Если бы красота убивала - Кейт Уайт

Кайл появился около десяти. Я с ним небрежно поздоровалась и дальше постаралась держаться холодно. Но в самом конце, когда я вышла в коридор, он подошел ко мне и включил свое обаяние на полную мощность. В тот момент мне было немножко жалко себя, поэтому я позволила ему купить мне выпивку и немного потаращить глаза на мой прикид в стиле «Я стою у ресторана». Чем дольше я сидела в баре, чем выразительнее Кайл рассказывал мне, как классно я выгляжу, тем больше слабела моя оборона. Стыдно признаться, но к полуночи мы с ним уже вовсю танцевали горизонтальное танго в его квартире на Восьмидесятой улице. Не могу, привести в оправдание своей глупости ни одной уважительной причины. Возможно, мое влечение к Кайлу, которого я и не отрицаю, в сочетании со страхами и волнениями последних дней образовали гремучую смесь, которая превратила меня в сексуально озабоченную идиотку. В слабой попытке восстановить атмосферу таинственности на следующее утро я вскочила с кровати и удрала домой в шесть часов. Сейчас Кайл, наверное, только просыпается и пытается вспомнить, кто оставил этой ночью вмятину на соседней подушке.

Однако на некоторое время я могла обо всем этом забыть. Я уезжала из Нью-Йорка, и путь мой лежал аж через два штата. На дороге было довольно много машин, но это пришлось как раз кстати, потому что помогало мне на время забыть и о моих безрассудствах с Кайлом, и об анонимных звонках, которые я обнаружила на автоответчике, вернувшись домой. Последний звонок был около полуночи.

Мне уже доводилось бывать в округе Бакс — несколько раз я ездила в гости к Лэндону. Округ находится к северу от Филадельфии, и хотя на его территорию кое-где вторгаются городские пригороды, он все еще сохранил обаяние сельской глубинки со старинными каменными домами, построенными в начале XVIII века, низкими каменными оградами и крытыми мостами. Семьдесят восьмая автострада, по которой я ехала, идет сначала мимо Ньюаркского аэропорта, потом проходит через довольно мерзкую промышленную часть Нью-Джерси, но затем все это вдруг куда-то исчезает и перед вами вырастают старинный красный амбар и силосная башня, и вы внезапно попадаете в безмятежный идиллический мир. До этого местечка я доехала в начале одиннадцатого, и у меня сразу начала проходить головная боль, тупая пульсация сменилась тихим звоном.

На сегодняшний день у меня было запланировано два интервью. Одно, естественно, с Дармой, а еще я ухитрилась договориться о встрече с доктором Кейт Тресслер, врачом из больницы скорой помощи Дойлстауна, где, если верить некрологу, скончался Такер Бобб. Прежде чем мне удалось связаться с Кейт Тресслер, я поговорила по телефону с десятком разных людей из больницы, но все меня отфутболивали. Поэтому, когда я наконец вышла на доктора Тресслер, стала действовать очень осторожно. Я понимала, что самое глупое, что можно сделать, разговаривая с доктором медицины, это заикнуться о газетах и пиаре. Если речь идет о деле, допускающем мало-мальски неоднозначное толкование, всякое упоминание о прессе закроет перед вами все двери. Вот почему в разговоре с доктором Тресслер я заверила ее, что информация мне нужна не для статьи и что я не собираюсь приводить ее слова в прессе, а просто стараюсь помочь одному редактору, которого пытались отравить, и именно поэтому мне очень нужно разобраться в истории вопроса. Кейт Тресслер подняла забрало и согласилась со мной встретиться. Мы назначили встречу на половину четвертого, то есть примерно через час после того, как я должна была закончить интервью с Дармой.

В Нью-Джерси я свернула с автострады и углубилась на территорию Пенсильвании. По мере продвижения я сворачивала на все более мелкие дороги и в конце концов попала в маленький, весьма своеобразный городок Карверсвилл. Загородное убежище Лэндона представляло собой дом в викторианском стиле, расположенный в нескольких кварталах от главной улицы. Дом по периметру был опоясан верандой и имел крытый плавательный бассейн. Для меня погостить в доме Лэндона было все равно что побывать в раю. Лэндон тоже собирался приехать сегодня утром, но перед отъездом я нашла под дверью своей квартиры записку от него. Он писал, что возникли проблемы с одним клиентом и он сможет выбраться не раньше девяти вечера.

Когда я подъехала к дому, было около одиннадцати. В палисаднике перед домом полыхала огненно-красными цветами азалия, из цветочных ящиков, подвешенных под окнами, свисали какие-то вьющиеся растения с красными, розовыми и лиловыми цветами. Такие же цветы росли на границах с соседними участками. Я открыла дверь ключом, который мне дал Лэндон, и вошла в дом. Мне казалось, что без Лэндона в его доме я буду чувствовать себя странно, так оно и получилось: ни тебе уютного потрескивания дров в камине, ни Моцарта, ни зажженных свечей на всех горизонтальных поверхностях, ни аппетитного аромата рагу, доносящегося из кухни.

Я бросила вещи в одну из гостевых спален на втором этаже и устроила себе ленч, открыв банку консервированного супа. Если не считать звука капель, падающих из подтекающего крана на кухне, в доме стояла полная тишина. Убрав за собой, я переоделась в желтое хлопчатобумажное платье, желтый кардиган и желтые босоножки. Ехать к Дарме было еще рановато, но я решила выехать с запасом, на случай если вдруг заблужусь на извилистых проселочных дорогах округа Бакс.

Представьте себе, я действительно заблудилась, потеряв на этом минут двадцать! Дарма жила на Олд-Холлоу-роуд, но сначала мне надо было выехать на Бивер-роуд, которой не оказалось там, где, по словам Дармы, она должна была находиться. Поплутав немного, я даже стала подозревать, что Дарма нарочно заморочила мне голову, а сама сейчас сидит небось в своей гостиной и посмеивается. В конце концов я свернула на обочину и спросила дорогу у какого-то мужчины, садившегося в пикап. Он объяснил, что мне надо ехать назад и сделать крюк. Я уже начала терять терпение, когда увидела впереди, к северу от меня, указатель «Олд-Холлоу». Как выяснилось, подъездная дорога к дому Дармы и была этой самой Олд-Холлоу-роуд. Она тянулась с четверть мили, извиваясь между дубами и соснами, мимо живописных развалин каких-то каменных строений, и наконец спустилась в лощину, которая, казалось, находилась в миллионе миль от чего бы то ни было.

Хозяйский дом поражал воображение. Целиком каменный, длинный, никак не моложе двухсот лет, он не был выдержан в каком-то определенном стиле. Я поставила джип во внутреннем дворе рядом с большим бревенчатым сараем, который, похоже, теперь служил гаражом. Чуть поодаль стояли еще два сарая, поменьше; выходя из джипа, я заметила, как в одном из них скрылся мужчина в джинсах и джинсовой рубашке. Я свернула за угол сарая, и со мной чуть не случился сердечный приступ: не больше чем в десяти фугах от меня, вытянув шею и волоча по земле сложенный хвост, прохаживался павлин. Такер Бобб, пока был жив, явно играл роль этакого владельца поместья. Я где-то читала, что он происходил из семьи богатых южан, так что они с Долорес относились к совершенно разным социальным слоям.