Золотая пряжа - Корнелия Функе

– Хотелось бы чаще, – сказала она.

И замерла в ожидании следующих вопросов, обычных в разговоре с оборотнем и исполненных непонимания, страха, нередко даже отвращения и презрения.

Ничего подобного лицо Орландо не выражало.

– Этим невозможно насытиться, ведь так?

Он достал из кармана расческу. На первый взгляд самую обычную, из бивня, за какие платят жизнями слоны и прочие саблезубые. Однако орнамент на рукоятке говорил Лиске о другом: эту штучку вырезала ведьма из человеческой кости.

Орландо провел большим пальцем по мелким зубьям.

– На черном рынке в Дин-Эйдине я отдал за нее свое годовое жалованье. И она очень помогает мне в работе. Но купил я ее не только для работы.

Обыкновенные люди не так часто становились оборотнями. Большинство из них, как и Лиска, скрывали свою двойную натуру. Тех же, кто намеренно ее афишировал, Лиса обычно избегала.

– У тебя это тоже отнимает годы? – спросила она Овчарку.

– Не знаю. Разве птицы старятся быстрее, чем люди или лисы? – Он озорно улыбнулся.

Действительно, Орландо выглядел как мальчишка, хотя и был старше Джекоба. Тот одно время тоже носил с собой ведьмин гребень. Джекоб стащил его в пряничном домике деткоежки и никогда не использовал, пока, за ненадобностью, не обменял на лошадь.

Орландо остановил взгляд на открывшихся в промежутке между домами воротах. Внутренний двор за ними сразу заставил Лиску забыть, что она находится в городе. Между овощными грядками и конюшнями рос старый бук, чья крона загораживала выходившие во двор окна дома. Орландо опасливо огляделся и провел расческой по пепельным волосам, потом снял куртку и закатал рукав рубахи. Перья пробивались на коже, словно трава весной. Лиска потрогала одно у основания.

– Это больно?

– Да.

Они были серыми, как свет зимнего солнца.

– Дикий гусь, – прошептала Лиска.

– Гусак, – насмешливо уточнил Орландо.

Он выдернул одно перышко, и оно упало к его ногам. Потом еще и еще… будто кошка только что позавтракала на мостовой своей добычей.

Или лисица.

Орландо прикрыл рукавом покрасневшую кожу.

– Надеюсь, в следующий раз ты вспомнишь обо мне, прежде чем решишь полакомиться гусятиной?

– Но почему не ворон? – Лиска задумчиво подобрала с земли перо.

– Не хотелось выклевывать глаза повешенным. Человек, который продал мне расческу, уверял, что я сам смогу выбрать птицу. В детстве я очень любил сказку про мальчика, который превратился в дикого гуся.

Лиска одобрила его выбор и навсегда вычеркнула гусятину из своего звериного меню.

Орландо застегнул куртку и спрятал расческу в карман.

– А у тебя это так же легко получается?

Лиска замялась. До сих пор эта сторона ее жизни оставалась для других тайной, но Орландо понимал все.

– С каждым разом все труднее, – ответила она.

Времена, когда превращение происходило как бы само собой, давно канули в прошлое.

Доходный дом, где жил Орландо, был светло-зеленого цвета, модного нынче в Москве. Высокие окна, каменные фризы и кованые балконы напомнили Лиске особняки Лютеции, разве штукатурка облупилась от дождей.

– Суди сама, сколько мне платит король Альбиона, – сказал Орландо. – На дворец, правда, не хватает, но и тут неплохо – нет кикимор, что в Москве редкость. Я их терпеть не могу, хотя и знаю, что от них есть польза. В соседнем доме тем, кто забывает поить их молоком, они подбрасывают под дверь дохлых кошек.

Проходившая мимо пожилая женщина внимательно оглядела Орландо и Лиску. Вероятно, вспомнила молодость. Интересно, что она себе вообразила?

А что вообразила себе ты, Лиска?

В нише рядом с входной дверью стояла раскрашенная гипсовая скульптура. У ее ног лежали цветы.

– Василиса Премудрая, – объяснил Орландо. – Видишь миску рядом с букетом? Там соленая вода. Василиса – дочь морского царя и хранительница многих московских домов.

Орландо присовокупил к цветам гусиное перышко и отпер дверь. Рука, сжавшая ладонь Лисы, была горячей. Может, хоть она навсегда сотрет с Лискиной кожи прикосновения Синей Бороды или заставит Лиску разлюбить другого? Цветам забудкам последнее удалось быстро.

Стайка дупляков-малых прошмыгнула под лестницу. В палатах Барятинского эти плуты воровали по утрам из столовой сахар.

