Военные мемуары - Призыв 1940-1942 - Шарль Голль

И Черчилль, уснащая свою речь самыми выразительными интонациями, стал рисовать мне следующую картину. "Однажды утром жители Дакара просыпаются в печальном и подавленном настроении. И вот они видят в лучах восходящего солнца, вдали в море, множество кораблей. Огромный флот! Сотни военных или грузовых кораблей! Корабли медленно приближаются, направляя по радио дружественные послания городу, военно-морским силам и гарнизону. На некоторых кораблях поднят трехцветный флаг. Другие идут под британскими, голландскими, польскими, бельгийскими флагами. От этой союзной эскадры отделяется безобидный маленький катер с белым флагом парламентеров. Он входит в порт, и из него высаживаются посланцы генерала де Голля. Их ведут к губернатору, которому надо будет разъяснить, что если он позволит французам высадиться на берег, то флот союзников уйдет и останется лишь урегулировать с ним вопрос об условиях его сотрудничества с вами. Но если он захочет сражаться, он наверняка будет разгромлен".

И Черчилль с большим убеждением принялся, жестикулируя, рисовать сцены будущих событий такими, какими их рождало его воображение и желание: "Во время этого разговора между губернатором и вашими представителями самолеты "Свободной Франции" и английские самолеты мирно летают над городом, разбрасывая дружественные, листовки. Население города, военные и штатские, среди которых действуют ваши агенты, горячо обсуждают преимущества соглашения с вами и нецелесообразность большого сражения против тех, кто к тому же является союзниками Франции. Губернатор понимает, что если он будет сопротивляться, почва уйдет у него из-под ног. Вы увидите, что он будет продолжать переговоры до их успешного завершения. Возможно, что он захочет "ради спасения чести" произвести несколько пушечных выстрелов. Но дальше этого дело не пойдет. И вечером он отужинает вместе с вами и выпьет за окончательную победу".

Отбросив соблазнительные приукрашивания, которые можно было отнести за счет красноречия Черчилля, я после некоторого размышления пришел к выводу, что его план опирается на солидную основу. В связи с тем, что англичане не могли долго держать крупные военно-морские силы в районе экватора, я мог захватить Дакар, лишь предприняв прямые и решительные действия. Но если эта операция и не выльется в настоящее сражение, то она неизбежно повлечет за собой сочетание мер убеждения и угроз. С другой стороны, Дакар, крупная атлантическая база, где находился линкор "Ришелье", вызывал у английского морского министерства одновременно беспокойство и желание им овладеть. Я считал вероятным, что рано или поздно англичане попытаются - вместе со свободными французами или самостоятельно - разрешить этот вопрос.

Я сделал вывод, что если мы примем участие в этой операции, у нас появится много шансов на то, что она приведет к присоединению Дакара (пусть даже насильственному) к "Свободной Франции". Если же, напротив, мы откажемся от участия в ней, англичане рано или поздно осуществят эту операцию в своих интересах. 13 этом случае Дакар будет упорно защищаться, используя крепостные орудия и артиллерию "Ришелье", и вся армада транспортов подвергнется ударам бомбардировщиков "гленн-мартен", истребителей "кюртисс" и подводных лодок, исключительно опасных для кораблей, которые в то время не имели никаких средств радиолокации. И если даже Дакар, разрушенный снарядами, в конце концов будет вынужден сдаться англичанам, эта операция нанесет ущерб суверенитету Франции.

Вскоре я посетил Черчилля и сообщил ему, что принимаю его предложение. Я разработал план действий совместно с адмиралом Эндрю Каннингэмом{137}, который должен был командовать английской эскадрой. Во время этой тяжелой операции я нашел в нем товарища но оружию, пусть не всегда приятного, но превосходного моряка и сердечного человека. Одновременно я готовил средства (очень незначительные!), которые мы, французы, могли использовать в операции. Это были три посыльных судна - "Саворньян де Бразза", "Коммандан Дюбок", "Коммандан Домине" и два вооруженных траулера - "Вайян" и "Викинг". На борту двух голландских пароходов "Пеннланд" и "Вестерланд" (поскольку французскими пароходами мы тогда не располагали) находились батальон Иностранного легиона, рота новобранцев, рота морской пехоты, личный состав танковой роты и артиллерийской батареи, а также кое-какие вспомогательные подразделения: всего две тысячи человек. В число наших сил входили также летчики двух эскадрилий. И наконец - четыре французских грузовых судна: "Анадир", "Казаманс", "Форт-Лами", "Невада" станками, орудиями, самолетами типа "лисандр", "Харрикейн" и "блэнхейм" в разобранном виде, различными автомашинами, а также средствами материального снабжения.

Что касается англичан, то их эскадра не включала всех судов, о которых вначале говорил Черчилль. В окончательном виде она состояла из двух линкоров устаревшей конструкции - "Бархэм" и "Резолюшн", четырех крейсеров, авианосца "Арк Ройял", нескольких эсминцев и одного танкера. Кроме того, три транспорта должны были доставить два батальона морской пехоты с десантными средствами под командованием бригадного генерала Ирвина. Но зато отпал вопрос о польской бригаде, о которой в самом начале было объявлено, что она примет участие в операции. Создавалось впечатление, что английские штабы, менее, нежели премьер-министр, верившие в важность или успех операции, урезывают первоначально намеченные средства.

За несколько дней до отъезда англичане явились инициаторами ожесточенной дискуссии по вопросу о том, что я сделаю в случае удачного исхода операции с крупным запасом золота, находившимся в Бамако. Речь шла о золоте, отданном на хранение "Банк де Франс". Часть его принадлежала бельгийскому и польскому государственным банкам.

Золотые запасы "Банк де Франс", действительно, в момент немецкого вторжения были частично вывезены в Сенегал, другая их часть была спрятана в подвалах американского "Федерал Бэнк", а оставшаяся часть отправлена на Мартинику. Несмотря на блокаду, границы и охранные посты, за золотом Бамако внимательно следили разведывательные службы воюющих сторон.

Бельгийцы и поляки выражали вполне законное желание, чтобы им была возвращена их доля, и я дал Спааку{138}, а также Залесскому соответствующие гарантии. Но англичане, которые, естественно, не имели никаких прав на это золото, тем не менее намеревались воспользоваться им с целью оплатить свои закупки в Америке, ссылаясь при этом, что они это делают в интересах коалиции. Тогда США, действительно, никому ничего не продавали в кредит. Несмотря на настойчивость Спирса, который даже угрожал отказом англичан участвовать в намеченной операции, я решительно отверг это требование. В конце концов было решено как я предложил вначале, то есть что французское золото в Бамако будет использовано лишь для оплаты тех закупок, которые будут сделаны Англией в Америке для "Сражающейся Франции".