Гильдия темных ткачей (СИ) - Татьяна Богатырева

«Мама? — на миг показалось, что не было десяти лет в Сойке, не было пышных похорон и урны в семейном склепе; показалось, что сейчас мама выглянет из-за двери, протянет руки навстречу. — Ты здесь?»

Тихое покашливание спугнуло иллюзию. Шу оглянулась на Вондюменя, не решающегося ни ступить за порог, ни сбежать. Мгновение она непонимающе смотрела на него, пытаясь удержать ускользающие остатки тепла и беспечности. Но присутствия матери больше не ощущалось: призрак исчез, так и не показавшись.

— Вы еще здесь? — неожиданно хрипло каркнула Шу. — Ну-ну. А вы смелее, чем кажетесь. Идите сюда, никто вас не съест.

Вондюмень ошалело кивнул и сделал шаг в проходную комнату. Шу усмехнулась: страх перед королевской немилостью и настоящей темной колдуньей оказался сильнее страха перед легендами и привидениями.

— Здесь будет гостиная. Синий, серый, золотой и оранжевый, — распорядилась она, обводя рукой просторное помещение и уверенно раздвигая пыльные витражные панели, ведущие в нижнюю комнату башни.

— Не стойте столбом! — прикрикнула она на распорядителя и чихнула.

— Будьте здоровы, Ваше Высочество! — отозвался тот и последовал за ней.

— Как можно довести помещение до такого состояния? — Шу сморщила нос. — Сплошная пыль… апчхи! Да откройте же окна!

Кланяясь и извиняясь, распорядитель бросился к окну и принялся дергать раму. Туча пыли поднялась с подоконника, заставив Шу еще раз чихнуть. Наконец, рама поддалась и со скрипом отворилась, впуская свежий воздух.

— Лоен зи, — шепнула Шу, призывая ветер.

Но перестаралась: взметнувшийся шквал вынес из комнаты не только пыль, но и все безделушки, подушки и прочую мелочь, а заодно швырнул колдунье-недоучке в лицо горсть мусора. Когда Шу открыла слезящиеся глаза, сишер Вондюмень, вцепившись в раму обеими руками и зажмурившись, шептал молитву Светлой.

— Вот и все, — бодро сказала Шу. — Никакой пыли.

Распорядитель с трудом заставил себя разжать пальцы. Говорить он еще не мог, а потому только мелко кивал.

«Забавный старикашка! — её разбирал смех. — Словно кот на дереве».

Едва удержавшись, чтобы не позвать Вондюменя «кис-кис», она вприпрыжку побежала к лестнице, взлетела на второй этаж.

— Каварда-ак, — протянула она, одним движением кисти распахивая окно и выметая прочь мусор. — Здесь будет кабинет. Терракота, янтарь, бирюза, черный дуб. Ванную полностью в стекло.

— Слу… шаюсь, Ваше Высочество, — ответил запыхавшийся распорядитель с последних ступеней.

Оглянувшись на него, Шу рассмеялась.

— Чудесное место, не правда ли? — она сделала несколько танцевальных па, попыталась поймать пляшущий под потолком солнечный зайчик. — Ну что вы, дорогой мой Вонючка, не бойтесь! — она снова засмеялась, перехватив полный паники взгляд. — Вы не любите танцевать?

— Простите… э… а что Ваше Высочество изволит приказать на третьем этаже?

— Спальню. Детская мне пока не нужна. — Шу совсем не удивилась четкому образу светлой круглой комнаты, расписанной сказочными сюжетами, с двумя маленькими кроватями и ворохом игрушек. — Лавандовые тона, белый ясень, непременно бассейн, как у Кея. Ах, ну сами придумайте что-нибудь такое… уютное! Вы же умеете!

Сишер закивал и попятился.

Чего он снова испугался? Странный… на вид такой строгий, а мечтает о горячей овсянке для больного желудка и визите сына с маленькой внучкой… приготовил для малышки фарфоровую куклу… а сын сегодня вечером пойдет в клуб и проиграется в карты, рассорится с женой, та увезет девочку в родительское поместье…

— Вот, это для вашей внучки. — Шу позвала из детской и вручила Вонючке свою старую деревянную лошадку с гривой из белого шелка. — Пойдите сегодня после обеда к сыну и оставайтесь с ними до вечера. Идите же!

Махнув рукой к выходу, Шу тут же забыла о сишере Вондюмене. Её манил последний этаж башни: может быть, там она увидит маму?

Два пролета лестницы она преодолела двумя длинными прыжками. Отчего-то тут, в башне, до странного легко было летать и призывать ветер. И до странного уютно и безопасно. Только дождь почему-то холодный… и ветер поет, и плачет, и зовет…

Порыв ветра распахивает окно — прямо в грозовую ночь. Ледяные струи окатывают Шу, заставляют поджать босые ноги и глубже забиться в угол между маминой кроватью и стеной. Вокруг суетятся служанки, что-то шепчут, волнуются. Мечется пламя свечей, по стенам прыгают страшные тени. Мама стонет, ей больно. Тревожно…

Ожидание.

Кто-то идет… кто-то хороший, нужный. Родной. Ищет дорогу к ней среди теней.

— Иди сюда! — зовет Шу. — Я здесь, жду!

Ветер свистит, воет, сбивает его с пути. Толкает обратно, за грань. Рвет тонкую нить любви и нежности, только протянувшуюся между ним и сестрой…

— Не бойся, братик, не бойся, — шепчет она: никто, кроме брата, не слышит её голоса. — Скорее иди сюда, мы прогоним страшного, злого. Я помогу тебе!

И дождь поможет, и ветер. Поет, зовет ветер! Дождь смывает тени, гонит чудищ. Молнии сжигают боль и страх.

— Я люблю тебя, братик, ты нужен мне. Если ты не придешь — кто будет любить меня? Верь мне, верь ветру и грозе. Это мой ветер, моя гроза! Моя сила, не того, темного! Моя буря, слышишь, братик? Здесь нет никого страшного, никого злого. Только мама и я. Иди сюда, ничего не бойся. Я с тобой…

Крик новорожденного пробивается сквозь гром и свист ветра. Мама больше не стонет, но почему-то плачет. Служанки умолкли. Тени по-прежнему мечутся по стенам, но Шу больше не боится их: гроза за окном смыла страх. Это теперь её гроза, её ветер. Никто не навредит братику… никого не осталось…

Ласковые, теплые руки обнимают её и укачивают, прижимая к теплому и родному. Страх спрятался, рассыпалась пылью ненависть. Вокруг тихо, пусто. Только она, брат и…

— Мама? Ты здесь, мама?

— Здесь. Просыпайся, Шу, пора, — отозвалось дыханием ветра.

— Проснись! Да что с тобой, Шу?! — иной, но не менее знакомый и родной голос волновался и требовал. — Ты пьяна?

— Баль? Что?.. — Шу с трудом разлепила глаза. Вокруг клубились и искрили сине-бело-лиловые потоки тумана, искажали пространство до неузнаваемости, звали взлететь в облака, бурей пронестись над землей, пролиться дождем. Знакомая лиственная зелень эльфийки едва мерцала в буйстве дикой магии.

— Идем. — Подруга потянула Шу за руки, заставила подняться с пола. — Ну и переполох ты подняла. Слава Светлой, Зак нас разбудил.

— Скорее, Шу, — позвал Эрке. — Да проснись же!

Шу улыбнулась и попыталась сказать, что здесь нет никакой опасности, что не надо уходить — разве сами не видят, как тут чудесно? Но из горла снова вырвалось невнятное карканье.