Необычная гувернантка - Карен Рэнни

Роберт улыбался с самым невинным видом, но Беатрис не собиралась дать себя одурачить.

– Вы приберегли печенье на вечер? – поинтересовалась она. – Собираетесь перекусить перед сном? – Его улыбка ничуть не потускнела. – Или же намерены съесть все печенье сейчас?

Мальчик кивнул.

– Мне бы следовало конфисковать его у вас и выдать одну штучку, если вы успешно выучите задание по географии. Но сегодня утром вы так хорошо себя вели, что, пожалуй, я сделаю вид, будто не заметила исчезновения пяти печений.

Притворно-ангельская улыбка Роберта стала искренней.

– Вы мне очень нравитесь, мисс Синклер.

– Потому что разрешаю вам есть сладкое?

– И поэтому тоже. А еще вы нравитесь мне потому, что позволяете говорить о матушке с отцом. Потому что умеете хранить секреты.

Беатрис не успела ничего сказать в ответ на это ошеломляющее признание. Роберт вскочил, схватил со стола буханку хлеба, подошел к окну и распахнул его…

– Роберт! За окном холодно!

Мальчик встал на цыпочки, взял хлеб и принялся его крошить.

– Птицам тоже холодно, мисс Синклер. Мой отец обычно кормил их каждый день. Он всегда говорил: «Господь заботится о воробьях, вот и нам следует о них подумать».

Неужели Роберт настолько хитер, что пускается на такие уловки? А может, семилетний ребенок инстинктивно нащупывает самые чувствительные струнки в ее душе и играет на них? Каждый раз, стоило Беатрис рассердиться на юного герцога, Роберт Гордон обязательно выкидывал что-нибудь особенное, отчего подчас у нее наворачивались слезы на глаза.

Мальчуган стоял на цыпочках у подоконника, крошил хлеб и швырял его в окно в память о своем отце.

Будь у нее власть Всевышнего, обладай Беатрис даром воскрешать мертвых, она непременно вернула бы родителей Роберта в Крэннок-Касл. Несчастный случай слишком рано унес их жизни, заставив ребенка жестоко страдать. Но Беатрис не умела творить чудеса. Она могла лишь передать мальчику свои знания и сделать все возможное, чтобы защитить его.

– Давайте дернемся к нашим урокам. – Беатрис закрыла окно и смахнула с подоконника хлебные крошки. – Вы скормили птицам всю буханку. Счастье, если они смогут взлететь после такого пиршества.

– Возможно, им придется теперь ходить раскачиваясь, вперевалку, как ходят утки, – весело откликнулся Роберт. Он спрятал кулаки под мышки и забавно задвигал локтями вверх-вниз, показывая, как утки машут крыльями. Беатрис весело рассмеялась. Тогда Роберт выпятил живот и важно прошелся по комнате вперевалку, выворачивая ступни внутрь.

– Восхитительная картина, мисс Синклер. Надеюсь, вы находите время и для других, более достойных занятий?

Роберт мгновенно замкнулся и принял неприступный вид. Беатрис повернулась к двери и увидела Камерона Гордона в кресле. Он появился бесшумно – обтянутые кожей колеса неслышно скользили по паркету.

– Мистер Гордон… – Бесполезно было объяснять Камерону Гордону, что они всего лишь позволили себе немного подурачиться. Может, сейчас Роберт впервые за долгие месяцы повел себя как обычный мальчик.

Дядя Роберта вопросительно изогнул бровь и посмотрел на гувернантку.

Внешне отец и сын поразительно походили друг на друга. Глядя на Камерона, Беатрис легко могла представить себе, как будет выглядеть Девлен лет через двадцать или тридцать. Но станет ли он таким же желчным и озлобленным, как отец? Кто знает, как изменило бы его жизнь крушение экипажа? И все же Беатрис не сомневалась, что Девлен нашел бы способ справиться с трудностями и даже извлечь из них выгоду.

– Мы как раз закончили обедать, мистер Гордон. Спасибо, что позаботились о нас. – Камерон не ответил, и Беатрис повернулась к мальчику. – Роберт, если вы сядете, мы сможем снова начать занятия. – Она бросила взгляд на Камерона. – Вы хотели бы присутствовать, сэр? – Беатрис открыла дверь шире. Однако вместо того чтобы направить кресло в комнату, Камерон повернул назад, в коридор.

Как же ему удалось забраться в мансарду? Судя по выражению лица Роберта, мальчик думал о том же. Неприкосновенность их убежища оказалась грубо нарушена, а святилище осквернено.

– Пожалуй, нет, мисс Синклер. Но я жду от вас еженедельных отчетов. Мне бы хотелось знать, чему еще научится Роберт, кроме легкомыслия.

– Его светлости всего семь лет, сэр. Немного легкомыслия ему не повредит. А может, даже пойдет на пользу.

– Вы удивительная женщина, мисс Синклер.

«Похоже, этой удивительной женщине вскоре грозит увольнение», – подумала Беатрис, глядя на руки Камерона Гордона, яростно вцепившиеся в подлокотники кресла. Замечание Беатрис явно вывело его из себя.

– Я забочусь исключительно о благополучии Роберта.

– Ваша преданность весьма похвальна, мисс Синклер, как и ваше усердие, Одно лишь время покажет, не совершил ли я большую ошибку, наняв вас.

С этими словами Камерон направил кресло в глубь коридора и щелкнул пальцами. Мгновенно рядом с ним появился Гастон. Он взялся за поручни кресла и покатил своего господина прочь.

Беатрис со вздохом закрыла дверь.

– У нас неприятности, мисс Синклер?

– Боюсь, что да, – кивнула Беатрис, стараясь не поддаваться мрачным предчувствиям.

Глава 19

Девлен понял, что совершил глупость, вернувшись в Крэннок-Касл почти сразу же после отъезда.

Что мешало ему, устав от Фелисии, найти ей замену в Эдинбурге? Девлен мог бы с легкостью назвать не меньше дюжины женщин, готовых без раздумий броситься в его объятия. Любая из них с радостью согласилась бы принять у себя красавца Гордона. А некоторые пошли бы на все, лишь бы задержать его до утра в своей спальне. Но Девлен гнал лошадей всю ночь ради тайного свидания в библиотеке с молодой девицей, которая с каждой новой встречей вое больше разжигала его интерес.

Как же ей это удавалось?

Ее прямую и откровенную манеру выражать свои мысли Девлен находил до странности эротичной. Он отнюдь не был похотливым сатиром, но никто не назвал бы его и неопытным новичком в делах любви. Удивительно, но Беатрис Синклер заставляла его ощущать в себе диковинную смесь того и другого.

Эта женщина представляла собой досадную помеху, совершенно ему не нужную. Она запросто могла осложнить ему жизнь. Черт возьми, она уже это сделала. Тогда почему он, словно робкий школьник, сгорал от нетерпения, предвкушая встречу с ней за ужином? Почему так тщательно следил за своей внешностью? Зачем специально отправился к портному и потребовал поскорее закончить новый костюм? Уж точно не ради отца, мачехи или даже себя самого.

Ему хотелось ослепить своим блеском мисс Беатрис Синклер. Хотелось дать ей понять, что другие женщины восхищаются им, что ей выпала большая честь, если он обратил на нее внимание.