Ребус-фактор - Александр Громов

И я вытерпел до утра. Встретил рассвет как лучшего друга и проклинал горы, закрывшие от меня прямые солнечные лучи. Но все же стало заметно теплее. Шуршащая живность возле купола куда-то исчезла, и я спрыгнул. Ну, где мой завтрак? Опаздываете!

– Эй, хозяева! – покричал я в пространство без всякого толку. Вздохнул. Выразился для облегчения души, как выражаются у нас на Тверди. Сходил к морю умыться, утерся рукавом. Еще раз огляделся. В окружающем меня ландшафте я по-прежнему был единственным человеческим существом. Становилось скучно.

Тут-то я и заметил механизм.

Он принадлежал к породе самодвижущихся и перемещался довольно шустро. Кажется, на антиграве, а не на воздушной подушке. За что я мог ручаться, так это за то, что он не поднимал пыль и трава вокруг него не ложилась. Размером с повозку, механизм наверняка и был повозкой. Ну наконец-то! Хозяева вспомнили о госте. Давно пора. Я помахал хозяевам рукой, хотя мог бы этого не делать – наверняка меня прекрасно видели.

Механизм мчался прямо ко мне. Я думал, что метрах в пятидесяти от меня он начнет сбрасывать скорость, – и ошибся. В самый последний момент я успел отпрыгнуть в сторону, и уже тогда машина притормозила и, с великим проворством развернувшись почти на месте, вновь ринулась ко мне. Кажется, глупый механизм вознамерился искалечить меня, а то и убить. Если бы он боднул меня на скорости, то я бы отлетел мешком с переломанными костями. Шансов выжить у мешка было бы немного…

Теперь я держался настороже, но и механизм гораздо чутче отслеживал мои броски вправо-влево. Крики и жесты не производили на него никакого впечатления, он просто хотел наехать на меня. Ни стекол, ни смотровых приборов я не заметил, да и по манере движения механизма у меня сложилось впечатление, что он запрограммированный. Ну что ж, устроим тренинг, разомнемся. Поиграем в салочки.

Минут десять я успешно уворачивался, а потом мне это надоело, чего нельзя было сказать о механизме. Он с тупым упорством продолжал меня преследовать. А не взобраться ли опять на купол? Конечно, на антиграве он достанет меня и там, но какая у него программа? Если примитивная, то он, пожалуй, попросту не поймет, куда я делся…

Программа этого сволочного автомата не была примитивной. Как только я наметил движение в сторону купола, механизм тотчас отрезал мне дорогу туда. Теоретически я мог бы обойтись без дрына и в два прыжка сигануть сначала на крышу механизма, а с нее на купол, – однако не решался. Уж больно проворно двигался мой противник. Мне ничего не оставалось делать, кроме как продолжать метаться.

Ну и до каких пор? Как поступит со мною этот поганый агрегат, когда я окончательно выбьюсь из сил и лягу ничком? Раздавит? Подденет снизу, подбросит и поиграет мною, как противный земной зверь носорог играет с незадачливым обидчиком? Веселенькая перспектива…

Я уже начинал задыхаться, когда механизму тоже надоела эта забава. Нет, он не перестал меня преследовать. Он просто-напросто выбросил из носовой части длинную узкую струю пламени, и она прошла в каком-то метре от меня, обдав жаром.

Я отпрянул в ужасе. Огнемет! Шутки кончились. Вторая огненная струя едва не сожгла меня. Вот, значит, как поступают хозяева с теми, на кого имеют зуб! Могли бы просто застрелить, так ведь нет – надо покуражиться! Стыдно признаться, но я запаниковал.

Частично. Вы спросите, что это такое – частичная паника? Не знаю. Побегайте от огнемета, тогда мы с вами это обсудим. Но как бы я ни паниковал, а на одно обстоятельство все же обратил внимание: движения механизма стали более вялыми. Быть может, не все потеряно? Попытаться убежать?

