Знатные распутницы - Жюльетта Бенцони

Пит ответил, что он счастлив теперь, когда не существует больше никаких политических препятствий, ухаживать за мадемуазель Неккер.

Восхищенная мадам Неккер рассказала дочери, какое будущее ее ожидает… и с горечью услышала, как мягко, но определенно молодая Жермена заявила матери, что она категорически отказывается выходить замуж за молодого Пита! Степенно и четко, что уже тогда восхищало ее современников, она изложила причины, которые, в сущности, сводились к одному: ни за что на свете, даже за королевскую корону она не хочет жить в Англии!

Это означало бы для нее разлуку с ее отцом, этим «божественным человеком», которого она обожала. И, кроме того, Жермена вообще не могла представить себе, как она сможет дышать другим воздухом, чем воздух Парижа – единственного города на свете, где так ценили искусство.

Несмотря на недвусмысленные заявления дочери, мадам Неккер не сдавалась. Она привлекла на свою сторону мужа, но поскольку Жермена стояла на своем, все это привело к истерическим сценам, настолько громким, что они были слышны на улице, несмотря на толстые стены дома.

Мадам Неккер умоляла, плакала, ругалась, угрожала… и, наконец, сдалась. Огорченные до смерти родители написали в Лондон, что сердце мадемуазель Жермены уже занято и что поэтому придется отказаться от прежнего замысла, который они так вынашивали. Пит сохранил самообладание и выразил родителям свое сожаление. Он так никогда и не узнал, что мадам Неккер всю жизнь сердилась на дочь за то, что эта свадьба не состоялась.

Когда Эрик-Магнус узнал об этой новости, у него появилась надежда… Но он был еще далек от цели!

Он вел со своим королем длительные переговоры о должности посла в Париже, которые, к сожалению, ходили по кругу. Густав III заверил своего юного друга в том, что сделает его послом, как только он женится на мадемуазель Неккер, но ее родители требовали, чтобы он сначала стал послом, а потом уже женился на их дочери. Дело грозило затянуться до бесконечности.

После истории с Питом Эрика-Магнуса постиг еще один удар. Его охватила паника, когда он узнал, что его любимый граф фон Кройц стал министром иностранных дел и что послом будет назначен не он, а барон Таубе!

Вне себя от злости Эрик-Магнус написал письмо королю: «Я нахожусь в ужасном положении, из которого не вижу выхода, если ваше высочество не соизволит отменить прежнее решение, которое является для меня несчастьем…»

Кройц, со своей стороны, также пожалел его и направил послание Густаву III, в котором описал способности молодого Сталя и обратил внимание на его влиятельные связи: «Ему дает приватные аудиенции сама королева, чего мне как послу ни разу добиться не удалось». На самом деле, главное здесь заключалось в том, что Сталь был молод и красив, а Кройц этими качествами не обладал, Мария Антуанетта же в своем интимном кругу предпочитала иметь молодых людей.

Это подтверждение дружбы со стороны посла вновь вдохновило Эрика-Магнуса: он был уверен в положительном ответе короля.

А в это время ему грозила новая катастрофа: появился новый претендент на руку Жермены Неккер. И какой! Аксель фон Ферзен!

Именно прекрасный Ферзен, любимец королевы, которого весь свет знал как противника брака и который вдруг во всеуслышание заявил, что хочет жениться на богатой девочке!

Для этого была своя причина: Ферзен не был настолько состоятельным, как полагали, и тоже нуждался в финансовой поддержке.

Полный отчаяния, поскольку он знал ослепляющее превосходство над ним своего друга, Эрик-Магнус помчался к Ферзену, чтобы убедить его отказаться от своего намерения.

– Что? Ты решил жениться на дочери финансиста? Разве ты совсем забыл, что в Швеции оставил девушку, с которой помолвлен, очаровательную Ингрид Лайел?

– Ах, это старая история, – беззаботно ответил Ферзен. – Я думаю, за это время она уже давно вышла замуж.

– А разве здесь ты не ухаживаешь за мадемуазель де Суакур?

– Мадемуазель де Суакур предпочитает меня Богу! Ему я не соперник! И кроме того, я хочу жениться на мадемуазель Неккер потому, что мне дали понять, что готовы принять мое предложение… Я бы даже сказал, меня к этому побуждали!

Убежденный в том, что мадам Неккер высматривает нового жениха для своей дочери, и в отчаянии от того, что его друг принял все меры, чтобы стать супругом Жермены, Эрик-Магнус пришел к единственному решению: только королева, возможно, ему поможет! И он поспешил в Трианон.

Мария Антуанетта хотела бы чего угодно, но только не женитьбы своего сердечного друга, так же, впрочем, как и сам Ферзен. И без того было известно, что его многочисленные брачные преследования имели одну-единственную цель – скрыть подлинный смысл своих истинных тайных намерений, которые были нацелены на высокопоставленных персон.

Сталь нашел у нее полную поддержку, и в знак своей благосклонности она сама решила написать письмо королю Швеции. Используя все свои дипломатические способности и элегантность, молодая властительница дала понять своему кузену Густаву, что «ничто не способствовало бы дальнейшему улучшению отношений между французским и шведским королевствами, как назначение монсеньора де Сталь послом в Париже…»

Густав III, поразмыслив, решил, что было бы неразумно отказать в просьбе королеве. Но поскольку ее пожелание о праве выбора посла было удовлетворено, можно было выставить и ответные требования.

Сначала он ограничился тем, что назначил Эрика-Магнуса исполняющим обязанности посла в Париже, чтобы показать свою добрую волю, и при первой благоприятной возможности направил ему послание следующего содержания: «Теперь все зависит от вас, чтобы оправдать доверие французского двора, так же, как и того доверия, которое оказываю вам я… Воспользуйтесь благосклонностью королевы Франции в интересах своей собственной страны. Это лучший и наиболее благородный путь, чтобы заслужить должность, к которой вы стремитесь. Первое поручение, которое я вам доверяю, – это приобретение острова Тобаго!..»

Получив это королевское письмо, Эрик-Магнус едва не заплакал: «Король лишился рассудка? Как он сможет добиться передачи острова в Атлантическом океане Швеции, которая не имеет ни малейшего права претендовать на него? Во французском министерстве иностранных дел его поднимут на смех. Ведь и юмор должен знать свой предел».

Конечно, ему (как и Густаву) было известно, что именно в это время в Париже велись переговоры о судьбе Антильских островов. Но для исполняющего делами посольства Швеции задача добиться передачи в пользу Швеции острова Тобаго из-за того, что он решил жениться на мадемуазель Неккер и стать послом, была более чем неразрешима.