Раиет - Тилли Коул

Когда чемпион развернулся, Господин подошел ближе к решетке и сказал:

— Если ты хочешь увидеть ее снова, если хочешь прикоснуться к ней, ты продлишь этот бой, пока я не подам тебе сигнал.

Господин сунул руки в карманы и заключил:

— Хотя, знаешь, ты никогда ее больше не увидишь.

Я попыталась привлечь внимание 901-ого, сказать ему, что я спасала не Господина, а его самого от верной смерти. Но он не смотрел в мою сторону.

Господин подошел ко мне. В его глазах светилась гордость. Он обхватил мои щеки самыми нежными прикосновениями и сказал:

— Ты знаешь, я не хотел причинять тебе боль, но ты вынудила меня. Я должен был проверить, что ты хочешь меня больше всего на свете. Ты доказала мне, что это так, лепесток. Что ты полностью принадлежишь мне.

Я захныкала, когда губы Господина коснулись моих. Он застонал в ответ, неправильно истолковав мои звуки. Я держала глаза открытыми и смотрела на 901-ого, чтобы показать ему, что я не принадлежу Господину. Взгляд чемпиона встретился с моим, пока Господин удерживал мою голову на месте. Мое зрение затуманилось от накопившихся слез, но я знала, что 901-ый видит мой дискомфорт. Когда Господин повернулся к нему спиной, я осторожно протянула руку в направлении 901-ого. Я моргнула, проясняя зрение, и увидела, как его лицо побледнело.

Его светлые брови опустились, когда он придвинулся ближе к решетке. Я протянула руку на дюйм дальше и распознала момент, когда 901-ый понял, что я пыталась сказать.

Я спасала его.

Весь его гнев улетучился; неспешно и нервно, 901-ый переложил свои клинки в одну руку. Он просунул свободную руку сквозь решетку и переплел свои пальцы с моими. По мере того, как поцелуй Господина становился все страстнее и глубже, я крепче сжимала пальцы 901-ого, ни разу не отрываясь от его пристального взгляда.

Грубое, но в то же время открытое выражение лица 901-ого чуть не погубило меня. Словно последние барьеры, окружавшие его сердце, рухнули; он впускал меня внутрь. Он открывался мне. Он открывал свое сердце.

Чувствуя, что Господин начинает отстраняться, я неохотно разорвала контакт с 901-ым. Я запаниковала, когда он оставил свою руку протянутой, не желая отпускать меня. Режущий взгляд боли и неуверенности постепенно исчезал. Как только рот Господина покинул мой, 901-ый опустил руку и заменил мою руку своим клинком.

Снова сосредоточившись на Господине, я побледнела, увидев свою кровь из рассеченной губы на его губах. Ясно почувствовав теплую каплю жидкости, он слизнул ее, и на его лице отразилось волнение, когда он попробовал ее. Прижавшись своим лбом к моему, он поднял большой палец и вытер остатки моей крови. Я вздрогнула от боли, которую это принесло, изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль в животе и болезненность ребер. Моя щека пульсировала после удара Господина, но я держала себя в руках. Я не хотела, чтобы 901-ый был наказан, потому что я ему нравилась.

— Идем, — сказал Господин, беря меня за руку и переплетая наши пальцы. Он увел меня из камеры 901-ого, не произнеся ни слова.

Господин подвел нас к трибуне, чтобы сесть на свои места. Трибуны были переполнены, и несколько мужчин подошли, чтобы поговорить с Господином. Мужчина с необычным акцентом подошел первый и пожал ему руку. Я не слушала, о чем они говорили, пытаясь дышать сквозь боль от ударов. Но я слышала, что противник 901-ого принадлежал этому мужчине. Он владел ГУЛАГом где-то в Праге. Противник 901-ого был таким же непобедимым.

Нервы сотрясли мое тело, когда я услышала этот факт. Страх и трепет заключили меня в свои объятия. Я знала, что Господин не собирался облегчать этот матч для 901-ого. Он хотел утвердить свое господство. Он хотел, чтобы его чемпион повиновался.

Господин подошел к своему месту и указал на пол у своих ног. Я села, опустив глаза от взглядов, которые бросали на меня зрители мужского пола. Господин положил руку мне на голову и лениво провел по моим волосам. Охранник вошел в яму, и Господин подал сигнал к началу боя.

Я услышала топот ног, несущихся по туннелю. Когда мужчина прорвался, мое сердце упало. Этот боец был крупнее 901-го. Он был темнокожим и весь покрыт татуировками. Когда он обежал яму с двумя кинжалами в руках, я замерла, посмотрев на его спину. Шрамы от ударов кнутом портили каждый дюйм кожи. Воин остановился. Когда он смотрел на своего Господина, его взгляд ни о чем не говорил. Он был пустым, лишенным жизни.

Как будто ему больше незачем было жить.

Господин снова подал знак охраннику. Когда охранник исчез, прошло всего несколько секунд, прежде чем выбежал 901-ый. Мое сердце забилось в пьянящем ритме, когда его идеально подтянутое тело появилось в яме. Его клинки были обнажены, и на мгновение я испугалась, что он убьет 175-го, своего противника, за считанные секунды. Но когда 175-ый побежал на 901-ого, последний нырнул влево, но оставил себя открытым для удара. Я вздрогнула, когда 175-ый полоснул лезвием своего кинжала по груди 901-го. Рука Господина замерла на моих волосах, когда 901-ый только вошел в яму, но, увидев, что он выполняет его требования, Господин расслабился. Я же не могла себе позволить ничего подобного.

901-ый играл со своим противником, кружа по яме. Его противник двигался не так быстро и не был таким проворным. Но, как велел Господин, 901-ый принимал удары от 175-ого. Он наносил серьезные, но не смертельные удары в ответ.

С каждым замахом и с каждым порезом, я, затаив дыхание, ждала, когда Господин подаст 901-ому сигнал к убийству. Но минуты тянулись, а Господин оставался расслабленным.

Внезапно 175-ый набросился на 901-ого, явно устав от этих детских игр. Его жестокое выражение лица говорило о желании и потребности убивать. Но когда 175-ый нанес удар своим кинжалом, пронзив при этом бедро 901-ого, взгляд последнего переместился на Господина, находившегося на трибунах. Я замерла вместе с 901-ым, ожидая сигнала Господина. Но его не последовало. Прямо перед тем, как отвернуться, взгляд 901-ого встретился с моим. Мое сердце разбилось, когда я увидела эти глаза, полные нежности.

Прошло еще несколько минут, с обоих бойцов капала кровь. Мне пришлось мысленно дистанцироваться от возбужденного рева толпы. Как раз в момент моего испуга за жизнь 901-ого, что Господин позволит ему умереть, ожидая сигнала, он подался вперед на своем месте. Я посмотрела в яму как раз вовремя, чтобы увидеть, что 901-ый заметил легкое