Зловещее наследство - Маргит Сандему

Она не бывала на огромном чердаке, один лишь раз заглянула на него несколько лет тому назад. Тогда он ей показался таким страшным.

Как туда забираются? Может где-нибудь имеется лестница.

Дети наконец заснули. Габриэлла, оставшаяся без кровати, съежилась на стуле и попыталась уснуть.

Невозможно было найти хорошее положение. Она крутилась и вертелась, но перебраться в комнату девочек не осмеливалась.

Трусиха, думала она о себе.

Вдруг она вся напряглась. Почувствовала, что запылало лицо.

Кто-то двигался по чердаку.

Звук не был похож на человеческий. Он был таким…

Уф, Габриэлла рассердилась на себя за свои дикие фантазии, но звук продолжался. Было похоже, что какой-то предмет или тело, или что-то еще тяжело перемещалось по полу, двигаясь по направлению к лестнице.

Ужас, паника охватила ее. Дверь?

Заперта ли? Удастся ли ее запереть?

«О, Боже! Что мне делать? — думала она. — Позвать Калеба?»

Почему Калеба? Он самый большой и самый сильный.

Нет, она не осмелится выйти в коридор. Ни за что в жизни!

Что говорила бабушка? Непонятные звуки?

Может быть, она это и слышала?

Так… Звуки как начались внезапно, так и кончились.

На чердаке все затихло. Наступила могильная тишина.

О, неужели она не в силах отбросить эти ужасные мысли.

Габриэлла этой ночью так и не заснула. Утром за завтраком она выглядела как само привидение: бледная, изможденная, со впавшими глазами.

Калеб изучающе посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Это сделал Маттиас:

— У тебя такой вид, словно ты всю ночь кутила?

— Можно назвать это и так. У меня в комнате спали все четверо, а я сидела всю ночь на стуле.

Лив посмотрела на нее:

— Ты что-нибудь слышала?

Габриэлла кивнула головой.

— Дети тоже. То, что я слышала звучало жутко.

— До прихода маленьких милых овечек нам следует в этом разобраться, — сказал Калеб. — Что вы слышали?

— Дети слышали шаги. От крадущихся шагов ужасного духа до тяжелых в кандалах, в зависимости от детской фантазии.

— А Вы, маркграфиня?

Она описала то ужасное впечатление, которое произвел на нее звук. Словно кто-то пытался войти в комнату.

— Звучит невесело, — согласился Маттиас. Взгляд его — чист, а в глазах появился блеск возбуждения. — А что вы слышали, бабушка?

— Сегодня ночью я ничего не слышала. Спала. А в прошлую ночь, как я уже говорила, слышен был какой-то весьма нечеткий шум.

— Создается впечатление, что все это происходит на вашей половине чердака, мы-то ничего не слышали. Что там наверху?

— Всякий хлам. Гростенсхольм, как вам известно, довольно старый дом. Он принадлежал роду Мейденов задолго до нашего времени. Мне неизвестно чего… либо… особого…

Ее голос затих, и она углубилась в свои мысли.

— О чем думаешь, бабушка?

— Нет, это глупо.

— Скажи, — попросили все трое.

— Нет, это, само собой разумеется, к делу отношения не имеет, но вы помните год, когда погибли Колгрим и Тарье?

— Десять лет тому назад, — сказал Калеб. — Никто из нас не забудет этого года.

Лив неуверенно продолжала:

— Оба они говорили о какой-то вещи, которую нашли на чердаке. И оба долго были там наверху. Колгрим провел там два дня, а Тарье — целую ночь.

— Что они нашли?

— Не знаю. Никто из них не успел рассказать об этом. Но я думаю… думаю, что здесь есть какая-то связь с Людьми Льда. Вы слышали о таинственном кладе?

Габриэлла обратилась к Маттиасу:

— Где ты хранишь все снадобья?

— Во всяком случае, не на чердаке. Поскольку сейчас нет ничего, что необходимо было бы прятать, я храню все открыто вместе с медицинскими инструментами, правда, все заперто. Там есть смертельные яды, но тайны нет.

— Итак оба, Колгрим и Тарье, были на чердаке? И оба умерли после этого, — сказала Габриэлла. — Я не думаю, что мне захочется подняться туда.

— Не говори глупостей, — произнес Калеб. — Я присутствовал при смерти обоих. Причиной было исключительно то, что Колгрим принял наркотик и потерял способность здраво рассуждать.

— Но это не объясняет загадки чердака, — заметил Маттиас. — Может, поднимемся сейчас и посмотрим?

Он действительно хладнокровен, подумала Габриэлла. Но он ведь не слышал тех ужасных звуков.

— Сейчас мы не можем, — сказала Лив. — Твоя бабушка в Эйкебю снова послала за тобой, Маттиас. А Габриэлла нуждается в отдыхе. Ты можешь занять комнату внизу и будешь спать спокойно. Калеб же и я позаботимся о детях. Мы можем осмотреть чердак после обеда.

Но позднее их пригласили в Липовую аллею на предрождественские торжества.

Затем наступила темная ночь.

Андреас пошел вместе с ними в Гростенсхольм; его обуяло любопытство, и он страстно хотел принять участие в походе на чердак.

Таральд и Ирья остались дома. Они не верили в чердачные мистические звуки. Старый дом с годами начинает сам шуметь и поскрипывать.

Детей уложили в комнате на первом этаже, а следить за ними поручили служанке. Они пока еще не доверяли полностью Фреде. Боялись, что она может плохо повлиять на мальчиков.

Лив хотела быть с молодыми, но не совсем была уверена в том, что у нее появится желание подняться на чердак.

Не испытывала желания идти наверх и Габриэлла, но вслух сказать об этом не осмеливалась. Не хотела снова стать объектом насмешек Калеба.

Время было около полуночи. Никто не раздевался, все сидели на стульях или полулежали на кроватях в комнате Габриэллы, выбрав эту комнату потому, что в ней наиболее ясно были слышны звуки, исходившие с чердака. Громко говорить не решались, боясь, что ничего не услышат. Разговаривали шепотом.

Габриэлла сидела и незаметно поглядывала на Калеба. В свете маленькой свечи он казался ей фантастически сильным и интересным. Мужчина из другого мира. Внезапная дрожь пробежала по ее телу. Инстинктивно она поняла, что это сигнал тревоги, относящийся к тем опасным чувствам или ощущениям, о которых предупреждала ее мама. Послушная Габриэлла, никогда не сознавая почему, держала себя с мужчинами, в том числе и с Симоном, любезно, но сдержанно.

Этот внезапный трепет дал ей понять, в чем заключалась опасность. Она сразу же прозрела.

Андреас сказал:

— Отец рассказывал о каком-то волшебном корне, который якобы должен быть в кладе, но сейчас исчез. Это не он ли…

— Ты имеешь в виду корень в форме фигуры человека, — спросила Лив, — который, как утверждали, может творить чудеса? Думаю, звучит глупо.

Габриэлла была согласна с этим, но промолчала.

— Нет, — сказал Калеб. Его грубый голос казался чудесным и тревожил Габриэллу. — Думаю, амулет был на Колгриме, когда мы похоронили его. Это дошло до нас позднее.

Лив задумчиво произнесла: