Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

– Мои условия остаются прежними. Мунин всё время должен быть при мне. И с этим вот, – он показал связанные руки, – надо что-то решать. Я ничего не крал и не знаю, что было в ящиках у Вараксы. Это правда. Но зато я точно знаю, что у него было что-то очень ценное. Очень ценное! Вчера он сам об этом сказал и, может быть, имел в виду как раз Ковчег Завета или информацию о нём. Информация ведь вас тоже интересует?

– Допустим.

– Варакса подобрал большую библиотеку и долго с ней работал. Судя по всему, он тоже что-то искал. Теперь смотрите. Если Ковчег был у него в руках, зачем столько книг и зачем так долго ждать?

– А что бы вы стали делать, если бы Ковчег Завета оказался у вас?

Одинцов поморщился.

– Не люблю я эту еврейскую привычку отвечать вопросом на вопрос. Что бы стал делать – понятия не имею. Но точно не стал бы тянуть столько лет. Продал бы или подарил музею… или дома для красоты поставил. Не знаю. Только книги у Вараксы не по искусствоведению. И каталогов аукциона «Сотби» я там не видел. Зато есть туча закладок, выписок и таблиц каких-то. Надо спокойно сесть и разбираться. Никто не знает Вараксу лучше меня. Поэтому я вам нужен.

– Хорошо. Сядем и разберёмся, – согласился Владимир. – Для того и встретились.

Водитель «лендкрузера» держался в правом ряду на скорости около шестидесяти километров в час, хотя по трассе можно было двигаться быстрее. Видимо, израильтянин не слишком уверенно чувствовал себя на зимней дороге или опасался за менее опытного коллегу, которому пришлось сесть за руль «лендровера», шедшего следом.

На прямом участке их начал впритирку обгонять грузовик с длиннющим трейлером на прицепе.

– Здесь что, все права покупают? Или у всех по три жизни? – спросил Владимир. – У нас даже арабы и марокканцы так не ездят…

…и тут перед «лендкрузером» вдруг резко затормозил «тахо». Израильский водитель ударил по тормозам, стал уходить к обочине и остановился. Повезло, что скорость была небольшой: обочина обрывалась кюветом. Почти впритык за «лендкрузером» встал «лендровер», который немного занесло. «Тахо» начал сдавать назад. Грузовик стоял, отгораживая трейлером обе машины от проезжей части. Сзади израильтян подпёрли несколько микроавтобусов с тонированными стёклами.

Над кромкой трейлера появились бойцы в касках и бронежилетах. Одни вскинули автоматы и взяли израильские машины на прицел, другие посыпались вниз. К автоматчикам присоединились десятка полтора человек в штатском из «тахо» и автобусов. Израильтян вытащили наружу и с криками уложили вниз лицом в серый придорожный снег. Напарника Владимира выдернули из кормы «лендкрузера», разбив заднее стекло. На своих местах остались только связанный Одинцов и оцепеневший Мунин.

– Добрый день! – сказал им Салтаханов, появляясь в проёме распахнутой двери.

– Привет! – отозвался Одинцов. – Вы никак решили мне должок вернуть?

– Какой должок?

– Бутылку виски. Мы же договаривались, что за Мунина мне причитается.

Салтаханов разглядывал горнолыжную куртку, наброшенную на плечи Одинцова, и джинсы, заправленные в высокие ботинки.

– Где-то я это уже видел. Вы же раньше, помнится, костюмы носили?

Двое в штатском привели Владимира.

– Я требую объяснений. – Он отряхнул с груди снег и протянул Салтаханову паспорт. – Мы сотрудники посольства Израиля. У нас дипломатический иммунитет. Проверьте наши документы и предъявите, пожалуйста, свои.

– Ситуация сложная. – Салтаханов заглянул в паспорт, но не отдал обратно, а стал похлопывать им по своей ладони. – В вашей машине находятся два гражданина Российской Федерации, которых вы явно удерживаете силой. Господина Одинцова вон как скрутили. И господин Мунин, по-моему, тоже путешествует с вами не по собственной воле. В российском законодательстве это называется незаконным лишением свободы. Такие действия уже ставят под вопрос ваш иммунитет. А похищение двух человек, да ещё в составе группы, да ещё по предварительному сговору – это вообще особо тяжкая статья. О незаконном хранении оружия я даже не говорю. По уму полагается передать вас в руки полиции.

– А вы не полиция?

– Отвечу уклончиво: сейчас – нет, не полиция, – сказал Салтаханов. – Думаю, надо сделать вот что. Вы добровольно освободите этих граждан, а сами продолжите знакомиться с достопримечательностями Петербурга и его окрестностей. Мы их подкинем в город и стволы заберём для вашей же безопасности. Если что не так – жалуйтесь.