Я так и сделал. Рванул к рощице со скоростью спринтера, укушенного шершнем или волчьим жуком, только ветер запел в ушах. Авось в рощице окончательно оторвусь – никакой механизм не способен валить деревья с той же скоростью, с какой он движется по ровному месту!.. Или может?!

Оглянувшись на бегу назад, я понял, что он может поступить еще проще: догнать меня и сжечь. Кажется, я зря подумал, что у механизма кончился заряд. Скорее он перехитрил меня, симулировав вялость.

Никогда еще я не бегал с такой скоростью. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, проломив ребра, или попросту взорвется. Ужас преследуемого и нагоняемого хищником зверька гнал меня к рощице, не слушая разума. А разум говорил: «Хана тебе, Ларс. Ну что ты дергаешься? Перед кем выделываешься, пытаясь бороться до конца? Кто тебя видит? Да и не борьба это вовсе, а обыкновенное бегство! Остановись и обернись навстречу струе огня. Ничего особенно ценного ты за свои двадцать лет не совершил, ну так хоть умри мужчиной!»

Механизм нагонял меня. Плюнув для пробы огнем, он едва не спалил мне спину. Ничего, через секунду он приблизится еще немного, и тогда…

Я задохнулся – с такой скоростью ветер ворвался в мой распахнутый рот. Время остановилось. Морская волна, изогнувшись, нависла над песком и рушилась на него медленно-медленно, как при специальной киносъемке. Остановились качающиеся на ветерке кроны деревьев в рощице. Замерли листья. Механизм – тот сразу отстал. Ха-ха! Я победил! У меня получилось! Валяй, плюй в меня огнем – хрен доплюнешь! А я и убегать от тебя не стану. Знаешь ли ты, тупая железяка, что я теперь могу двигаться так быстро, что ты, может, и отследишь мои перемещения, но уж точно ничего не успеешь сделать? Я могу забежать сзади и отвесить тебе пинка. Могу заткнуть чем-нибудь твою огнеметную трубу, и ты не успеешь отреагировать. Ну что, все-таки хочешь плюнуть? Плюй!

Он не стал плеваться. Он остановился. Звучный голос с заметным акцентом произнес на стандартном интерсанскрите:

– Поздравляем с первым успехом. Просим занять место в транспортном средстве. Вы будете доставлены туда, где пройдете полный курс адаптации.

И распахнулся люк.

Глава 5

Иные науки требуют усидчивости и терпения, а для усвоения других надо для начала как следует перепугаться. Оно доходчивее.

На четвертый день я уже совсем освоился с жизнью на повышенных оборотах, а на пятый – уже не сумел бы по своей воле вернуться к привычному ритму жизни. Само собой, я имею в виду астрономические дни. Каждый такой день тянулся нескончаемо, и ночи были такими же тягостно долгими. Мне разрешили ложиться спать, когда я захочу, а я, в свою очередь, старался подражать местным. Они обычно устраивали двухчасовую «сиесту» в середине дня (субъективно это воспринималось как семь-восемь часов сна) и позволяли себе отдохнуть часа три (независимых) в середине ночи.

Центр адаптации – вот как назывался комплекс низкорослых зданий, окруженных парком. Видел я убогие парки в Новом Пекине и Степнянске, видел и всевозможные парки на Земле, но таких не видел. Автодром, а не парк. Пешеходные дорожки широченные, с наклоном на поворотах, как на гоночной трассе, и по краям дорожек высажены кусты, пышные и довольно мягкие на ощупь, но упругие, а деревья растут на безопасном расстоянии, чтобы, значит, гуляющие не расшибали о них лбы, не вписавшись в поворот. Перестраховка, по-моему. В куст я один раз влетел, но только раз, и больше этого не повторялось. Отделался царапинами. Что до растяжения связок, то это общая беда всех адаптирующихся с каких угодно планет. Ну да медики Марции большие доки по части ортопедии и быстро ставят на ноги даже тех, кто не растянул, а порвал эти самые связки.