Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники - Александр Лепехин

За смерть комиссара, за смерть друга дорого заплатят своей черной кровью фашистские выродки, а память о дорогом, неустрашимом Иване Яковлевиче будет вечно жить в сердцах его друзей, боевых товарищей и Туляков.

Старший лейтенант В. Бенцель»

«В Тульский рабочий полк Кравченко забрал из 154 дивизии Василия Бенцеля, спокойного, грамотного человека. Его назначили Начальником штаба Тульского рабочего полка. Я была еще в полку когда он погиб. Мы наступали в районе Юхнова. Перед боем мы были у него в штабе полка, когда все обсудили и все разошлись, он меня попросил остаться. Он мне сказал: «Меня завтра убьют. Я написал письмо сыну. Я оставлю тебе письмо, если будешь жива, то когда освободят Тарнополь. Он у меня там живет с женой. Передай пожалуйста ему». Письмо было нежное и написано хорошими словами. Я его не раз читала. Но передать не смогла. Несколько раз я запрашивала военкомат Тернополя, но они никого не смогли найти. И только в году 1953 нашли одну женщину с такой фамилией и я это письмо отправила ей. Чувствую зря. Потому что никто ничего не ответил. Ушло все в без следа. А такое хорошее письмо было.

На следующий день его действительно убило. Почему его увезли в Тулу я не знаю.

Мой однополчанин по 956-му полку, адъютант командира полка Степа, постоянно следовал за Кравченко, он всегда его при себе держал и после гибели Кравченко, именно он сопровождал тело в Москву и занимался похоронами, затем он вернулся к нам в полк и через некоторое время погиб в бою. Это я точно знаю. Из нашего полка его направили вроде в артиллерию.

Все командование полка погибло в апреле, когда в штабной блиндаж попала бомба или снаряд.

Потом начались бои в Подмосковье и за Москву. Когда разгромили немцев, до чего же хорошо, радостно было на душе!».

Как могло выглядеть письмо Василия Бенцеля мы можем судить по дошедшему до нас трогательному письму, которое он написал дочери своего погибшего друга – комиссара Тульского рабочего полка И.Я.Б.

20 апреля 1942 г.

Славная Олечка!

Несмотря на то, что ваш папа по годам тоже мне мог бы быть папой, но мы с ним были большие и близкие друзья. Ваше письмо мы читали вместе с ним, а ответить папа не успел. Я отвечаю один.

Должен Вам сообщить, что Вы даже не можете представить, как рад был папочка Вашему письму и как он сиял, читая то, что Вы вступили в комсомол, работаете на общественной работе в школе, руководите пионерским отрядом.

Да, Оленька, это было приятно не только Вашему папе, это было приятно всем. И сейчас, разделяя с Вами, дорогая, постигшее Вас несчастье, смерть дорого и любимого Вашего папочки и моего личного друга, я верю, что и в дальнейшем Вы будете такой же преданной Родине девочкой. Дорогая Оля, Ваш папа пал смертью храбрых на поле боя за нашу свободу, за нашу Родину, за наше счастье. Тяжело, безусловно, невыносимо тяжело переживать утерю близких людей, сознавать и примириться с тем, что больше уже не увидишь любимого папочки. Но надо знать, милая Оленька, что ни плач, ни печаль мертвых к жизни не возвращают. Война есть война. Счастье само не приходит, его нужно завоевать, а на войне есть жертвы.

Ваш папа был храбрейшим их храбрых, за что его правительство наградило высшей наградой – орденом Красное Знамя. Он похоронен в Туле.

Давайте, Олечка, вместо слез над могилой дорого нам папочки поклянемся сделать все, чтобы быть такими, каким был он, чтобы ненавидеть врагов так, как ненавидел он, и чтобы любить Родину так, как любил ее он. Лучшим памятником ему будут отличные оценки и переход в следующий класс на отлично.

Обещайте мне, Олечка, не впадать в отчаяние, не полакать, а учиться на отлично, жалеть и любить крепко маму и Володю. Я же со своей стороны до последнего вздоха буду мстить проклятым фашистам за его смерть, а если останусь жив, встретимся в Туле и я Вам многое расскажу о Вашем папе.

Желаю отличной учебы.

Мой адрес: ппс 312, 766 сп, штаб.

Бенцель Василий Афанасьевич.

PS: посылаю 2 фото Вашего папы».

На фото сзади он написал «На память и расписался»

Это написал 22-хлетний парень, который погиб через неделю. Он пережил своего командира всего на 20 дней. Погиб он в жестоком бою под г. Юхновым, после которого в одной могиле похоронили 67 бойцов Тульского рабочего полка. Перед смертью Василий Афанасьевич попросил похоронить его в Туле, где все воевали геройски и не было никаких склок и где многие поверили в ПОБЕДУ, и что она будет за нами. Его похоронили в юго-восточной части кладбища, в братской солдатской могиле в 100 метрах от передовых позиций Тульского рабочего полка. Видимо, без должных почестей, не хотели людям первомайские праздники портить. На стеле, на черной мраморной доске среди прочих фамилий погибших защитников Тулы, значится и ст. л-нт Василий Афанасьевич Бенцель.