Владимир помешкал и взял паспорт, который протянул ему Салтаханов. Академики вчетвером вытащили из машины связанного Одинцова и откинули сиденье, чтобы Мунин мог выбраться.

– У них был регистратор, – один из академиков показал Салтаханову мини-камеру, сорванную с кронштейна под лобовым стеклом «лендкрузера».

– Хорошо, – кивнул Салтаханов. – Ключики от машины в снег забросьте, пусть поищут. Только не слишком далеко, чтобы не околели. Они же с юга… и всё-таки наши гости. Поехали!

Развязывать Одинцова никто не собирался. Его пронесли мимо Владимира.

– Приятно было увидеться, – сказал Одинцов.

Владимир не ответил. Следом один из академиков провёл Мунина, крепко держа за локоть. Историк просто кивнул на прощание.

– Не знаете, зачем они возят книги в багажнике? – спросил Салтаханов, шагая рядом с Одинцовым. – Набито битком.

– Книги? Понятия не имею. Говорят, евреи – читающая нация, – ответил Одинцов так, чтобы слышал Мунин: нельзя складывать все яйца в одну корзину, пусть лучше библиотека Вараксы побудет у Владимира. – А наши документы они вам вернули?

– Ещё бы.

Трейлер резво взял с места. За ним тронулись микроавтобусы с автоматчиками. Последний микроавтобус конвоировали «тахо» и два седана. Освобождённые израильтяне, отряхнувшись от снега, бережно перенесли раненого в «лендкрузер». Владимир с напарником проводили взглядом караван академиков и полезли в кювет – искать выброшенные ключи.

Одинцова и Мунина сопровождал в третьем микроавтобусе сам Салтаханов.

– Поедем на моей машине, если не возражаете, – сказал он Одинцову. – А вашу отгонят куда надо.

– Вы очень убедительно говорили про незаконное лишение свободы и похищение. Может, развяжете меня наконец?

Салтаханов сидел в салоне напротив и не сводил с Одинцова глаз.

– Будь моя воля, я бы вас покруче упаковал. Мне известно про КУОС и прочее, так что сидите смирно.

– То есть виски мне тоже не видать?

– Я привык возвращать долги, – помолчав, ответил Салтаханов.

36. на плечах великих старцев

По ходу лекции профессор уделил Ковчегу Завета совсем немного внимания.

В несколько минут он продемонстрировал на экране варианты реконструкции древнего артефакта и объяснил, почему есть основания считать его уникальным источником энергии – от простого электрического конденсатора большой ёмкости до переносного ядерного реактора неизвестной конструкции.

– Примечательно, что это устройство веками работало без подзарядки. Ветхозаветные тексты сохранили подробные описания того, как оно вело себя и какое воздействие оказывало на людей. Даже правила техники безопасности при обращении с Ковчегом Завета там изложены на редкость подробно и выглядят вполне современными, – говорил Арцишев, шагая вдоль кафедры. – Мы ещё вернёмся к этой теме, и я надеюсь, что господа священнослужители поделятся своими знаниями.

Пётр Капица.

Лев Ландау.

Абрам Иоффе.

Вместе с остальными слушателями Ева проследила жесты профессора: он указал на бородатого православного попа в рясе, который поглаживал крест на груди, и на пожилого католика в строгом тёмном костюме с белым воротничком, севшего по другую сторону аудитории.

– Наверняка у всех присутствующих найдутся вопросы к знатокам священных текстов, – добавил профессор. – Хотя бы для общего развития. Что же касается материй, которые мне известны намного лучше…

Тут он убрал с экрана изображение золотого ящика с крылатыми херувимами на крышке и принялся энергично менять слайд за слайдом. Ева сосредоточилась на рассказе о трудах знаменитых советских учёных. Зазвучали известные ей фамилии: Курчатов, Капица, Ландау, Келдыш, Иоффе…

– В студенческую пору мы называли их великими старцами, – говорил Арцишев. – Но седина здесь ни при чём. Открытия были сделаны ими в достаточно молодом возрасте. Просто с годами глубже стали задачи, над которыми старцы ломали свои золотые головы. Противостояние СССР и США ни для кого из вас не секрет. Оно выходило далеко за рамки военной сферы и охватывало многие научные области. А про важность энергетики мы тут уже вспоминали.

Грузин, сидевший неподалёку от Евы, пытался смотреть и на неё, и на экран, и на профессора. Еве доставалось всё больше внимания, а профессор тем временем продолжал: