Путешествие на Запад. ТОМ IV - У Чэн-энь

Дева-оборотень повела Танского монаха к цветочной беседке: – Дорогой наставник! – молвила она зардевшись. – Я приготовила тебе чарочку вина и хочу выпить вместе с тобою!

– Владычица! Я во всю жизнь свою не вкушал ничего скоромного! – отказался Танский монах.

– А мы и не будем вкушать скоромного, – игриво сказала она, – у нас в пещере вода не очень чистая, вот я и велела принести чистейшей воды из горного колодца, в которой соединены силы Инь и Ян. На этой воде специально для тебя приготовлены всевозможные блюда из плодов и овощей.

Танский монах вошел в беседку, и вот что представилось его взору:

Там красивые воротаПестрой бахромой обвиты,На шнурах парчовых кистиРазноцветные висят.Из курильниц драгоценныхВ виде львов с узорной гривой,Наполняя всю беседку,Льется сладкий аромат.На столах, покрытых лаком,Разукрашенных богато,С тонко врезанным рисунком,Как для царственных гостей,На плетенных из бамбукаЛакированных подносах –Сотни лакомств, привезенныхИз далеких областей.Много тут плодов румяных:Яблоки, большие груши,Мякоть лотосов мучнистых,Радующих вкус и взгляд,Много абрикосов белых,И серебряных, и желтых,Много слив и виноградаГруды персиков лежат.Фиги, финики, маслины,Золотые апельсины,С тонкокожим мандариномРядом – спелая хурма.Сколько лакомых каштанов,Сколько фундуков каленыхИ личжи с колючей кожей,Здесь орехов разных тьма!А закусок сколько свежих!Ветви юные бамбукаИ сяньтянь с приятным вкусом.Сыр душистый из бобов,Листья, корни трав целебных,Овощи с подливой острой,Жаренные в постном масле,Сотни лакомых грибов!Здесь горох и чечевица,Молодой латук зеленый,Там фасоль под сладкой соей,Нежный сахарный батат,И с начинкой баклажаныЗапеченные, как будтоЖареные перепелки,В пряном соусе лежат.Фаршированная тыкваС выскобленной серединой,В нежной масляной подливе,Рядом семечки в меду,Репы, сдобренные острымУксусом, имбирь, корица,Перец красный и зеленый,Ломти дыни на виду!Сколько острых и соленых,Сладких, горьких, пряных, терпкихЯств и кушаний различных,Сколько лакомств было тут.Все там были сочетанья,Вина все и все приправы!И всего там было вдоволь,Много сотен разных блюд!

Дева взяла изящными, словно выточенными из яшмы пальчиками, золотую чарку и наполнила ее до краев чудесным вином.

– Наставник дорогой! Отведай, будь милостив! – ласково произнесла она, обеими руками поднося чарку Танскому монаху. – Милый мой! Прошу тебя выпить за нашу счастливую встречу.

Танский монах в смущении пролепетал что-то, принял вино, обратил глаза к небу и про себя прочел молитву:

«О божества и духи, хранители учения Будды, постигшие явления природы во всех пяти странах света, и четыре стража времени! Обращается к вам с мольбой самый меньшой брат ваш, Чэнь Сюань-цзан! Вам поручила богиня Гуаньинь незримо охранять меня с того дня, как я покинул восточные земли, дабы я смог достичь храма Раскатов грома, поклониться Будде и испросить у него священные книги. И вот ныне в пути меня схватил злой дух-оборотень в образе девы и вынуждает слиться с ним. Он вручил мне сию чарку вина и велит испить ее. Если это вино нехмельное, я хоть и через силу, выпью его, чтобы освободиться, завершить мой путь и лицезреть Будду. Если же вино окажется скоромным, то я подвергнусь вечным мукам колеса жизни, обернувшимся вспять за нарушение моего обета!».

Между тем Великий Мудрец Сунь У-кун, превратившись в кузнечика, притаился за ухом своего наставника и все время нашептывал ему, что надо делать. Его слова были слышны одному только Танскому монаху. Сунь У-кун знал, что учитель любит простое виноградное вино, и велел ему осушить поднесенную чарку. Тот скрепя сердце выпил и, поспешно наполнив вином эту же чарку, поднес ее деве-оборотню. Вино запенилось. Тогда Сунь У-кун незаметно прыгнул прямо в пену и скрылся под ней. Дева приняла чарку, но не стала пить, а дважды поклонилась Танскому монаху, после чего произнесла еще несколько ласковых слов с выражением благодарности. После этого она взяла чарку, в которой пена уже осела, и увидела насекомое. Ей, конечно, и в голову не пришло, что это Сунь У-кун. Она мизинчиком достала его из чарки и стряхнула на землю.

Сунь У-кун, видя, что его замысел не удался, сразу же превратился в голодного коршуна.

Когти, словно из яшмы,И перья на крыльях из стали.Желтым блескомОт злости глаза у него засверкали.И за тысячи ли убегают,Чтоб лучше укрыться,Все волшебные зайцыИ оборотни-лисицы.Если голоден он,Налетает стремительней буриНа добычу – и жертву уноситВ просторы лазури.Сытый, он залетает высоко,В небесные двери,И когтей его крепкихСтрашатся и люди и звери.

И вот коршун взлетел над столом и выпустил свои когти. Раздались грохот и звон: посуда, яства, блюда и миски, блюдца и кувшины – все полетело на пол и разбилось вдребезги. Коршун покинул Танского монаха и улетел прочь. У девы от страха едва не разорвалось сердце и не лопнула печенка. Да и Танский монах порядком струхнул. Дрожа от страха, дева-оборотень крепко прижала к себе Сюань-цзана.

– Дорогой наставник! Откуда появилось это чудовище? – спросила она.

– Не знаю, – робко ответил он.

– Как я старалась усладить тебя, какие придумывала яства! – сокрушенно произнесла дева-оборотень. – Так надо же было появиться этому стервятнику! Противный, всю посуду мою перебил!

– Госпожа, – вмешались тут служанки, – с посудой еще как-нибудь обойдемся, а вот что делать с яствами? Они все на полу и смешались с грязью. Как же их есть теперь?

Танский монах отлично понимал, что все это проделки Сунь У-куна.

– А я поняла, что случилось! – воскликнула дева-оборотень, обращаясь к своим служанкам и слугам. – Видно, Небо и Земля не довольны тем, что я задержала Танского монаха, вот они и наслали на меня это чудище. Скорей уберите осколки и заново приготовьте вино и закуски! Подавайте все, что есть: и постное и скоромное. А я тем временем попрошу Небо быть сватом, а Землю – сватьей и скрепить наш союз.