Лишь пять дней - Джули Тиммер

Мара сидит у окна, смотрит в него, но ничего не видит. Старое, изношенное одеяло наброшено на колени, хотя на улице жара.

Лакс бледнеет. От запаха в комнате ее тошнит. Но она выучила — если жалуется, то после обеда ее ждет наказание, запрет выходить из комнаты. Когда папа не смотрит, она зажимает нос руками.

Том подходит к Маре, нежно берет за руку и целует в макушку. Волосы жены безжизненно свисают — непричесанные, грязные, сухие. Он игнорирует это и все равно целует ее.

Зрелище того, как отец прикасается к голове матери, вызывает у Лакс позыв к рвоте. Она аккуратно и беззвучно подавляет его. Падает на стул, скрещивает руки на груди и надувает губы. Она не хочет быть здесь! Она хочет сидеть в Интернете, в телефоне, переписываться с друзьями. Черт побери, даже делать домашнее задание намного лучше, чем эти визиты.

Какой толк от этой женщины? Она уже попрощалась мысленно со своей матерью. С той матерью, которая у нее когда-то была. Мать, которая читала ей, катала на качелях, каждый день в пакет с обедом добавляла маленькую записку «Я всегда буду любить тебя. Мама». Та мама, на которую она равнялась, хвасталась перед друзьями. Была рада видеть каждый день, когда автобус привозил ее домой.

Она смотрит на профиль отца, склонившегося к матери, и с отвращением отворачивается. А ведь он был так красив! Так полон жизни! Теперь он поседел. Лицо вытянулось! Даже голубизна глаз выцвела, она и не знала, что такое возможно! Но могла поклясться, что это правда! В складках губ навсегда застыло страдание.

И только здесь он заставляет свои губы растягиваться в улыбке и притворяется, будто для него лучше этого места нет ничего на свете. И нет ничего, чтобы он предпочел разговорам с безумной женщиной, которая его даже не слушает и не может понять, что он говорит!

Раньше она восхищалась отцом из-за этого! Из-за его преданности! Привязанности!

Теперь она считает его жалким!

Она ненавидит себя за то, что так думает о нем, и ненавидит себя за то, что так думает о матери. Но что ей думать? Она хочет жить! И хочет иметь отца, у которого не выцвели глаза!

Почему та женщина еще не умерла?»

Через секунду Мара стояла на коленях возле унитаза, все, что она съела, выплеснулось наружу. Она содрогнулась еще несколько раз, пока желудок полностью не опустел.

Потом поплескала в лицо холодной водой, строго посмотрела на свое отражение в зеркале.

Решительно двинулась в кухню, набрала номер доктора Тири. Когда ответили, она сообщила свое имя и оставила доктору сообщение: «Я не сплю».

Глава 30 Мара

Том сидел в гостиной на диване, ноутбук на коленях, выражение лица сосредоточенное. Мара откашлялась, и он быстро закрыл компьютер и положил его на кофейный столик.

— О, вот и ты, — сказал он и похлопал по свободному пространству на диване возле него.

— Нет никаких новых исследований, — сообщила она, усевшись, — я вчера ночью проверяла, и этим утром тоже.

— О чем ты?

Мара скептически посмотрела на него и потянулась к ноутбуку. Как она и предполагала, муж перехватил ее руку прежде, чем она смогла открыть компьютер и удостовериться, на каком сайте он был. Победно улыбнувшись, отметила:

— Думаешь, я не знаю об этой твоей ночной одержимости?

Том ласково посмотрел на нее, притворяясь, что не понимает, о чем она. Мара решила, что они вернутся к этому разговору позже.

— Почему ты не сказал, что я хожу как пьяная?

— Что? Ты подслушала?

— Было нетрудно, когда ребенок орет: «Пусть мама никогда больше не выходит из дома!»

Том скривился:

— Извини. Наверное, ты уже устала от этого слова, и я устал слышать их от тебя.

— Это уже сотое «извини» за день. Почему ты разрешил мне выйти из дома, когда я так хожу? Ты просил Лакс мне ничего не говорить? Обычно она не так вежлива.

— Лакс, вероятно, этого не поняла. Ты мама, и так ходит мама. Это только когда…

— Когда она стала посмешищем всей начальной школы Плано! Тогда она поняла, что мама ходит как пьяная.

Том покачал головой, но она не позволила ему заговорить.

— Почему ты мне не сказал? — спросила она снова, немного громче.

Он нахмурился.

— Ты запретила.

