Последняя обойма - Сергей Гайдуков

Я сразу же приступил к исполнению своей роли: то есть начал издавать негромкие булькающие звуки, которые должны были изобразить храп спящего тридцатилетнего мужчины. Мне никогда ранее не приходилось заниматься подобными вещами, но полагаю, что для дебюта прозвучало вполне сносно.

Я вслушивался в шаги вторгшихся в мое жилище. Вроде бы двое. Ступают осторожно. Прикрыли за собой дверь. Чтобы не будить соседей. Заботливые ребята.

Я продолжал изображать храп, и тут сообразил, что непрошеные гости двигаются в мою сторону. Я теперь не только слышал шаги, я чувствовал запахи. От одного несло табаком, от второго — туалетной водой польского разлива. Аромат, наверное, назывался: «Разбегайтесь, девки, поскорее, или Конверсионное производство из отходов химического оружия». Я поморщился.

Какой-то шорох. Черт, я не вижу, что они там делают. Но, надо думать, ничего хорошего эти парни не натворят. Это же не тимуровцы, совершающие по ночам благотворительные походы на квартиры к одиноким мужчинам ради стирки белья или починки старой мебели. Нет, эти двое явно из другой организации.

И я отчетливо слышу сдавленное:

— Давай!

А вслед за тем — свист. — Глухой удар. И треск. Потом тишина. Опять шепот:

— Твою мать... Переборщили.

Я не в силах это дальше терпеть. Только что этот придурок расколотил мою любимую сахарницу. То ли дубинкой, то ли бейсбольной битой, какая разница... Главное — моя сахарница развалилась на части, и ее уже не склеить.

Почему сахарница лежала на диване вместе с моим свернутым в жгут старым пальто и все это было укрыто одеялом — уже не столь важно. Но окажись на месте сахарницы моя голова, выдержала бы она? Или пришлось бы покупать новую?

Слишком много вопросов. Я выпрыгиваю из платяного шкафа, где сидел, согнувшись в три погибели. Я падаю на одну из двух темных фигур, застывших у дивана, и мы вместе валимся на ковер. Мысль о трагически погибшей сахарнице придает мне сил, и я бью варвара головой об пол, получаю в ответ удар коленом в живот, окончательно зверею, выхватываю «люгер» и тычу его под нос противнику. В квартире темно хоть глаз выколи (неплохая мысль, кстати), поэтому распластавшийся подо мной враг может не понять, что за штуку ему суют в лицо. И я объясняю:

— Мозги вышибу, урод!

Из темноты вторит голос Анны:

— На колени, сука, иначе снесу башку вместе с перхотью!

Это она не мне. У меня нет перхоти.

Глава 6

Анна свободной рукой дотягивается до выключателя. Загорается свет, рассеивается темнота, и я наконец вижу тощего парня лет восемнадцати на полу. Он часто моргает, уставившись на дуло «люгера». Из разбитого носа течет кровь. В нескольких сантиметрах от его правой руки лежит увесистая бейсбольная бита. А еще говорят — экзотический вид спорта. Вот, пожалуйста, прижился.

— Тебя папа с мамой учили бить чужую посуду? — яростно хриплю я. Упоминание папы и мамы приводит парня в состояние замешательства. Он начинает шмыгать носом и дергать веками. — Вставай, — командую я, и парень резко вскакивает, вытягивая руки по швам. Он не пытается сопротивляться.

Я подталкиваю его стволом пистолета к прихожей, туда, где Анна наставила пистолет в затылок второму визитеру. Тот стоит на коленях, как ему и было велено. Руки подняты на уровень плеч, пальцы слегка дрожат. Этот чуть постарше.

Анна хватает моего пленника за локоть и швыряет на пол, рядом со вторым. Теперь на двоих приходится лишь один пистолетный ствол, но все равно никто не дергается. Я приношу из ванной мокрые полотенца и привязываю правую руку к левой ноге — сначала одного, потом второго. Не слишком удобная поза.

Потом я обыскиваю парней и вытаскиваю из их карманов два «ТТ» с глушителями. Нож, кастет, два мобильных телефона. Швыряю все это богатство на диван, поверх одеяла, которое уже сыграло свою славную роль.

Приношу с кухни табурет и сажусь. Слишком я устал, чтобы вести разговор стоя. «Люгер» я держу в руках так, чтобы они оба его видели.

— Гиви Хромой послал? — спрашиваю я. Парни молчат, потому что не знают, во что вляпались. Они не знают, с кем имеют дело. Если милиция — то можно и помолчать, потому что Гиви постарается отмазать. Но это не милиция. Это гораздо хуже.

— За каждый неосвещенный вопрос будем убивать по человеку, — равнодушным голосом сообщаю я. На меня таращатся две пары встревоженных глаз.

— Это как? — не выдерживает младший. — Нас же всего двое...

