Друг моего отца - Елена Лабрус

Всё было ничего: бледный Бломберг, рождественское убранство кафе и магазинов, маленькие улочки Старого города, бенедиктинское аббатство, белоснежный дворец Мирабель, даже Моцарт, но Дина…

Дина, едва у неё выросли сиськи, не давала мне прохода. И однажды… я ответил ей взаимностью. Да кому я вру: однажды! Однажды это случилось первый раз. Но сколько же раз было потом? Пожалуй, каждый, когда я сюда приезжал.

И, походу, зря я наивно надеялся, что никто не знал.

И Рите явно не понравилась Янка, но не потому, что она была рассеянной, грустной и сама не своя. Эбнер был прав: его жене не понравилась бы любая. И она была против, чтобы я нарушал свой обет, потому что надеялась, что я женюсь на Динке.

Дина. Темноволосая, яркая, роковая красавица возраста чуть старше Янки. Я, конечно, давно сбился со счёта сколько ей: двадцать пять, двадцать семь? Но крутые бёдра, приятный жирок, что придавал ей знойность танцовщиц фламенко, округлость форм, на два размера меньше чем надо лифчик, и свитер с вырезом как раз там, где лифчика не хватало – всё было как всегда при ней.

А при мне – жена.

Потрясённая всем происходящим. Сбитая с толку. Первый раз попавшая за границу. Моя отчаянная, но робкая, хрупкая, но сильная, и до спазмов во всех местах любимая жена. Мой Зверёк, что смотрела то зло, то нежно. То уворачивалась от моих рук, то, зажав в укромном уголке, целовала до изнеможения.

Я не понимал, чего от неё ждать. Она словно боролась сама с собой и не могла решить: любить меня или ненавидеть. А я…

Я скучал. Я страдал. Я ждал. Я сходил от неё с ума.

Но на меня постоянно (конечно, нечаянно) натыкались Динкины сиськи. И за задницу меня хватала (конечно, специально) её игривая рука.

– Ну что, ещё один музей? – хорошо поставленным голосом экскурсовода спросила она. – Или в Ципфер БирХаус?

– Ципфер, – мягким приятным баритоном вполголоса пояснял Янке Тео, – австрийский производитель пива. А это его фирменный ресторан в центре Старого города. Если хотите, можно ещё съездить на пивоваренный завод «Штигель». Там чудесный музей и дегустация пива с самого утра.

– Зачем нам пиво, Теодор? Да ещё с утра, – фыркнула Дина. – Мы поедем в Европарк.

– Европарк, – привычно забубнил Тео на удивлённый Янкин вопрос «В парк?» – это крупный торговый центр…

А я получил очередной шлепок по заднице, когда Бломберг открыл Янке дверь в ресторанчик и зашёл следом.

– Мужайтесь, херр Чекаефф. Поедем одевать вашу скромницу жену, – прокомментировала Дина Эбнер своё приглашение.

– Дина, – пропустил я пожилую пару, придержав дверь, и сделал вид, что отстал. – Мне до чёртиков надоели твои вульгарные замашки. Чего ты добиваешься?

– Тебе подсказать? – хмыкнула она. – Или догадаешься сам?

– Я женат, – предъявил я ей кольцо и заглянул внутрь сквозь зарешеченное стекло.

– Да пусть они поговорят, что ты дёргаешься? Она же затем его и позвала. А мы пока купим вон… Сиси, – показала она на сувенирную лавку. – Твоя жена ведь вряд ли знает кто такая императрица Елизавета Баварская. Кстати, такая же анорексичка, как она, – уже расплачивалась Дина за фарфоровую статуэтку девушки в белом платье. – Не хотела спать с мужем, чтобы не рожать и не портить фигуру. Он пошёл налево и притащил ей венерическую болезнь. А Сиси на своё двадцатипятилетие попросила у него тигрёнка или собственный сумасшедший дом. Признайся честно, – вдруг резко развернулась она и прижалась, преданно заглядывая в глаза. – Арман, ты же вынужденно женился. Правда? Я же не зря столько лет тебя ждала? Пока ты всё прикрывался своим обетом.

– Вынужденно, но это не значит…

Но она перебила:

– Трахни меня, а? – скользнула рукой по ширинке. – Давай их оставим. Снимем гостиницу.

– Дина, прекрати, – отстранился я, и покрылся холодным потом, услышав характерное вежливое покашливание сзади.

– Теодор, мы покупали сувениры, – подняла Дина над моим плечом статуэтку.

– Мы уже идём, идём, – развернулся я.

И мысль жить у Эбнеров уже не показалась мне хорошей. Я согласился, думая, что Дины нет. А тут и так всё буквально повисло на волоске, ещё она.

Но отличное пиво и огромное блюдо овощами, соусами, мясом, рыбой и жареной картошкой подняло всем настроение на раз-два.

Янке понравилась статуэтка Сиси и она осталась в восторге от истории императрицы, рассказанной, конечно, маркграфом не так цинично, как Диной Эбнер, но и небанально. Янку умилило, что Сиси не выносила темноты. И я почувствовал себя небезнадёжным.

– Он же как любой мужик терпеть не может шопинг, – поясняла Динка, доверчиво склонившись к Янке. – Херр Чекаефф, так просто дайте жене карту, и мы обойдёмся там без вас.

– Правда, Арман, мы справимся, – так легко согласилась Янка, что я невольно подумал, что она хочет от меня избавиться.

Нет, нет, нет, мысленно сопротивлялся я. Динка же наверняка что-нибудь задумала. Наговорит ей гадостей про меня. А я и так на гране фола. Да что там! На грани выбывания.

– Да нам будет даже лучше без этих закатываний глаз и утомлённых вздохов. Но я настаиваю, чтобы с нами был маркграф, – ткнула Динка пальцем в грудь бледного и покорного бюргера.

Я пытливо посмотрел на него (не вздумай отказаться!), он на меня, и голубая бюргерская кровь сдалась:

– Хорошо, – кивнул Теодор.

Но от желания ехать с ними ещё не отказался я.

И вечером крутился в кровати как грешник на сковородке, не зная, как сказать Янке правду про Дину. Вздыхал, переключал, не глядя, телевизор, воевал с подушками, пока она сосредоточенно рисовала.

Я покосился в её блокнот. И невольно залюбовался как точно, быстро, грамотно выводила она линии, как трогательно размазывала мягкий карандаш мизинцем.

– Я знаю, знаю, что для этого есть фото, видео, интернет, – не отрываясь от рисунка, сказала она. Колодец со скелетом на дне, якобы упившегося в хлам посетителя, что она рисовала, был местной легендой и достопримечательностью Ципфер БирХауса.

– У меня и в мыслях не было, – усиленно закачал головой я.

– А хочешь я угадаю, что было?

Нет! Взмолился я. Но, когда