Боевые роботы Пустоши - Сергей Зайцев

Зайда с Лайнусом все еще отсутствовали, и я предпочитал пока не гадать о том, что там могло произойти, но от смутной тревоги избавиться не мог. Бикаэлка, конечно, всегда сможет за себя постоять, но на любую силу всегда найдется еще большая.

– Еще, кстати, не поздно, – добавил таможенник, заставив вернуться от раздумий к реальности.

– Нет, моим хозяевам робот нужен именно таким, – отмахнулся я, подхватив ранее высказанную идею Ухана. – Чем сильнее признаки сражений, через которые он прошел, тем больше им нравится.

– Вы что, даже не собираетесь его восстанавливать? – Таможенник, молодой дружелюбный абориген, от изумления даже глаза выкатил. – А тогда зачем он вам нужен?

– Чтобы установить возле центральных ворот особняка. – Я невольно улыбнулся, вполне понимая его реакцию, ведь такую чушь приходилось нести, что у самого уши вяли. – Для солидности.

– Ты меня, конечно, извини за откровенность, парень, но ты в курсе, что твои господа с Вантесента полные придурки, которым просто некуда девать деньги?

– Я этого не говорил, – сказал я, подмигнув аборигену.

Мы сдержанно рассмеялись, и он добродушно похлопал меня по плечу, признав своим в доску. Справа донесся характерный гул, бетон под ногами мелко и часто завибрировал. Я невольно глянул в сторону источника звука. Стартовал очередной челнок, расположенный через пару терминалов от нас. Каждый терминал оборудован встроенными в бетон силовыми установками, образующими при включении Транспортный Колодец – пустотелую полупрозрачную трубу, сотканную из антигравитационных полей, ее стенки различимы взглядом лишь по окутывающей их фиолетовой дымке искажений. Исполняя роль орбитальных лифтов, ТК соединяют поверхность планеты с синхронно вращавшейся на орбите космической станцией «Коготь Удачи», не позволяя тем самым всевозможным космическим посудинам разрушать экологически вредными выбросами и без того скудную атмосферу. Пока шла погрузка робота, чужие челноки стартовали уже дважды, космопорт Волчьей Челюсти – довольно оживленное место. Скоро такой же ТК выстрелит в бездонную высь и наш челнок…

Таможенник тоже засмотрелся на пронзавший атмосферу корабль, мечтательно проговорил:

– Третий год здесь работаю, а все никак привыкнуть не могу.

– К чему? К шуму?

– Да нет, красиво все это…

Неожиданно он вздрогнул и округлил глаза. А затем мешком осел на бетон. Не понимая, что происходит, я попытался его подхватить, чтобы смягчить падение.

Шею сзади пронзила острая боль. Чьи-то пальцы стиснули ее с такой силой, что у меня вырвался невольный вскрик, а в глазах потемнело. В висок впился жесткий ствол пистолета. Я замер.

– Тихо, мозгляк, тихо, – прошипел на ухо знакомый до омерзения голос. – Отвечай быстро и коротко – куда вы на самом деле везете моего «меха». Ну? Говори! Или прострелю твою дурацкую башку!

На меня вдруг напал нервный смех. Я ничего не мог с собой поделать, хотя едва не извивался от боли под железной хваткой этого неотесанного мужлана. Видимо, этот тип уже никогда не оставит меня в покое…

– Заткнись! – Ктрасс с силой встряхнул меня. – Ты слышал мой вопрос? Отвечай!

Заикаясь от боли и рвущегося из груди смеха, я с трудом выдавил:

– Ты уж как-нибудь… определись, Ктрасс… отвечать тебе… или заткнуться… а то я… совсем запутался…

Краем глаза я заметил, как в проеме грузового люка, где уже окончательно скрылся контейнер с роботом, обрисовалась колоритная фигура Кассида Кассионийца – в неизменном костюме из пуленепробиваемых композит-пластин, топорщившемся на его коренастой туше, словно панцирь на черепахе-переростке. Белоснежные волосы, завитые в два конусообразных рога, сегодня торчали в стороны особенно воинственно, а и без того постоянно вылупленные, словно от базедовой болезни, глаза выделялись на темно-синем лице больше обычного. Кассид ковырялся в зубах зубочисткой – верный признак раздражения. Я сразу понял, что кто-то его только что очень сильно рассердил. Ктрасс стоял к нему боком и еще не успел его заметить, но и Кассид смотрел в другую сторону. Если я крикну, чтобы предупредить Кассида… Нет, Ктрасс – быстрая сволочь с хорошей реакцией, пока капитан сообразит, что к чему, пилот ухлопает нас обоих.

В этот момент Кассид повернул лицо.