И Бенцель, и Кравченко прикипели душою к Туле, они даже хотели после войны остаться здесь жить. Есть ходатайство подписанное Богомоловым о бронировании им жилой площади в Туле.

Их соратник Бирагов, так и остался в Особом отделе, но уже 156 полка НКВД. Витязев продолжал воевать в разведке.

В книге опубликованы фотографии И.Я. Кравченко, а вот от Бенцеля никаких фотографий не осталось. Вернее, есть одна – на ней засняты солдаты Тульского рабочего полка начала 1942 г. Эта фотография бережно хранится в Тульском Краеведческом музее, и с большой вероятностью этот молодой человек (Бенцелю было всего 22 года), стоящий справа, в хорошо подогнанной форме с петлицами старшего лейтенанта (сразу видно, человек не вчера форму одел и, не смотря на войну, опрятен) – начальник штаба полка В.А. Бенцель. На тот момент в полку был всего один старший лейтенант, да и армейская форма со знаками различия в ТРП появилась после ухода Кравченко. Мои догадки подтвердила и здравствующая ныне и живущая в г. Курск Кира Георгиевна Аносова. Своих однополчан по 956 полку Кравченко и Бенцеля она опознала уверенно, а фамилию начальника связи полка Петрухина она не вспомнила, сказала только, что это связист полка. Ну и на том спасибо. А дальше мы знаем. Не смогла она вспомнить человека в полушубке. Только сказала, что это какой-то политработник полка. Так ожила старая фотография воинов Тульского рабочего полка.

Сам командир полка майор И.Я. Кравченко сидит крайним слева. Рядом с Кравченко сидит Старший врач полка Аносова Кира Георгиевна. Справа сидит неизвестный политработник полка. За Кравченко стоит начальник связи полка старшина Петрухин Василий Георгиевич.

Часть 8. Воспоминания соратников

Воспоминания Киры Георгиевны Аносовой

(за исключением цитат, включенных в текст ранее)

После взятия Калуги нас посадили в вагоны и мы долго ехали и нас привезли кажется под Брянск.

Летом 1942 г. вышел приказ № 227. Его все встретили хорошо. Мы и так понимали, что отступать уже нельзя.

Это было под Житомиром в 1944 году. Наша дивизия освобождала Житомир. Первый раз у нас сорвалось наступление, пришлось отступать. Раненых было много. Полк один попал в окружение. Командир полка погиб, комиссар застрелился. В общем тяжело было. Потом была оборона. Потом наступление. Войска продвинулись вперед. Ну и медсанбат тоже должен был продвигаться вперед.

Начальник санитарной службы дивизии и я на полуторке. Нас в кабине трое сидело. Поехали искать новое место для медсанбата. Приехали в одно сохранившееся село. Все дома целы. Нашли там школу и клуб. Для медсанбата места достаточно. Начало уже темнеть. Мы доехали до края села, зашли в хату. Там была бабка. По-русски она не разговаривала, чего-то там по украински лопочет, мы ее не поймем. Мы ее спрашиваем: «Как проехать?» – она чего-то говорит. Уже совсем стемнело. Одной машине ехать очень опасно. Начсандив достал карту и стал смотреть, как поближе доехать до нашего медсанбата, а то мы ехали кругом. Смотрим – есть дорога. Прямо от этого дом идет в сторону медсанбата. Мы ее спрашиваем: «Проехать можно? Немцев там нет?» Она все нам утвердительно отвечала. Ну мы и поехали по той дороге. С нами вместе еще одна полуторка поехала. Вот мы двумя машинами и поехали. Машина наша, но нам не знакомая совершенно. Немного отъехали от села и видим: пулемет и два солдата у пулемета. Мы остановились. Водитель дошел до солдат и спросил: «Хлопцы тут проехать можно? Немцев тут нету?» Они в ответ: «Нету, нету. Все тихо, все хорошо. Проехать можно». Мы чуть отъехали смотрим – а поле все перепахано снарядами, валяются разбитые орудия, убитые. Горелым порохом воняет, гарью. В общем это поле только что прошедшего боя. Начсандив говорит водителю: «Давай назад. Здесь мы не проедем». Мы начали разворачиваться, и машина, которая ехала за нами тоже стала разворачиваться, а по ней застрочил этот пулемет. Они развернулись и удрали, а мы пока задом сдавали, чтобы развернуться, и встали боком к пулемету. Водитель наш говорит: «Что они сдурели по своим бьют». Водитель начал притормаживать, а начсандив как закричит: «Гони, гони!». Мы рванули, а пулемет по нам строчить стал. Начсандива серьезно ранило в спину разрывной пулей, даже позвоночник захватило. Водитель получил ранение в кисть. Удрать-то мы удрали. Подъехали к той хате. Водитель кричит: «Я убью эту бабку. Я убью эту бабку». Я ему: «Успокойся. Она свое дело сделала и уже давно ушла». Вернулись мы в медсанбат по той дороге по которой приехали, уже без происшествий. На фронте есть такая примета: «Нужно возвращаться той дорогой, по которой приехал».