Апартаменты Орландо располагались на третьем этаже. Обстановка была скудной, словно жилец боялся, что вещи расскажут о нем лишнее. Серые, как гусиные перья, стены. Простой письменный стол возле высокого окна. Три стула, диван и буфет с самоваром. После роскоши барятинских интерьеров Лиске пришлась по сердцу эта скромность. Два других окна стояли открытыми. Лиса почувствовала запах леса, пробивавшийся сквозь спертый городской воздух, и ее потянуло наружу. Но Селеста хотела остаться.

После Синей Бороды Лиска пыталась водить знакомство с другими мужчинами, когда Джекоб подолгу пропадал в разъездах. Так она подружилась с сыном лесоторговца и молодым солдатом, едва не ставшим свидетелем ее очередного превращения. Оба только усугубили тоску по Джекобу.

Горничная, принявшая у гостьи плащ, говорила только по-варяжски. В устах Орландо этот язык звучал так же естественно, как родной. Оборотень. Девушка налила из самовара чая.

– Она скоро будет. – Орландо подошел к окну. – Когда Людмила опаздывает, это серьезный повод для беспокойства.

Чужой дом, пустые комнаты… Они напомнили Лиске другие, где также ничего не было, кроме пары трупов.

Она тряхнула головой, принимая у горничной чашку чая. Что она себе вообразила? Ей никогда не избавиться от этих воспоминаний. Они останутся навсегда, как и шрамы на запястьях. Внезапно воздух наполнился сладким цветочным ароматом.

– Я должна уйти.

Ей уже чудился за дверью слуга с окровавленными рогами. Кто-то схватил ее за руку, но Лиска увернулась и оттолкнула его. Орландо снова взял ее запястье и погладил шрамы, оставшиеся от цепей Синей Бороды.

– Мы, люди, думаем, что с первого взгляда знаем друг о друге все, – сказал он. – Как будто уже встречались друг с другом тысячу раз, в другом мире или другой жизни. Но потом становится ясно, какая это чушь. Как ты выглядела, когда была ребенком? Какие кошмары мучили тебя по ночам?

Он разжал пальцы, словно возвращая Лиске ее руку, вместе со всеми воспоминаниями.

Горничная все еще стояла с чашкой. Она едва не пролила чай себе на передник, когда в дверь позвонили.

– Это она, – сказал Орландо. – Лучшая шпионка Варягии.

Карлица, которую ввела в комнату горничная, была одета по последней моде, что редкость среди ее народа, гордого древностью своих традиций, намного превышающей возраст человечества. Гномы старятся медленно. На менее искушенный взгляд, гостья Орландо была молодой – и довольно красивой – девушкой, однако Лиска дала ей не меньше семидесяти лет. Возможно, кто другой и не увидел бы спрятанного под плащом пистолета, но Лиска привыкла замечать такие вещи в первую очередь.

– Позволь представить тебе Людмилу Ахматову, – объявил Орландо. – А это Селеста Оже.

Огромные и выразительные глаза гостьи, казалось, едва умещались на ее крохотном лице. Они были черными, как и волосы.

– Ах, Лиса, – воскликнула гостья низким, как и у всех карликов, голосом и протянула Лиске нежную, как у ребенка, руку. – Какая честь. Я с большим интересом слежу за вашими успехами. Среди охотников за сокровищами женщины еще большая редкость, чем у нас.

– Но Лиска училась у мужчины, – заметил Орландо.

– Которого, судя по тому, что я слышала, давно бы не было в живых, если бы не мадемуазель Оже. – Ахматова улыбнулась Лиске с дивана. – Ну и о чем ты хотел со мной побеседовать?

В это время появилась горничная с медовым кексом на подносе.

– К сожалению, это слишком секретно. – Орландо виновато улыбнулся Лиске. – Но есть еще одно. Мадемуазель Оже ищет Темную Фею. Тебе ничего не известно о ее планах?

Людмила Ахматова взяла кусок кекса и глотнула чая.

– Знаешь, что рассказывают о ней царские шпионы? Звучит невероятно, но есть все основания им верить.

Орландо выдвинул Лиске стул.

– Интересно было бы послушать, Людмила, – сказала она.

Карлица смахнула с воротника крошки.

– Они говорят, что Фея направляется на Камчатку, чтобы предложить свою силу Крестьянскому принцу. Вероятно, это один из волчьих князей. Не исключено, что хан заплатил ей в надежде, что она подвигнет Николая убить принца, прежде чем их замки атакуют восставшие крестьяне. Мы живем в интересное время.

Ахматова сделала следующий глоток.

– Но ты ведь так не думаешь? – Орландо с опаской посмотрел на карлицу.

– Разумеется, нет. Ни одна женщина не поверит в эту чушь. – Людмила подмигнула Лиске.

– На что ты намекаешь? – не понял Орландо. – Что Фею больше не интересуют коронованные мужчины? Вон их сколько! Все троны, кроме аустрийского, где сидит ее соперница, и нихонского, заняты ими. Но до Нихона очень далеко.