Я ошибся, он не стал раздумывать. Как только его взгляд упал на наши фигуры, он спокойно – свободной от ковыряния в зубах рукой – снял с пояса игломет (любой уважающий себя торговец никогда не расстается с личным оружием), спокойно прицелился и…

Я едва успел зажмуриться, уже чувствуя, как стальные игры рвут мое тело…

Сжимавшая шею хватка ослабла. Когда я осмелился открыть глаза, то обнаружил, что Кассид не промахнулся. Ктрасс лежал поперек таможенника, на его плече сквозь плащ расцвели два крошечных кровавых цветка. Поймав мой ошеломленный взгляд, торговец удовлетворенно ухмыльнулся и молча скрылся в трюме, не прекратив ни на секунду работать зубочисткой. Вот тебе и на. Сам того не желая, я сумел поднять ему настроение. Кассида хлебом не корми, дай кого-нибудь подстрелить.

– Кажется, мы пропустили что-то интересное.

Я резко оглянулся, хотя и так было ясно, что этот бесцветный голос мог принадлежать только Лайнусу, пилоту Кассида. Он появился не один, а в компании с Зайдой, видимо, они только что подошли и застали последние события возле челнока. Не останавливаясь, хладноглазый тавеллианец забрался по пандусу и исчез в трюме – оттуда можно было попасть в любое помещение челнока, хоть в рубку, хоть в пассажирские отсеки, а Зайда притормозила, мягко положив тяжелую руку на мое плечо.

– Ох уж этот неугомонный Ктрасс, – усмехнулась бикаэлка, глядя на неподвижное тело моего личного врага. – Я ведь тебе говорила – смотри в оба.

– Он что… мертв? – осторожно уточнил я. Голос предательски дрогнул.

– Зачем? Парализующие иглы. Не забывай, Кассид – торговец, ему еще не раз придется побывать на Сокте со своим кораблем. Проблемы с властями ему ни к чему.

– А нам-то что теперь с ним делать?

– Ничего. Я уже вызвала службу охраны космопорта. Они подберут обоих пострадавших. А теперь марш на корабль.

– Значит, он жив…

Я достал станнер и шагнул к Ктрассу.

– Ты слышал, что я сказала? – одернула меня Зайда.

– Не могу удержаться, – извиняющимся тоном пояснил я. – Я за эти два дня с его помощью пережил больше, чем за предыдущие два года.

– Марш на челнок!

– Ты сама говорила о контрольном выстреле, Зайда! – взмолился я. – Пусть он про меня забудет.

– Не тот случай, малыш. Не ты его сразил, не тебе и распоряжаться его жизнью. И его памятью. Убирайся. Больше повторять не буду.

Ее голос принял приказной оттенок.

Недовольно стиснув зубы, я потопал по пандусу в трюм, а бикаэлка двинулась следом. Вот так всегда. Как только доходит до личной мести, так сразу всплывают какие-то эфемерные правила чести, не позволяющие эту самую месть осуществить. Может, хоть новости сообщит?

– Зайда, так что там у вас случилось? Ты же не зря с такой поспешностью рванула к Лайнусу?

– Потом. У нас серьезные осложнения, и нужно срочно линять с планеты.

Она слегка подтолкнула меня в спину, чтобы поторапливался.

– Серьезные осложнения? Из-за чего? Ктрасс к этому как-то причастен?

– Лишь отчасти.

– Софт хоть из Конторы успели забрать?

– Да.

– Постой, не с Конторой ли что случилось?

– Я же тебе сказала – потом.

– Никогда у тебя ничего толком не узнаешь, – проворчал я. – Историю о себе и то не успела рассказать.

– Ну, это восполнимо. – Бикаэлка бесцеремонно втолкнула меня в пассажирский отсек. – Полезай в кокон, присоединяйся к своим друзьям.

– Но если я лягу в кокон, то ничего уже не услышу.

– Марш!

Вот раскомандовалась. Тем не менее я подчинился. Скинул пыльник и забрался в мягкое ложе кокона, только включать пока не стал. Зайда присела в ногах и оценивающе прищурилась, глядя на меня. Похоже, прикидывала, что именно ей сказать.

– Ладно, слушай. В возрасте семи лет я переболела на Гэгвэе одной вирусной гадостью… не помню, как называется, болезнь местного разлива, я не слышала, чтобы она встречалась где-то еще, кроме Гэгвэя. Эта дрянь всего за несколько суток сожрала всю мою память вплоть до внутриутробного периода, превратив голову в чистый лист, а меня – в безмозглое растение. Как раз в это же время контракт матери на Гэгвэе подошел к концу, и она тут же получила предложение на другой планете. В том состоянии, в котором я пребывала, перевозить меня было нельзя, к тому же я была нечистокровной и особой ценности, по ее мнению, не представляла. Так что мать колебалась недолго, решив оставить меня в местном приюте и отправиться по своим делам. И благополучно забыла о моем существовании.