Тринадцатая книга - Александр Гавриленко

Но надежды оставались только надеждами, да и богатство никак не хотело идти в руки Эю…

Уже стемнело, когда путники, наконец, добрались до Лысой горы. Там, под густыми кленами, они разбили свой лагерь. Разожгли костер, приготовили ужин, а, поев, сразу улеглись спать. Предыдущая ночь, утренние приключения и затем долгая дорога дали о себе знать. Но если путешественники тут же уснули (даже Малевич), то их охрана продолжала исполнять свои обязанности. Линь разделил свой отряд по двойкам и определил каждой из них время дежурства. Видя серьезность охраны, Эя даже и не попытался пробраться в лагерь, чтобы устроить там какую-нибудь пакость. Ему хотелось спать, но морв опасался диких зверей, которых в этих местах, по его разумению, бродило великое множество. Эя попытался забраться на дерево, чтобы провести ночь там, но раненая рука не позволила ему исполнить свою задумку. Тогда он выбрал место повыше и решил расположиться на нем. Присев, он прижался спиной к могучему клену, положил на колени меч, задумался о своих дальнейших планах и не заметил, как уснул. Его тоже порядком вымотали предыдущая бессонная ночь и потеря крови в результате ранения. Эя спал и не слышал, как со стороны реки осторожно выползло мерзкое чудовище. Сначала оно принюхивалось к запахам, доносившимся со стороны Лысой горы. И неожиданно уловило другой, не менее аппетитный, долетавший из-за высокого, могучего клена. Ом долго стоял в нерешительности — куда же ползти? Там много людей. Здесь — один. И, наконец, решив, что безопасней нападать на одного, пополз к клену. Бедняга Эя даже не понял, что же с ним произошло, когда Ом выбросил в него свой жуткий язык. Единственное, что успел Эя, это закричать. И этот полный дикого ужаса крик разбудил уже заснувших на горе путешественников. Настороженно они стали смотреть по сторонам, пытаясь что-то разглядеть в темной ночи. Но все было безрезультатно. Через некоторое время люди в лагере на Лысой горе успокоились и уснули. А Линь увеличил количество дежуривших до трех человек одновременно.

Утром, когда темень еще не успела отступить в дремучие леса и бездонные болота, а только зарождавшийся день был серым и безликим, Линь, захватив двух своих людей, направился к тому месту, откуда, по его мнению, среди ночи раздался крик. Вместе с ними пошел и только что проснувшийся Малевич. Остальные, кроме дежуривших, продолжали спать. Только один Тимур, положив голову на плечо Стаса, смотрел вслед уходящим настороженным взглядом.

Отойдя метров на семьдесят от лагеря, Линь и его люди разошлись по сторонам и стали внимательно осматривать кусты, заросли осоки и травы. Малевич не отставал от них, и именно он обнаружил место ночной трагедии. Видимо, свою роль тут сыграла его профессиональная выучка.

— Эгэ-гэй! Идите сюда! Я, кажется, что-то нашел, — позвал он остальных, поднимая с земли отброшенный в сторону меч.

Линь и его воины тут же подошли к сыщику. Посмотрев на меч в его руках, вождь безапелляционно сказал:

— Это оружие морва.

— Ты прав, Линь. Это меч морва, и я даже подозреваю конкретно какого морва. — И Малевич рассказал об Эе, о том, что он следил за ними, а затем хотел убить и Нату. — Вот только что же с ним произошло? Кто на него мог напасть?

Линь, проследив борозду в примятой траве, которая вела в сторону реки, ответил на вопрос сыщика:

— С ним расправился Ом. Обычно эти твари так далеко на берег не выходят, но если морв был ранен, то тогда становится все понятно — Ом почувствовал запах крови и пополз на него, как светлячок на свет костра. Морв, видимо, задремал, и зверю не стоило никакого труда с ним расправиться.

— Туда ему и дорожка, — ответил на это Малевич, а затем добавил: — Как жил, так и погиб.

В лагере это известие восприняли по-разному: кто-то обрадовался, кто-то отнесся к этому равнодушно. Одна Калина с горечью восприняла весть о смерти своего земляка. Если говорить честно, она не особенно верила в доводы Малевича о том, что Эя — предатель. Она помнила этого человека с самого детства. Не раз он ей, маленькой девочке, дарил вырезанные из дерева фигурки разных зверюшек. И вот этого доброго волшебника из детства больше нет. Как нет уже ее отца и деда.

— Ну, что, будем трогаться, — оглядевшись, предложил Малевич. — И нечего грустить. Эя получил то, что заслужил, — добавил он, увидев слезы в глазах Калины.

И хоть день обещал быть солнечным, скорбь Калины сделала его пасмурным в сердцах путешественников. Даже воины подводного мира во главе с Линем почувствовали это.

Лис — воин или колдун?

Тропинка, между тем, вела их к земле Лиса. Это было видно и по окружающему их лесу — здесь росли высокие стройные сосны. Прижавшийся к реке кустарник стал другим, более опрятным и культурным, что ли. И самое главное, путешественники, наконец-то, услышали пение птиц. Да, правду говорил Гор, что у Мастера многие из птиц нашли себе защиту. Чаще стали встречаться поляны, щедро усыпанные самыми разными цветами. А вскоре среди сосен стали все чаще и чаще попадаться белые березки. Наконец, во все своей красе перед путешественниками и охраной предстала самая настоящая березовая роща. Она встретила гостей таинственным шепотом листьев. И шепот этот, неожиданно возникший от крайних березок, полетел куда-то в глубину рощи. Вскоре до путешественников стали долетать звуки приятной музыки и еще более сказочной песни в исполнении женщин. Путешественники напряглись. Тимур навострил уши и пытался убежать вперед. Стас, предвидя это, взял его на поводок. И только воины Линя, улыбаясь, ускорили свой шаг. А вскоре березки расступились, и перед путниками открылась большая поляна, усыпанная цветами: гвоздика, колокольчики, ландыши, васильки, магнолии, маки, нарциссы, подснежники, розы, тюльпаны. И все эти цветы перемешивались с любимым растением лесов — папоротником. Валентин Валентинович застыл, сраженный этой красотой (по крайней мере, так решил Малевич). Поэтому, заметив, что Линь со своими людьми, а вместе с ними Стас, Ольга и Калина, уже довольно далеко отошли по тропинке, становившейся все более заметной, сыщик коснулся руки целителя:

— Валентин Валентинович, нам пора.

Валентин Валентинович встрепенулся от его слов, посмотрел вслед остальным и пробормотал:

— Да-да. Давай догонять.

Но Малевича заинтересовало, что же так очаровало целителя и поэтому, не успел тот сделать несколько шагов, как милиционер начал приставать к нему с различными вопросами. И хоть задумчивый Валентин Валентинович не был склонен в этот момент к диалогу, но настырность и упорство Малевича заставили его отвлечься от своих мыслей и ответить. Но вначале он тоже задал вопрос сыщику: