Полет сокола - Смит Уилбур

Капитан выступил вперед. В парадном мундире Клинтон был ослепителен — треуголка, синий, с золотом, китель, белые брюки и шпага. Он взял шейха под руку, успокаивая его в продолжение приветственного салюта и не давая соскочить в бешено раскачивавшуюся фелюгу с окаменевшими от страха гребцами.

— Прошу, ваше превосходительство, — промурлыкал Клинтон и, не ослабляя железной хватки на пухлой руке гостя, быстро провел его в каюту.

Один из сопровождавших шейха кое‑как объяснялся не только по‑французски, но и по‑английски, однако уже почти стемнело, когда Клинтон наконец разобрался в цветистой и зверски изуродованной версии родного языка. Когда смысл дошел до него, мир вокруг словно вспыхнул яркими красками, а душу наполнило свирепое воинственное ликование.

Жирный шейх со слюнявыми красными губами, правитель Элата, просил у ее британского величества защиты от несправедливости и притеснений султана Занзибара.

Переговоры начинали утомлять, особенно если учесть, насколько Клинтон горел желанием избавить Элат от занзибарского гнета.

Министерство иностранных дел Великобритании в избытке снабжало капитанов чистыми бланками договоров, составленными с соблюдением всех юридических формальностей. Их мог подписать любой туземный вождь, военачальник, князь или царек, которого удавалось к этому склонить.

Начинался такой документ с заявлений о взаимном признании суверенитета правительством ее величества и нижеподписавшимся, далее шли составленные в туманных выражениях обещания защиты границ, а завершался договор осуждением работорговли и предоставлением правительству ее величества права на досмотр, захват и уничтожение всех судов, занимающихся оным промыслом в пределах территориальных вод нижеподписавшегося. Далее, договор давал право военно‑морскому флоту ее величества высаживать войска, разрушать невольничьи лагеря, освобождать рабов, арестовывать работорговцев и осуществлять любые другие действия, необходимые для прекращения работорговли во всех землях и владениях нижеподписавшегося.

Адмирал Кемп в Кейптауне упустил из виду, что у капитана Кодрингтона имелся большой запас подобных бланков, предназначавшихся изначально для использования на западном побережье Африки к северу от экватора. Добрый адмирал весьма встревожился бы, узнай он, что отпускает своего самого блестящего, но слишком рьяного подчиненного на самостоятельное патрулирование с таким взрывоопасным багажом.

— Он должен подписать здесь, — ткнул пальцем Клинтон, — и я выдам ему чек Британского казначейства на сумму в сто гиней.

В договоре содержалось положение о ежегодных выплатах в пользу подписавшей стороны. Клинтон посчитал сто гиней достаточной суммой, хотя не был вполне уверен, что имеет право выписывать казначейские обязательства.

Шейх Мохаммед пришел в полный восторг. Он хотел просить всего лишь о спасении жизни, а получил не только защиту великолепного военного корабля, но и обещание кругленькой суммы. Расплывшись в счастливой улыбке, он поставил длинную витиеватую подпись под договором, провозглашавшим, среди прочего, его новый титул: «Князь и Верховный Правитель суверенных территорий Элат и Рас‑Тельфа».

— Отлично, — бросил Кодрингтон, скручивая в трубку свой экземпляр договора и перевязывая его лентой уже по пути к выходу. — Мистер Денхэм! — крикнул он. — Мне нужен десантный отряд — ружья, пистолеты, абордажные сабли и канистры с горючим. Сорок человек завтра к рассвету! — Довольно ухмыляясь, он обернулся к переводчику: — Будет лучше, если его превосходительство сегодняшнюю ночь проведет на борту. Завтра утром мы доставим его в резиденцию в целости и сохранности.

Мохаммед бен Салим впервые почувствовал неладное. Холодные голубые глаза ференга смотрели так беспощадно… Эль‑Шайтан! Рука сама собой сложилась в жесте от дурного глаза.

— Разрешите обратиться, сэр?

До рассвета оставался еще час. В тусклом свете нактоузного фонаря первый лейтенант Денхэм озадаченно оглядел шеренги вооруженных матросов, выстроившихся на баке.

— Говорите, не стесняйтесь, — великодушно кивнул Клинтон.

