Остатки - Никита Владимирович Чирков

новому времени и новому миру. А ведь ей не раз казалось: жизнь уже не удивит – но как же она рада ошибиться! И отчасти из-за этих новых необычных отношений в ней так и зрел очень важный, но необходимый вопрос:

– Нам ведь надо вернуться?

– Звучит как вопрос.

– Не поверю, что Итан Майерс оставит мир на Эхо и Соломона. Они вроде справляются, но мы слишком хорошо знаем, как легко упустить контроль.

– Как скажешь, так и будет.

Они посмотрели друг на друга.

– Я серьезно. Мы с тобой многое пережили. Думаю, я свое отбегал. Все эти планы, стратегии, объятие мироздания и обуздание всего и вся… я устал. Хочу простоты.

– Понимаю. Но никто не запрещает этого, верно? Да и кто сможет тебе что-то запретить! А простота – это хорошо. И простыми словами я говорю тебе, что нам нужно вернуться и в этот раз делать все правильно. Да и, буду честна, я не могу просто остаться здесь. И я хочу, чтобы ты был там со мной, рядом.

– Я буду рядом.

– И я буду рядом. Дней пять отпуска нам дали – но нельзя просто уйти, мы с тобой не настолько безответственны.

– Это странно, но я впервые верю, что все у них и у нас получится хорошо. Отчасти из-за этого и хочется просто тут остаться и… не знаю, каково это – просто жить.

– Верить в лучшее. Верить и знать, что все будет хорошо, и, да, просто… просто жить, наслаждаясь моментом, и быть благодарным за каждое мгновение.

– Кому благодарным?

– Себе.

Полный странных эмоций, Итан обнял Ксению, а она, посмотрев на него, сказала слова, пробившиеся в самое его сердце:

– Ты хороший человек. Прости себя за все и живи. Ты это заслужил. Ты заслужил жизнь и заслужил быть счастливым, как и заслуживаешь делать добро, которого в мире так мало.

Заплакав, Итан обнял ее еще крепче и дрожащим голосом говорил просто и искренне, словно впервые произнося: «Спасибо». Он повторял это снова и снова, пробираясь сквозь собственную память и характер ради закрепления этого искреннего момента и создания чего-то нового. И только он захотел сказать, что станет лучше, как Ксения остановила его и сказала то, чего он, кажется, никогда ранее не слышал:

– Хватит быть лучше. Будь просто собой.

Эти слова с этими эмоциями и контекстом стали самым важным и ценным воспоминанием на всю оставшуюся жизнь. Итан обнимал Ксению и впервые ощущал себя единым с людьми, наконец найдя свое место.

Когда они расцепились и, вытерев лицо Итана от слез, Ксения собралась снять рыбу, он невзначай посмотрел на то самое дерево, куда годы назад Бенджамин Хилл захоронил прах Майи, позволив семенам прорасти и вобрать в себя частичку дорогого человека. Подойдя к нему, Итан расчистил снег, дабы подойти еще ближе, прямо под ветки с душистым снежным одеялом. Наблюдая за ним, Ксения стояла чуть позади, прекрасно зная, какие чувства в нем струятся ярким пламенем, обжигая все внутри, но при этом доказывая наличие любви, наличие его существования.

– Сейчас приду.

Итан с интересом ожидал, а когда увидел в ее руках заламинированную фотографию с прикрепленной к краям веревочкой, то с трудом боролся с самыми удивительными эмоциями.

– Это было у него.

Счастливые и молодые лица Итана, Бенджамина и Майи распирали края снимка. Рассматривая этот простой на вид, но такой честный и яркий на чувства момент, оба удивлялись скоротечности времени, мечтая забыть о том, какой путь ждал этих людей. Итан свернул нитку и обмотал фотографию вокруг одной из веток на уровне глаз, ближе к стволу, дабы та не слетела. А потом Ксения достала еще одну, сдвоенную, фотографию: на одной стороне был Артур Конлон вместе с маленькой Ксенией и ее братом Димой, а справа на стыке – похожий по композиции снимок: Ксения, ее муж и маленький сын. Этакое сравнение поколений, вызвавшее неописуемое волнение в сердцах и мыслях обоих. Это были самые ценные и любимые люди в их жизни, без которых сами Итан и Ксения не стали бы теми, кем являются сейчас. Все они олицетворяют не просто пройденный путь, а то ценное, ради чего стоит жить и что стоит беречь.

Ксения повесила ее рядом с первой:

– Мы не должны забыть их.

– Никогда.

Прежде чем вернуться к ужину, они еще раз взглянули на людей, которых уже нет, но которых всегда будет не хватать, и сказали одно:

– Спасибо.