Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 11. Уроки Аристотеля
Мегарон
Аристотель потратил несколько дней на то, чтобы с помощниками и слугами оборудовать удобное помещение для учёбы. Филипп хотел показать заботу о наследнике, велел давать всё, что потребует наставник, отчего эконом Хейрисофос метался от хозяйственных кладовых к мегарону, поставляя нужные вещи и мебель. В результате получилось добротное и, главное, удобное для занятий помещение. Высокие потолки, подпёртые тёмными балками, стены, обшитые ореховыми досками. Два небольших окна, слабо пропускавшие свет из сада через слюдяную плитку. В стенах неглубокие ниши с полками для книг и учебных пособий. Для учителя поставили кафедру – высокий стул со спинкой, а для учеников подобрали табуреты и широкую скамью. Царю, если появится на занятиях, предусмотрели удобный клисмос – стул с изящно гнутой спинкой и сидением из плетёных кожаных ремешков.
Посередине мегарона на высоких стойках повесили доску, выбеленную алабастром*. Она предназначалась для письменных занятий, планов и эскизов, обычно сопровождающих уроки. Аристотель всерьёз задумал анатомическое изучение тела человека. По его просьбе Хейрисофос нашёл художника, который изобразил всё так, как нужно. Из дорожных корзин, привезённых с Лесбоса, извлёкли чучела птиц и глиняные фигурки морских обитателей – разных рыб, черепахи, дельфина. Феофраст на время занятий расстался со своей ценнейшей коллекцией камней, которую начал пополнять во время прогулок по окрестностям Пеллы.
Дворцовые мастера по дереву исполнили заказ Аристотеля: изготовили два вместительных ящика, куда были уложены тубы с папирусами и учебные пособия, макеты и математические фигуры. В одном хранились принадлежности для письма: восковые дощечки – пинакс, запас каламусов – тростниковых перьев, флаконы с меланом, цветными чернилами, чистые листы папирусов для каллиграфии – занятия, достойного образованных царей.
В дальнем углу для кратковременного отдыха учителя появился апоклинтр – неширокое ложе, рядом трапеза – низкий трёхногий стол для принятия пищи. Для возможных занятий в тёмное время из царского хранилища доставили два напольных лампадария из бронзы с четырьмя подвесными масляными светильниками.
Каллисфен, которого Аристотель взял в Пеллу, готовился преподавать историю Греции. Сам начертал схему Ойкумены с границами обитания различными народами. Укомплектовал библиотеку книгами из личной библиотеки, да такими, что когда Филипп обнаружил «Историю греко-персидских войн» Геродота, он воскликнул:
– Каллисфен, я хочу узнать о Персии как можно больше. Бери меня в ученики!
Царя также заинтересовал труд Фукидида «История Пелопоннесской войны». Он взял почитать, стараясь найти ответ на вопрос, чем сильны Афины и Спарта – противники Македонии. А Каллисфен, пользуясь вниманием царя, попросил разрешения на посещение дворцового хранилища книг. Он вознамерился написать свою книгу по истории Македонского царства с древнейших времён, отметив все события, в которых участвовал Филипп.
Царь потом неоднократно обращался к библиотеке, собранной в мегароне, брал книги, чтобы в свободное время почитать в тиши рабочего кабинета. Он познакомился со знаменитым сочинением Ксенофонта «Анабасис», где автор пишет о беспрецедентном возвращении десяти тысяч греческих наёмников из Персии в Грецию. Заметив интерес Филиппа к афинскому писателю и военачальнику, Аристотель подарил другие труды автора – «Греческую историю», «Об охоте», «О верховой езде», «О командовании конницей». Но более всего Филипп оценил книгу Ксенофонта «Воспитание персидского царевича Кира», с содержанием которой Аристотель намеревался познакомить наследника македонского царя. А сочинение «Гиерон», где изображаются страдания и лишения народа при тиранической власти, Аристотель не рискнул показать. Но обязательно почитает Александру.
Первые пробы
Аристотель с первого урока отметил, что прежние наставники передали Александру хорошие знания для его возраста. Он так и сказал Филиппу:
– Твой сын обучался начальным наукам у хороших учителей. У меня нет повода говорить в этом смысле о небрежности с их стороны. Теперь мне предстоит познакомить его с действующими законами природы, устройством государства и гражданского общества, и всему, что есть в других науках, чтобы он получил представление о пространственных формах действительного мира.
С новым наставником Александр вошёл в учебный процесс без осложнений. Учился охотно, был настолько любознателен, что усердие приходилось иногда сдерживать. Неистовый в играх, устремлённый всегда и во всём быть первым, побеждать, он с таким же упорством осваивал новые предметы, опережая в этом товарищей. Отец время от времени интересовался сыном, спрашивал Аристотеля, чуть ли не с пристрастием, иногда заглядывал на урок, прислушиваясь и присматриваясь к тому, что там происходит. К неудовольствию Аристотеля, царь нередко вмешивался в разговор, высказывал мнение по поводу темы урока или метода преподавания. И непременно хвастался перед гостями на приёмах или в застолье:
– Мой сын умнее любого греческого сверстника!
Если в Пелле находились чужеземные послы, царь показывал им наследника. При этом ему было всё равно, занимается ли Александр в это время с учителем. Посылал слугу с требованием явиться, а когда сын появлялся, велел «для настроения» читать наизусть главу из Гомера. Ему было невероятно приятно наблюдать изумление на лицах послов, и тогда он заявлял с гордостью:
– Каков наследник растёт у меня! Царь из него получится, посильнее меня. Чего я при жизни не успею совершить, он всё сделает!
Присутствующие слова царя воспринимали по-своему: «Чего я у вас не успею отобрать, отберёт мой наследник!»
Аристотель не одобрял подобного проявления отцовской любви, говорил Александру, что воспринимать это нужно как безудержное хвастовство и самолюбование отца, но замечал, что подростку нравится такое внимание взрослых.
* * *
Для Аристотеля начались преподавательские будни, необычные тем, что с утра до вечера он принадлежал только одному ученику, Александру. Но поскольку ради обучения царевича во дворце собрали группу его сверстников, нужно было уделять внимание им тоже. Аристотель не хотел тратить на них своё время, поэтому занятия со знатными сотоварищами царевича поручил вести Феофрасту и Каллисфену. А сам полностью углубился