Лейтенант Денхэм не слишком доверял хорошему настроению капитана, но стремился обойтись без резкостей, хотя, по существу, его мнение совпадало с точкой зрения кейптаунского адмирала.

— Если вы хотите заявить протест против моих приказов, лейтенант, — весело сообщил Клинтон, — я с удовольствием занесу его в судовой журнал.

Сняв, таким образом, с себя ответственность за участие в военных действиях на территории иностранного государства, лейтенант Денхэм испытал несказанное облегчение. Когда Клинтон заявил, что берет на себя командование десантным отрядом, а корабль оставляет на Денхэма, первый лейтенант порывисто потряс капитану руку.

— Удачи вам, сэр! — выпалил он.

Отряд погрузился в две шлюпки. Первым в проход между рифами прошел вельбот, за ним следовала гичка. Как только вельбот коснулся дна, Клинтон выскочил с абордажной саблей в руке и побрел по колено в теплой, как парное молоко, воде к ближайшей дхоу. За ним последовало пять человек.

Едва капитан взбежал по трапу и запрыгнул на палубу, из кормовой каюты выглянул арабский часовой и навел на него джезайль. Целился он в голову, в упор, и Клинтон инстинктивно ударил клинком, отбивая длинный ствол вверх. Щелкнул кремневый замок, грохнул выстрел, слепящее облако дыма и горящего пороха обожгло лицо и опалило брови. Дым еще не рассеялся, а часовой, отбросив разряженное ружье, уже перескочил через борт и, спотыкаясь, помчался по песку к пальмовой роще.

— Обыскать и поджечь! — отрывисто скомандовал Кодрингтон.

Он бросил беглый взгляд на другие дхоу. Одна уже горела: в рассветной мгле ярко блестели языки пламени, поднимаясь высоко вверх почти без дыма; парус почернел, как сухой лист, слышался треск сухих досок корпуса и кормовой каюты. Матросы из десантной команды прыгали в воду и пробирались к следующему судну.

— Горит, сэр, — доложил запыхавшийся боцман.

В лицо Клинтона ударил порыв горячего ветра, а воздух над главным люком задрожал от жара.

— Пора уходить. — Капитан спустился по трапу на утоптанный влажный песок. Пламя за спиной ревело, как стая диких зверей.

Впереди была самая большая дхоу водоизмещением тонн в двести. Клинтон добрался до нее первым, на пятьдесят шагов опередив всех.

— Проверьте, нет ли кого‑нибудь внизу, — приказал он.

Один из матросов тащил под мышкой свернутый в рулон вышитый молитвенный коврик.

— Отставить! — рявкнул капитан. — Никакого мародерства!

Матрос неохотно бросил драгоценную добычу в люк, и жаркое пламя алчно поглотило ее, точно подношение Ваалу.

Когда отряд достиг пальмовой рощи, все восемь дхоу на берегу яростно полыхали. Обгоревшие мачты рушились, свернутые паруса исчезали в ярких вспышках пламени. На одном из горящих судов с грохотом взорвался бочонок с порохом, и на несколько секунд над пляжем висел столб черного дыма, похожий на гигантского осьминога, пока ветер не отнес его за рифы. Ударная волна погасила пламя, но от корабля остались лишь деревянные обломки, раскиданные по всему пляжу.

— На борту никого? — спросил Клинтон.

— Нет, сэр. — Боцман тяжело пыхтел, раскрасневшись от волнения. — Все на месте.

Клинтон сухо кивнул, скрывая облегчение, и потратил несколько драгоценных минут, чтобы построить отряд и дать людям перевести дух.

— Проверить ружья!

Затворы послушно защелкали.

— Примкнуть штыки!

Металл лязгнул о металл, стволы «энфилдов» ощетинились длинными клинками.

— Если будет сопротивление, то в городе.

Капитан окинул взглядом неровную шеренгу. «Они не морские пехотинцы и не солдаты‑красномундирники, — подумал он с внезапным теплым чувством. — Может, и не обучены шагистике, но зато сильны духом и сообразительны, не то что куклы, вымуштрованные для парадов».

— Вперед!

Он взмахнул рукой и повел отряд по пыльной улице между глинобитными домиками с плоскими крышами. Над городом стоял запах древесного дыма и сточных вод, риса с шафраном и топленого масла из молока буйволицы.