— А один вопрос уже был задан, — с улыбкой напоминаю я. — Когда вы не ответите на второй, мы скинем ваши тела в мусоропровод и пойдем спать.

Анна взводит курок, оба вздрагивают.

— Э, погоди... — неуверенно произносит старший. — Зачем так сразу...

— Мы торопимся, — отвечает Анна и приставляет ствол к его стриженому затылку. Парень резко отдергивает голову и, не удержав равновесия, падает лицом в пол. Пока он поднимается, медленно и неуклюже, я подхожу к дивану, беру «ТТ» и вручаю его Анне.

— Лучше из этого, — советую я.

— Ты прав, — соглашается она.

— Да, мы от Гиви! — не выдерживает младший и начинает всхлипывать.

— Не позорься, чмо! — цедит сквозь губы старший.

— А ты не обижай маленького. — Анна дергает его за воротник, вдавливая глушитель в шею. — Второй вопрос: что вам здесь надо?

— Ошиблись адресом, — отвечает старший.

— За это предусмотрены штрафные санкции, — сообщает Анна и нажимает на спуск. Парень вскрикивает, другой не понимает, что случилось. Я сокрушенно качаю головой: пуля ушла в косяк. Так мы разворотим всю квартиру.

У старшего, должно быть, обожжена мочка уха, да еще бежит кровь из длинной царапины на щеке.

— Что вы здесь делали? — повторяет Анна. — Зачем вас послал Гиви?

У старшего дрожит подбородок. Вероятно, ему еще никогда не приходилось переживать ничего подобного. А жаль. Может быть, занялся каким-нибудь другим, более безопасным и законным промыслом. Но сейчас уже поздно об этом думать.

— Нет ответа на вопрос... — вздыхает Анна.

— Нет! Не надо! — кричит младший. — Мы... Нас дослали, чтобы это... — Он не может подобрать слова, боится, что не успеет сказать, и путается еще больше. — Чтоб пристукнуть мужика, который тут... И привезти его! Не убивать, только привезти!

— Куда? — спрашивает Анна.

Старший явно не одобряет поведения своего напарника и бьет его головой в скулу. Тот падает. Потом падает и старший, потому что Анна опускает ему на голову рукоятку «ТТ».

— Не мешай разговаривать! — спокойно произносит она.

Младший, уже откровенно плача, поднимается, упираясь левой рукой в пол.

— Куда привезти? — повторяет вопрос Анна.

— К Гиви, на разговор... Только на разговор, мы не хотели ничего такого...

— А стволы зачем?

— На всякий случай, — объясняет младший.

— Вы приехали вдвоем? Или еще есть кто-то внизу? Кто-то ждет вас у подъезда? Да или нет?

— Нет, никто не ждет, — торопится младший. — Мы одни приехали... Сами.

— Ну, раз вы сами с усами, то и выкручиваться вам придется самостоятельно, — сделала вывод Анна. — Так что думайте сейчас не о Гиви, а о том, как вам остаться в живых.

— Хорошо, — торопится младший. Напарник что-то шипит ему в ухо, явно неодобрительно.

— А ты помолчи, балда, — ведет стволом Анна. — Сейчас наступил момент, когда надо думать о себе. Ты ему сейчас шептал: «Гиви нас кончит». Может быть... Но если я не услышу то, что мне нужно, я вас убью прямо сейчас.

— Они поняли, — сказал я. — Неглупые ребята... Где сейчас Гиви, пацаны?

— Откуда я знаю?! — быстро откликнулся старший. Пожалуй, даже слишком быстро. Он и сам понял это, тут же попытавшись объясниться: — Гиви большой человек, где хочет, там и ходит... А мы кто? Так, подай-принеси... Вот послали на дело, а что, зачем, почему — не сказали.

— Ага, — закивал младший.

— Вы должны были взять здесь человека, — напомнил я. — И привезти для разговора с Гиви. Куда вы должны были его привезти?

— Он нам позвонит, — выпалил старший. — Позвонит и скажет. А сейчас мы не знаем.

— Все ты знаешь, сволочь... — недобро произнесла Анна.

— Откуда? — изумленно спросил старший. — Откуда я могу знать?

Анна посмотрела поверх стриженых голов. Наши взгляды встретились, и я увидел холодную решимость в ее глазах.

— Не знаешь? — спросила Анна, уперев ствол в голову старшему.

— Нет, — замотал тот головой, глухо щелкнуло, и тело, утратив равновесие, повалилось. С глухим стуком простреленная голова встретилась с полом.

Младший завопил, метнулся в сторону, пополз в угол, прижался к стене, как будто она могла расступиться и скрыть его.

— Не ори, — устало произнесла Анна, подбирая с пола горячую гильзу и аккуратно проталкивая ее в кармашек джинсов. Тот самый, справа. Некоторые мужчины носят там ключи, некоторые — презервативы. Анна хранила там использованные гильзы.

— Ты уверена, что... — начал было я, но мне было коротко сказано: