По воле судьбы - Маккалоу Колин

Мессала Руф с готовностью уступил ему председательское кресло. Как старший консул прошлого года он волей-неволей занимал этот пост, хотя, находясь в столь невыгодном положении, ничего не сумел сделать для Рима. Даже провалил попытку назначения интеррексов.

А Помпей — не провалил. Тут же принесли большой кувшин с водой, в него побросали маленькие деревянные шарики с именами всех лидеров патрицианских декурий Сената. Кувшин накрыли крышкой, а потом раскрутили, в результате чего из носика выскочил первый жребий. На нем стояло: Марк Эмилий Лепид. Но жеребьевка не кончилась, пока все деревянные шарики не выскочили наружу. Это не значило, что ожидалась бесконечная карусель интеррексов, просто таков был порядок. Все с большой долей уверенности полагали, что второй интеррекс Мессала Нигер успешно проведет выборы, чем ликвидирует безвластие в Риме.

— Было бы нелишним, — сказал Помпей, — если бы коллегия понтификов вставила дополнительные двадцать два дня в календарь этого года по завершению февраля. Intercalaris сделает срок правления будущих консулов почти полным. Это возможно? — спросил он у Нигера, ибо тот был понтификом.

— Безусловно, — ответил сияющий Нигер.

— Еще я предлагаю внести декрет по всей Италии и Италийской Галлии, что ни один римский гражданин мужского пола в возрасте от семнадцати до сорока лет не будет освобожден от военной службы.

Все в один голос крикнули:

— Да!

Удовлетворенный Помпей распустил собрание и вернулся на свою виллу, где вскоре появился и Планк Бурса, которому, уходя, Помпей кивнул, приглашая его к себе.

— Надо кое-что сделать, — сказал Помпей, с удовольствием растягиваясь на кушетке.

— Все, что тебе желательно, Магн.

— Лучше послушай, что мне не желательно. Это выборы. Ты, конечно, знаком с Секстом Клелием?

— Да. Когда горел Клодий, он неплохо справлялся с толпой. Не знатен, но очень полезен.

— Ну-ну. Кажется, он заправлял для Клодия шайками на перекрестках? Теперь я хочу, чтобы он поработал и для меня.

— И?

— Мне не нужны выборы, — повторил с нажимом Помпей. — Пусть Клелий посмотрит, что тут можно сделать. Милон все еще хочет стать консулом, и, если он добьется успеха, с ним будет не сладить. А мы совсем не хотим, чтобы в Риме истребили всех Клавдиев, так ведь, Бурса?

Планк Бурса громко прокашлялся.

— Осмелюсь посоветовать, Магн. Тебе надо бы окружить себя очень сильной и до зубов вооруженной охраной. И пустить слух, что Милон тебе угрожал. Что якобы ты боишься сделаться очередной его жертвой.

— Отличная мысль! — воскликнул довольный Помпей.

— Рано или поздно Милона осудят, — продолжил Бурса.

— Определенно. Но… не сейчас. Подождем и посмотрим, что будет, когда вхолостую сработает второй интеррекс.

К концу января закончились полномочия второго интеррекса, их взял на себя третий патриций. Волнения в Риме приобрели столь грозный размах, что даже в четверти мили от Форума все конторы и лавки были закрыты. Служащие и приказчики боялись выходить на работу, что привело к увольнениям и подлило масла в огонь. А Помпей, вроде бы обязанный заботиться о государственной безопасности, лишь разводил руками, широко раскрывая некогда голубые глаза. Да, в Риме сейчас неспокойно, но ведь революции нет. И значит, вся власть должна быть сосредоточена в руках интеррекса.

— Он метит в диктаторы, — сказал Метелл Сципион. — Он об этом не говорит, но думает, это точно.

— Этого нельзя допустить, — отрезал Катон.

— Этого и не будет, — спокойно заверил его Бибул. — Мы успокоим Помпея. А потом займемся Цезарем. Нашим настоящим врагом.

Врагом, который вдруг грубо вторгся в безоблачный мир Помпея. В последний день января тот получил из Равенны письмо.

Я только что узнал о смерти Публия Клодия, Магн. Это ужасно. Это более чем ужасно. К чему идет Рим? Ты должен незамедлительно окружить себя верной охраной. Дело дошло до крайностей, под удар подпадает любой, а ты — в первую очередь и по многим причинам, которых мне нет надобности перечислять.

Мой дорогой Магн, у меня к тебе есть три дела. Первое: как сообщают мне мои осведомители, ты уже лично просил Цицерона повлиять на Целия, заставить его перестать причинять тебе неприятности и поддерживать Милона. Я был бы благодарен тебе, если бы ты попросил Цицерона приехать в Равенну. Здесь замечательный климат, он отдохнет, поймет, что нас двое, и заставит Целия замолчать.

Второе дело достаточно деликатного свойства. Мы с тобой дружим почти восемь лет. Шесть из них ты провел в обществе нашей любимицы Юлии, но вот уже семнадцать месяцев ее нет с нами. Срок достаточный, чтобы смириться с потерей и, как бы она ни была для нас тяжела, начать устраивать дальнейшую жизнь. Может быть, пришло время подумать об укреплении наших с тобой отношений через новые брачные узы. Это лучший способ показать Риму, что мы заодно. Я уже переговорил с Луцием Пизоном. Тот будет счастлив, если я разведусь с его дочерью, выделив ей приличное состояние. Бедняжка Кальпурния полностью замкнута в женском мирке Domus Publica и ни с кем не видится с тех пор, как моя мать умерла. Ей следует дать возможность найти хорошего мужа, пока она молода. С возрастом женщине все труднее найти себе подходящую пару. Фабия и Долабелла тому пример.

Я понимаю, что твоя дочь Помпея несчастлива с Фаустом Суллой, особенно с тех пор, как его сестра-близнец Фауста вышла замуж за Милона. После смерти Публия Клодия Помпея вынуждена общаться с людьми, которые ей сильно не по нраву. Я бы посоветовал ей развестись с Фаустом Суллой и выйти замуж за меня. Как ты мог убедиться, я благопристойный и разумный муж при условии, что моя жена будет вне подозрений. В дорогой Помпее есть все, чего я желал бы найти в жене.

А теперь о тебе, вдовеющем уже около полутора лет. Я очень хотел бы иметь еще одну дочь, чтобы предложить ее тебе в жены! К сожалению, второй дочери у меня нет. Есть племянница, Атия, но, когда я снесся с Филиппом, пытаясь выяснить, как он отнесется к предложению развестись с ней, ответ был отрицательным, ибо Атия, по его мнению, — драгоценнейший перл. Если бы существовала еще одна Атия, я бы забросил свою сеть и туда, но, увы, счет моим племянницам не идет далее единицы. У нее, правда, имеется дочь от покойного Гая Октавия, но Цезарю и тут не везет. Малышке Октавии всего тринадцать. Однако Гай Октавий оставил после себя еще одну дочь от Анхарии, своей прежней жены, и эта Октавия уже вошла в брачную пору. Она из почтенного рода Октавиев из южной части Лация, а в некоторых ветвях этой семьи имелись консулы и преторы, да ты и сам о том знаешь. И Филипп, и Атия будут рады отдать эту свою родственницу тебе.

Пожалуйста, обдумай мое предложение, Магн. Ты очень нравился мне как зять! Так почему бы и мне, в свою очередь, не побыть твоим зятем? Уверен, я тоже буду неплох в этой роли.

Третье дело попроще. Мое губернаторство в обеих Галлиях и Иллирии закончится месяца за четыре до консульских выборов, на которых я намерен выставить свою кандидатуру повторно. Поскольку мы оба с тобой не раз подвергались нападкам со стороны boni, я не хочу давать им возможности снова пустить свою злокозненность в ход и организовать судилище, какое мои полномочия сейчас не дают им затеять. Но, пересекши римский померий, чтобы лично зарегистрировать свою кандидатуру, я автоматически лишусь этих полномочий. Цицерон так устроил, что стать кандидатом на консула in absentia невозможно, а мне надобно именно это. Став консулом, я быстро развею все ложные обвинения, которые boni выдвинут против меня.

Тем не менее в эти четыре месяца мои полномочия нужны мне, как воздух. Магн, я слышал, ты скоро станешь диктатором, и по праву. Никто не справится с этой ролью лучше, чем ты. Фактически ты вернешь этому званию, столь опозоренному Суллой, прежний блеск. При справедливом Помпее Магне Рим свободно вздохнет, не опасаясь насилия и проскрипций! И если ты найдешь способ провести закон, позволяющий кандидатам баллотироваться in absentia, я буду весьма благодарен тебе.

До меня дошла копия отчета Гая Кассия Лонгина Сенату о состоянии дел в Сирии. Замечательный документ. И составлен много лучше, чем можно было бы ожидать от кого-либо из Кассиев, кроме Кассия Равиллы, конечно. Финал похода бедного Марка Красса в Артаксату описан с душераздирающей прямотой.

Будь здоров, дорогой Магн, поторопись с ответом. Знай, что я, как и прежде, твой самый преданный друг.