Паутина прошлого - Тера

— Ага, — Харламов снова улыбнулся. Воистину, я еще никогда не видела его таким веселым и полным жизни. Словно он уже добился всего, чего хотел. Мне хотелось навсегда стереть улыбку с этого ненавистного лица. Я била снова и снова, вкладывая в удары всю ту боль и унижение, которое мне довелось испытать в его руках. Даже связанный он заставлял себя бояться, и мне было ненавистно это чувство. Несколько горячих капелл его крови упали мне на лицо, и я застыла.

— Полегчало? — он, похоже, не сдавался, а я успела устать. Ладонь горела от ударов, плечо ныло, а рана на ноге снова начала кровоточить. Я почувствовала, как кровь стекает вниз, пропитывая чулок, — можем продолжать? Я не взрывал вашу тачку, если ты об этом.

— Но ты звонил мне за несколько секунд до взрыва. Мне пришлось остановить машину и выйти, чтобы ответить.

— Значит, я спас тебе жизнь, милая. Не хочешь меня поблагодарить?

— Заткнись!

— Как грубо!

— Заткнись! Думаешь, я тебе поверю?

— Тебе придется мне поверить, если хочешь пережить своих приятелей.

— Хочешь сказать, что кто-то из них убил Пашку и пытался убить меня?

— Вспомни о пожаре в доме. Я был рядом с тобой. А где были они? — я отвернулась от него, стараясь избежать насмешливого, понимающего взгляда. Он заставил меня сомневаться и подозревать своих друзей. Неплохая тактика. Особенно, если учесть, что я ему поверила. Не знаю почему, но поверила. Вот только меня мучил вопрос — почему? За что? Неужели ребята действительно ищут пропавший камень и не хотят брать меня в долю? Когда-то я лишилась всего, что было мне дорого просто подержав его в руках. Но сейчас… Что произошло сейчас. Мишка, Никита… Я не представляла, как кто-то из них или они оба пробираются ночью на стоянку и… Черт. Да я могу представить все, что угодно, это не значит, что они виновны. И все же, я верила Харламову. По крайней мере, в том, что касалось пожара в его доме.

— Я тебе помог?

— Возможно, — я снова повернулась к нему и на этот раз была спокойна и собрана.

— Не хочешь еще о чем-нибудь спросить? — смотреть на его избитое лицо было неприятно, учитывая, что я сама только что… Черт! Не сейчас. Не время и не место становиться человеком.

— Знаешь, а я ведь тебя понимаю, — я подошла вплотную так, что мои ноги коснулись его колена. Он с любопытством посмотрел на меня.

— Правда?

— Да. Наверное, это было ужасно, все, что с тобой произошло: ложные обвинения, пытки, тюрьма. Я понимаю, почему ты так ответил, когда я спросила.

— Спросила о чем? — его глаза внимательно с интересом следили за каждым моим движением. И все же было видно, как он удивлен, когда я опустилась на пол между его ног и на этот раз совершенно без страха посмотрела прямо ему в глаза.

— Мы очень виноваты перед тобой, Макс.

— Ошибаешься, милая. Это не мое имя.

— Макс, — повторила я, немного подавшись к нему и положив руку на его грудь, чувствуя глухие тяжелые удары сердца.

— Заткнись, сука! — грубо выдавил он.

— Макс! — я приподнялась, и почти коснулась губам мочки его уха, — неужели ты думал, что я ни о чем не догадаюсь?

— Он мертв! Сдох, как твой друг Пашка. Как и ты, совсем скоро.

— Тогда почему ты так долго ждал, чтобы убить? Или считаешь меня меньше виноватой?

— Больше! Ты виновата гораздо больше, чем твои дружки. Ты предала! Ты убила его, даже не выстрелив.

— Прости меня, — тихо произнесла я.

— Простить? Тебя? Да я тебе готов вырвать горло зубами. И учти, я это сделаю, если ты не уберешься от меня подальше. Ты давно должна была умереть! И до сих пор я никогда не промахивался.

— Может быть, это судьба? — я почувствовала, как на глазах выступили слезы. Что-то я в последнее время слишком часто плачу. Может быть, просто пришло время выплеснуть из себя то, что копилось во мне годами? Но вряд ли это произойдет здесь и сейчас.

— О судьбе заговорила, сука?

Я проглотила обиду, и, смахнув слезу, слегка коснулась его разбитого виска:

— Каждый сам выбирает свою дорогу. Я сбилась с пути пятнадцать лет назад. Не позволяй чужому преступлению окончательно испортить тебе жизнь.

— Красивые слова. Вот только они звучат как насмешка.

— Я не хотела насмехаться над тобой.

Поняв, что продолжать дальше не имеет смысла, я поднялась и прошла к лестнице. Меня остановил его голос, полный злобы и презрения:

— Жаль, что я не трахнул тебя в том подвале!

