Варвары ледяной планеты - Руби Диксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она странно одета. Ее одежда более замысловатая – куски кожи с узорами наподобие вышивки красиво обрамляют грудь, перекрещиваются на широких плечах и свободно ниспадают на живот. Ее кожаные легинсы также украшены узорами. Она без обуви – я замечаю это, когда она садится рядом, и очень удивляюсь. В пещере, конечно, теплее, чем снаружи, но мне все равно холодно. В племени Вектала, похоже, одеваются так, как будто стоит чудесный летний день.
Я им завидую. Хотела бы я наконец перестать мерзнуть.
Одним плавным движением Майлак садится передо мной, скрестив ноги. Она ставит свою корзину на пол рядом с кроватью и кладет обе руки ладонями вверх на колени.
– Позволишь мне исцелить тебя?
– Э… да.
В их языке нет слова «хорошо».
Она нежно берет мою больную руку в свою, закатывает рукав куртки и снимает импровизированную шину. Мое запястье опухло и все синее, без повязки оно начинает пульсировать с новой силой. К моему удивлению, Майлак закрывает глаза и укачивает мое запястье, как дитя.
Хм, ладно. Я просто жду, потому что мне кажется невежливым спрашивать, какого черта она делает.
После долгого молчания она наконец открывает глаза и хмурится.
– У тебя нет кхуйи. Я подумала, возможно, Вектал ошибся.
– Нет, – говорю я, слабо улыбаясь. – Он прав, у меня нет кхуйи.
Это слово кажется странным у меня на языке. Она осторожно отпускает мое запястье.
– Странно. Тогда я мало что могу для тебя сделать. Мое кхуйи особенное, – рассказывает она, прикасаясь к своей груди. – Оно может призвать твое кхуйи и побудить его работать усерднее.
Ну, по крайней мере она не предлагает проглотить кристалл, обмазать меня грязью, или как там еще могут лечиться варвары.
– Ладно. Все в порядке, правда.
– Давай я обновлю повязку, – предлагает она, беря свою корзину. – Как только ты примешь кхуйи, я смогу исцелить тебя.
Молчу в отчет. Я еще не решила, хочу ли я инопланетного паразита, хотя в данный момент его шансы увеличились.
– Могу я кое-что спросить?
– Конечно. – Она смотрит на меня большими сияющими глазами.
– Ты помнишь, как получила кхуйи?
Почему все эти пришельцы так одержимы своим паразитом?
Ее глаза расширяются, и она качает головой.
– Наши дети рождаются беспомощными, без кхуйи. Они уязвимы первые четыре дня. Затем мы охотимся на великого са-кохцка и передаем кхуйи ребенку.
– А зачем ждать четыре дня?
– Ребенок должен достаточно окрепнуть, чтобы принять кхуйи, – объясняет она. – В противном случае это смерть для обоих.
Ее нежные руки достают из корзины костяные шины. Потом она накладывает их, мягко поддерживая мое запястье.
– Это больно?
Она пожимает своими изящными плечами.
– Не знаю. Я была совсем маленькой, когда приняла кхуйи. Случаи, когда кхуйи умирает и приходится искать ему замену, очень редки. На моей памяти такого не случалось.
Это не особо помогает мне избавиться от беспокойства по поводу принятия в свое тело долбаного симбионта.
– Ты чувствуешь, как оно движется? Ты знаешь, что оно внутри? Оно… говорит с тобой?
– Говорит? – Ее глаза расширяются, и она смеется, пока не замечает, что мое лицо остается серьезным. Ее смех затихает. – Нет, конечно нет. Оно не говорит. Это все равно что иметь сердце, или легкие, или желудок. – Она снова пожимает плечами. – Некоторые проживают всю свою жизнь, не чувствуя резонанса. Резонанс – это единственный раз, когда кхуйи пробуждается. Затем оно яростно заявляет о своем присутствии.
– Мурчанием?
– Мур… что?
– Таким звуком. – Я пытаюсь горлом сымитировать его. – Оно заставляет тебя мурчать рядом со своей парой, верно?
– Это больше, чем просто звук, – говорит она, завязывая последнюю из веревок вокруг моего запястья. – Ты чувствуешь сильнейший порыв, когда кхуйи оживает. Это как… прилив духа.
Видно, что ей сложно описать это.
– Как адреналин? – Я размышляю, а затем добавляю: – Как бывает, когда очень быстро бежишь с холма? Или во время охоты?
– Да, но больше. Еще это радость обладать и принадлежать. Твоя пара принадлежит тебе, и те, кто познал это, говорят, что со временем это чувство усиливается. Трудно описать. Нет, это больше, чем просто чувство, это знание.
Меня немного беспокоит то, что я слышу. Представляю, через что проходит Вектал, когда резонирует со мной. Впрочем, он не кажется таким уж взволнованным. Испытывающим чувство собственничества – да, а еще довольным. Может быть, у всех это проявляется по-разному.
– Это часть нашей жизни, – мягко говорит она. – Кхуйи выбирает себе пару, и оно никогда не ошибается. Невозможно описать удовольствие от резонанса с твоей парой.
– И ты счастлива с партнером, которого оно для тебя выбрало?
На ее лице появляется милая улыбка.
– С моим Кашремом? Нет, сначала я была очень зла. Кхуйи не всегда выбирает того, кого мы бы хотели видеть рядом. Кашрем – скорняк, а не охотник. Я была молода, и меня привлекал один охотник, с которым я тогда делила постель. – Ее длинные ресницы дрожат, она наклоняется к своей корзине и что-то из нее достает. – Я принесла тебе это. Вектал говорит, ты все время мерзнешь, поэтому надеюсь, что это поможет тебе согреться.
Кажется, она намеренно изменила тему разговора.
– С кем ты делила постель до того, как… э-э… найти резонанс? – спрашиваю я, беспокоясь, не запрещено ли поднимать эту тему.
Но выражение ее лица бесхитростно.
– С Векталом.
Ревность пронзает меня, словно острый нож. Значит, это любовница моего пришельца? Моего Вектала, который жил холостяцкой жизнью, прежде чем нашел резонанс во мне? Я сразу
