоем. Суда стали менять курсы, а корабли эскорта - сбрасывать глубинные бомбы. Но мы были способны выйти на курс атаки по двум грузовым судам, выстрелив четырьмя торпедами в первом и еще двумя во втором залпе. Между залпами мы заметили, что подбитый "Бекуной" танкер тонет, а после выстрела по второй цели две наши торпеды попали в первую мишень. Мы повернули перископ, чтобы посмотреть на результат залпа по второму судну, и только увидели, что первая торпеда попала, как один из эскортных кораблей сбросил глубинную бомбу прямо под носовую часть "Хокбилл".

Этот самый взрыв сбил с ног моряков в носовом торпедном отсеке, но повреждения были незначительными. И все же нам пришлось прекратить наблюдение и уйти на глубину. В следующие два часа мы насчитали девяносто шесть глубинных бомб. Наступила темнота, и Уорс, который, казалось, чувствовал, что в погружении есть что-то постыдное, вернул нас вверх на первоначальную позицию, чтобы начать преследование оставшихся на плаву судов конвоя. Избежали торпед три судна, следовательно, Хэнк Старр потопил свое, а мы пустили ко дну или повредили два наших. Мы преследовали конвой почти до полуночи, в финале выйдя на боевую позицию и выстрелив тремя торпедами в большой пассажирский транспорт. За нами шли теперь все три эскортных корабля, конвой направлялся на опасное мелководье, а у нас не осталось торпед в носовых аппаратах. Поэтому, увидев и услышав, что одна из торпед попала в цель, и наблюдая облако густого черного дыма, окутавшего судно, Уорс устало вздохнул и дал команду следовать курсом к проливу Миндоро.