Возвращение в Тооредаан - Егор Чекрыгин

А одноухий, уже кажется пришел в себя, и тоже тянется за клинком, хотя глазки еще мутные. Что там у тебя? — Шпага! А у меня…. А у меня нет никакого желания с тобой фехтовать. Отбегаю назад, и начинаю судорожно перезаряжать мушкет. В бою, можно использовать и облегченный вариант заряжания, только порох и пуля, без всякого пыжа. А в крайнем случае воспользуюсь автоматом….И шомпол, на свое место можно не возвращать, а просто бросить на землю. Успел. Стрелял почти в упор, пороховые газы, обожгли одежду покойника.

Ух…. Руки трясутся, ноги ватные, комок блевотины в горле, и глаза жутко чешутся от порохового дыма. — Весело, а ведь война‑то еще только началась. Еще два целых противника в балке, и один пораненный, и какая‑то движуха вокруг каравана.

Бабах, бабах…. — Одна пуля, взвизгнув, сбила шляпу с моей головы, а вторая…. А откуда собственно стреляли? Черт! Почти у меня из‑за спины. А я…, а у меня…. Оба ствола пустые. Так что пришло время бизончика…. Хотя… Это же рожа Рииша, только уж больно чумазая. Олень ты чернобурый, ведь мог бы и убить! Выходит это он пятого супостата уговорил, который вылез меня убивать. Остался один. Перезарядиться. И вперед. А куда это он удирает по дну оврага?

— Молодец Иигрь. — Крикнул мне довольно скалящийся Риишь, останавливая свою лошаденку возле меня. — Хорошо дрался! Я к нашим, а ты за этим проследи….

Сказал, и унесся куда‑то…. Наверное знает, где через балку на коне можно переехать. А вот нафига мне «за этим» следить? Впрочем — послушаем старшего товарища, он мужик опытный, зряшнего не посоветует. Хм…, хмырек уже успел вылезти из овражка, и бежит в сторону степи…. На своих двоих. Ага. Кажется я понял что задумал Риишь. — Пограбить! Где‑то эти ребята своих лошадок спрятать успели, а лошадки ведь денег стоят! А что там у нас с караваном? Пальба идет, но кажется уже не так активно. Супостаты, обломившись со своим хитрым планом, и наткнувшись на острые зубы, кажется предпочли не связываться с опасным зверем, и потихонечку отходят обратно за холм, лишь отстреливаясь для виду.

А я припустил за удирающим супостатом. Сначала — на своих двоих, а потом, услышал за спиной топот — Троцкий, отсиживавшийся во время боя в тылу, теперь следовал за мной как послушная собаченка. То ли выучка у местных лошадок отменная. То ли учуял скотина, что пришла пора грабежа, и решил поучаствовать. Ну и ладно, подельник мне не помешает, добычу делить будем честно — мне золото, тебе овес.

Чуток не успели, мы уже настигали нашего беглеца, когда он, нырнув в какой‑то овражек, вылетел оттуда уже верхом, свистом увлекая за собой пятерку оседланных лошадей.

— Троцкий, так это же нас грабят! — Возмущенно заорал я на ухо своему конику, и тот резво припустил следом.

Не, реально. Сейчас, с меня, как с безлошадного, удерживают примерно четверть зарплаты. Если бы не свои седло с уздечкой — удерживали бы полную треть. А коли и без оружия заявился — работал бы только за еду. Хотя, скорее всего, безоружного охранника, просто не наняли бы — на кой такой вояка нужен? …Короче, коли я приведу оу Моовигу целых шесть лошадок, да еще и с полным комплектом сбруи — премия мне должна обломиться очень не хилая. Желание, конечно, малость меркантильное и даже, отчасти безнравственное, учитывая, что за эти деньги придется убивать. Но… — жизнь такая. А мне, между прочим, в целом огромном мире, предстоит найти всего двух человек, закинутых черт знает куда, может быть вообще на другой континент. А это, знаете ли, даже не иголку в стоге сена отыскать, а куда покруче будет. Возможно — предстоит много путешествовать. А путешествовать, куда лучше с тугим кошельком и в качестве пассажира, чем с голым задом — погонщиком или матросом. О том, что мои поиски могут оказаться тщетными, и мне придется как‑то приживаться в этом мире, — даже думать не хотелось. Но денежки, понадобятся и в этом случае.

Пока я так размышлял, мы, с убегающим от меня ворогом, взлетели на холм, спустились в степь, обогнули какую‑то рощицу, и….

— Нарвался! — Пронеслось у меня в голове. — Вот что значит — помереть от жадности.

Мой беглец вывел меня на целую толпу людей, лошадей и верблюдов….Ну, может и не толпу, но дюжина с лишком человек, это…. Хотя… — Я уж было затеял развернуть резво несущегося вперед Троцкого, но в последний момент сумел кое‑что разглядеть — большая часть народа, толпящегося возле кучки верблюдов и лошадей, явно прибывала в статусе пленных, на что намекали их побитый вид и колодки на руках. А реальных врагов у меня, всего‑то…, м*да — трое, не считая беглеца. И они меня засекли, и уже резво припустили в мою сторону. Троцкий уже подустал, да и разворачивать его, время упущу. А там дальше — подъем вверх по склону холма. На дистанцию уверенного выстрела, эти трое подъехать вполне успеют. Три пули в одну спину — одна, да попадет. Не в меня так в Троцкого, а на своих двоих, я уже далеко не убегу. А драться…? Похоже, хочешь, не хочешь, а придется. В том смысле — что придется задействовать игрушку из двадцать первого века моего мира. Тогда значит, сделаем так. — Я остановил коняшку, демонстративно бросил мушкет на землю, и вроде даже поднял руки, демонстрируя свою миролюбивость и покорность судьбе. Это — оградило меня от выстрелов издалека. Ну а когда довольно лыбящиеся басмачи подъехали метров на пять, сделал три одиночных выстрела. Супостаты умерли раньше, чем поняли что — же произошло.

…Потом было попытался догнать таки своего беглеца. Фига. — Увидев что произошло с его товарищами, он довольно быстро дал деру, со страху забыв прихватить с собой все свое имущество….И я не стал его догонять. — Надоело!

Теперь осталось быстренько забрать имущество и разобраться с людьми. А действовать надо действительно быстренько, ибо тут, судя по всему, основное имущество банды, а значит, они сюда вернутся, пусть даже и сделав немалый круг по степи.

М*да. — вот еще проблема. Народ‑то прямо скажем изрядно побитый, быстро бежать не сможет. Станет ли оу Моовиг с ними возиться? …И стоит ли вообще показывать их оу Моовигу? Я еще помню, как он меня пытался в кандалы определить, а этим чего светит? Особенно бабам. Их тут аж четыре, и кажется каждую уже успели не раз пустить по кругу. Что‑то мне подсказывает, что мои новые дружки, едва ли удержатся, чтобы не продолжить эту карусель. Лично я, при этом, присутствовать не хочу! Да и мужиков и подростков в рабов превращать — не мое это.

Подъехал к кучке связанных, испуганно глядящих на меня людей, слез с седла, и разрезал веревки на ближайшем из них.

— Кто главный? — Постарался, чтобы мой голос звучал властно, и даже чуточку надменно. А то ведь с них станется и на меня наброситься, коли почуют, что я слабину даю.