Я тут же обернулась, и постаралась улыбнуться:

— А чем тебе плох этот? — непринужденно поинтересовалась я, и, не желая видеть его реакцию, поднялась наверх.

XXIV

Я вбежала в свою комнату и со злостью хлопнула дверью. Ребята, судя по всему, вернутся не скоро, а значит, я могу позволить себе выпустить пар. Черт! Я же видела его фотографию, пусть нечеткую, но все же. Разумеется, он изменился за эти годы, вот только взгляд остался прежним. Не знаю, каким был Макс Пахомов до тюрьмы, но вот после… Мы сами создали это чудовище, и поздно раскаиваться в содеянном. Не знаю, что меня толкнуло, назвать его Максом, но произнося это имя, и увидев выражение его лица, уже ни минуты не сомневалась в том, кто он такой. Это было так логично… Я давно должна была понять, что он собой представляет, но меня сбили с толку разговоры о камне и деньгах. Как же! Возможно, он совсем не против заполучить Странника, но прежде собирается расправиться с нами. С каждым по очереди. Именно это я видела в его глазах — наш приговор. Не думаю, что Харламов, точнее, Макс Пахомов приехал сюда, не имея четко продуманного плана, и я просто уверена, что наша первая встреча на автобусной остановке была не случайна. Но зачем ему было все это нужно? Расположить меня к себе? Вызвать доверие? Похоже, у него это получилось. Правда, не сразу. Но после чудесного спасения на дороге, а потом на пожаре я все же прониклась к нему симпатией. Настолько, что решилась познакомить с тетей Клавой. Боже! Какой я была дурой! На миг перед глазами предстала картина: больничная палата, умирающая женщина и он, Макс, стоящий перед ней на коленях. О чем он думал в тот момент? Об отце, которого почти не знал, и увидел на краткий миг уже мертвым? О годах, проведенных в тюрьме за преступление, которое совершил кто-то другой? Сейчас это уже не имело значения. Мы все собрались в этом городе не случайно, но покинуть его сможет не каждый.

Я прошлась по комнате, понимая, что как бы ни сложилась ситуация, мои руки будут в крови. Готова ли я к этому? Остановившись напротив зеркала, посмотрела на свое отражение. Молодая женщина в красном платье, со спутанными, неровно обрезанными волосами. Однажды ей предстоит исчезнуть, раствориться. Вот только, смогу ли я жить с тем, что она оставит мне в наследство?

Решившись, я прошла в ванную и порылась в шкафчике — бинт, перекись, йод. Должно хватить. Сложив все это в небольшой пакет, я открыла дверь подвала и спустилась вниз. С нашей последней встречи лицо Харламова распухло еще больше, и было покрыто засохшей коркой крови, синяки на теле приобрели фиолетовый оттенок, на голове была свежая рана от удара монтировкой. К счастью, она перестала кровоточить, а значит, у него были все шансы пережить эту ночь. По крайней мере, я на это надеялась.

Я опустила пакет на столик, и подошла к пленнику поближе. Никогда бы не смогла признаться кому-нибудь, как мне безумно жаль видеть его в таком ужасном состоянии. Это было сродни тому, что испытывает человек, видя дикого и опасного зверя, посаженного в клетку: чувствуешь, что ему там не место, и, возможно, неволя его убьет, и в то же время понимаешь, что стоит тому освободиться, как он тут же тебя растерзает. Без сомнений и сожалений. Не думала, что ребятам удастся одержать над ним вверх. Хотя, им, скорее всего, просто повезло. Увидев меня, Харламов приподнял голову и окинул таким взглядом, что мне захотелось немедленно отсюда убраться. Но я сдержалась, понимая, что если сейчас ничего не сделаю, то через пару дней мне выпадет счастливая возможность повторить наше путешествие за город до места упокоения тела N 1 с перспективой земельных работ на открытом воздухе.

Потенциальное тело N 2 скривило разбитые губы, но к счастью для нас обоих промолчало. Ну что же, раньше начну, раньше окажусь в своей комнате с чувством выполненного долга, упиваясь собственным милосердием.

Увидев в моих руках бинт, Харламов не смог скрыть удивления, однако, быстро его подавив, снова принял злобный и неприступный вид. Решив не заморачиваться по этому поводу, я слегка дотронулась бинтом, смоченным в перекиси, до губ Макса.

— Не больно? — машинально спросила я, и тут же заткнулась, понимая всю абсурдность ситуации.

— Приятно — пугающе улыбнулся Макс, и я решила не терять попусту время, понимая, что мое присутствие его бесит. Вздрогнув, я придавила бинт сильнее, понимая, что причиняю ему боль, испытывая двоякое чувства радости и раскаяния. В конце концов, он со мной не церемонился. Хотя бить ногами уже упавшего было не достойно. Упавшего — фигурально выражаясь. Этого экземпляра смогла свалить только монтировка, и еще неизвестно, что он собирался с нами сделать, оставаясь на свободе.