Возвращение Викинга - Петер Жолдош

Мир, окружающий меня, кажется нереальным...

Возвращаюсь в себя от сильной боли в бедре. Мгновенно осознаю, что источник боли - внешний. Бью сапогом другой ноги. Зверь величиной с собаку отскакивает от меня с рычанием и визгом. Возникает тревога. Может, благодаря ей мир обретает резкие черты реальности. Я приподнимаюсь на локтях, сажусь и сжимаю в руке скальпель. Из сумерек на меня уставились настороженные морды шакалов.

Их несколько... Три или четыре. Наблюдают за мной с расстояния в несколько метров. Чувствую - готовы к нападению. Швыряю в них камнями. Отскакивают с визгом, но не уходят. Выжидают, оценивают: если достаточно ослабел - нападут все вместе, если еще способен дать отпор, будут держаться на расстоянии. Для них я загадка. Такого еще не видели.

Я тоже отмечаю их особенности: тонкие лапы, поджарые туловища, головы непропорционально большие. Челюсти мощные, видно, способны разгрызть любую кость, что и требуется от хищников-санитаров. Эти стайные звери сокращают мучения раненых или больных животных, подбирают остатки после пиршества крупных хищников.

Даю им понять, что ко мне они пристроились слишком рано. Скальпель сверкает в сумеречном свете. Рана в бедре болит. Когда я попадаю в шакала камнем, он с визгом отскакивает в сторону и с рычанием возвращается на прежнее место. Мне не страшно, чувствую, что с ножом сумею отбиться. И они это понимают и потому скромно стоят полукругом в десятке метров от своей потенциальной жертвы. Они дрожат и повизгивают, хвосты волокутся по земле. Мне становится не по себе от их пристальных немигающих желтых глаз.

Темень опускается на землю. Один из шакалов, задрав морду, хрипло воет. Откуда-то из-за скал доносится ответный вой, похожий на эхо... Через некоторое время из дальних кустов выскользнули новые тени. Мои враги получили подкрепление. Множество шорохов и взвизгивания в кустах указывало на то, что подкрепление довольно серьезное. И нетерпеливое. Бросаться камнями и дальше было бессмысленно; я разбросал все камни, да и что толку! Моя тревога нарастала по мере того, как сгущалась темнота. Не собираются ли шакалы наброситься на меня всем скопом, когда я и увидеть их не смогу? Звери, наверное, понимают, что в темноте я перед ними беззащитен, а их осторожность убывает, когда их становится больше. Шакалы постепенно суживают вокруг меня кольцо, я швыряю в них комьями грязи, но они только скалятся... Их клыки светятся в опасной близости. Судя по голосам, доносящимся с различных сторон и расстояний, шакалы продолжают стягиваться. Неужели моя судьба решена? Умереть, отравившись местными растениями, - это одно, и совсем другое - быть растерзанным шакалами. Ощущение близкого конца мобилизовало во мне какие-то резервы, и я поднялся на ноги. Звери подались назад. Я не сомневался ни секунды в том, что если я упаду, это станет для них сигналом к нападению. Странное атавистическое желание овладело мною - захотелось рычать. Во мне, разбуженные смертельной опасностью, завопили голоса всех моих древних предков. И я зарычал, насколько хватило моих сил. И одновременно шагнул вперед, разорвав кольцо моих врагов. По шорохам понял, что звери передо мною разбежались. Я двинулся вперед, всей своей кожей чувствуя, что стая устремилась за мною следом. Значит - преследование? Господи, только бы не упасть! Я должен показать шакалам, что сила у меня есть. Надо только тверже и увереннее ступать, без паники, спокойно. Только бы не зацепиться за что-нибудь, не споткнуться о камень. Заросли хватают меня за ноги, я упорно раздвигаю их всем своим слабым телом, иду туда, где слабо светится линия горизонта над холмом. Начался подъем. Кустарник расступился. Обрадовала мысль, что вырвался из долины, как будто холмы обязались быть со мною в союзе. В темноте, на фоне более светлого неба, появились высокие тени деревьев. Сзади, чуть поотстав, за мною тянулись шакалы. Их неверные тени охватывали меня полукольцом. Значит, на что-то надеются, думают, что я не могу уйти далеко...

Под кроной одного из деревьев я ударился головой о толстую ветку и выругался. При звуке моего голоса звери шарахаются - это радует. Надо осторожнее проходить под деревьями. Но уже под следующим я ударился лбом с такой силой, что если бы не схватился руками за ветку, упал бы наверняка. Я буквально повис на ветке - ноги подкосились, в голове прозвучал колокольный звон. Мне показалось, что звери бросились на меня. Какая-то мощная сила - я до сих пор сомневаюсь, что моя, бросила меня вверх, к ветвям, и я опомнился, только когда оказался высоко над землей. Под моими ногами раздалось злобное рычание и царапанье когтей о кору дерева. Множество фосфоресцирующий глаз закружилось вокруг. Я поднимался еще выше, пока не почувствовал себя в недосягаемости. Этот факт меня так обрадовал, что я нашел в себе силу издевательски посмеяться над моими преследователями. И еще я отметил, что впервые в жизни карабкаюсь на дерево, а поскольку сделал это молниеносно, то и похвалил себя, кажется, в голос...

Шакалы сторожили меня до рассвета. Они безмолвно ожидали, что я, может быть, свалюсь и в любом случае никуда не денусь. Я расположился в развилке между несколькими довольно толстыми ветвями, уселся поудобнее, да еще и пристегнулся поясом...

Когда посветлело, я еще видел сверху их узкие спины, обескураженные морды неудачников, глаза, поглядывающие на меня уже без всякой надежды. А потом, совершенно незаметно, звери исчезли, словно растворились в утреннем свете.

После приключения с шакалами я почувствовал себя лучше, скорее всего благодаря таблеткам стимулина. Теперь моим убежищем служили деревья. Они стали моими друзьями. Дожди закончились, по крайней мере не шли беспрерывно. Я шел и присматривался к жизни джунглей. Она была до удивления примитивна: убегай - если преследуют тебя, преследуй если жертва бежит.

Меня уже не подгоняло нетерпение. Я шел, стараясь, чтобы в случае малейшей опасности удобная ветка находилась на расстоянии нескольких шагов, не дальше. Раны от клыков на бедре зажили без нагноения. Я в который уже раз настроил себя на предельную осторожность. Заросли кустарника - они время от времени преграждали мой путь - вызывали чувство непреодолимого страха. Как только дневной свет, сочащийся сквозь пелену туч, начинал меркнуть, я искал подходящее дерево, на котором смог бы провести ночь. Иногда это отнимало у меня много времени. Не удивляйтесь, я объясню, почему: я набрел на подходящее дерево, а до темноты еще час, а то и два. Я забираюсь на самую верхушку и высматриваю следующее подходящее дерево, чтобы продолжить свой путь к нему и напроситься на ночлег. Если такого дерева по линии моего пути я не находил, останавливался здесь, чтобы не пришлось потом ночевать на земле. Оставшееся до ночи время употреблял на поиски съестного. К растениям подходил с опаской, ел понемногу. Хотелось мяса, но добывать его голыми руками не умел. Охотился на лягушек и ящериц по берегам луж и ручьев. От высоких деревьев не удалялся, при первом подозрении на опасность бежал к ним. Однажды удалось набрести на двух небольших черепах. С помощью скальпеля вскрыл панцирь и полакомился нежным мясом.