Она начала спорить, но вспомнила «женщину-флюгер». В тот день, когда доктор Тири рассказывал об аносогнозии, она просила Тома не говорить ей, если она начнет странно двигаться. Она не хотела этого знать.

— Ах, да.

Потом нацелила палец на компьютер, который он так быстро закрыл:

— Серьезно, ты не устал от этого?

— От чего?

Было не удивительно, что он «тупит», она и не ждала, что он будет действовать иначе.

— Устал искать новости в Интернете. Устал загадывать, что именно завтра изобретут новое лекарство, проведут новое исследование, которого не было вчера. Устал надеяться, что у этой истории будет другой конец. Надеяться, что долгожданное лекарство вот-вот изобретут! Что до этого всего два шага! Но в действительности не два шага, а сотни и сотни километров! Самые гениальные умы, занимающиеся исследованием, даже не могут сказать, как эта болезнь протекает, а не то чтобы заявлять: «До изобретения лекарства всего два шага!» Ты не устал, каждый раз открывая компьютер, задерживать дыхание и говорить себе: «А может, в этот раз?»

— Я не настолько обеспокоен результатами исследований. У них есть прогресс. А у нас есть еще время.

— Ни черта у нас нет! Я превратилась из супермамы в «не-дай-ей-выйти-из-дома» за два месяца! Просто так, — она щелкнула пальцами, — возможно, у тех счастливцев, у которых не такой высокий уровень повторений, и есть время, но не у меня!

— Не начинай опять, Мара! — ответил он напряженно, и она видела, что он сдерживает раздражение. — Я говорил тебе, доктор Тири отмечал, и каждый член его персонала это подтверждал, что нет доказательств того, что прогрессирование болезни напрямую зависит от количества повторений!

— А я читала в Интернете кучу статей о том, что люди с более высоким количеством разрушаются куда быстрее…

Он поднял руку:

— Пожалуйста! Прекрати верить непроверенной информации из Интернета! Я считаю, нужно полагаться на мнение профессионалов!

— Просто курам на смех! Ты хочешь, чтобы я полагалась на профессионалов? То есть ты имеешь в виду представителей профессии, которые не узнали ничего нового с того самого момента, когда мне поставили диагноз? С таким же успехом я могу полагаться на волшебный мячик Лакс!

Он не ответил, и они молча посидели некоторое время. Мара знала — он раздумывает, как бы ее успокоить, и прежде чем эти его попытки снова вывели ее из себя, она глубоко вдохнула, сосчитала до трех и выдохнула. Хотелось избежать ссоры.

— Серьезно, Том, — начала она спокойно, — неужели ты не устал притворяться, что нормально относишься к тому отвратительному будущему, которое ожидает тебя?

— Нормально, — ответил он мягко, взяв ее за руку. — Конечно, я был бы рад, если бы все было иначе, для твоего блага, но…

— Да ладно! — уговаривала она, заставляя его признаться. — Давай без этого! Ты бы хотел, чтобы все было иначе и для твоего собственного блага!

— Нет.

— Конечно, да! — она медленно закивала, приглашая его продолжить игру и отрицательно закивать. — Тебе жаль, что ты так сильно проиграл в лотерею «Выбор жены»!

Он отпрянул, шокированный и обозленный, будто она дала ему пощечину:

— Мара! Я так не…

— Считаешь! Знаю, ты так думаешь! Ты хотел бы не быть таким слабым! Ты хотел бы не быть обремененным этой жалкой…

Он вскочил с дивана.

— Не смей мне говорить, о чем я жалею! Не предполагай, что я хочу, что я думаю и чувствую!

— Легко догадаться! Потому что я тоже через это прохожу! И я знаю, я бы предпочла, чтобы болезнь прикончила меня прямо сегодня, а не тянулась еще годами! Я знаю, что для Лакс будет намного лучше, если я превращусь в аккуратную урну с прахом, а не останусь объектом насмешек в школьных коридорах. Я знаю, насколько лучше станет жизнь для тебя, если меня не станет! И комната освободится для кого-то молодого, здорового, полного жизни, и какая-нибудь красотка займет мое место! Кто-то, на кого ты будешь смотреть с гордостью, а не с жалостью. И если я уверена в правдивости моих слов, значит и ты тоже…

— Черт побери, Мара! — Она вздрогнула, он никогда не орал и не ругался, она была основным крикуном в семье. — Что я тебе только что сказал? Ты не знаешь того, что знаю я! Ты не знаешь, что думает Лакс! Прекрати пытаться…

— Хорошо, я знаю то, что я знаю! И я знаю, что ты предпочел бы…

— Да ради бога! — Том мерял шагами комнату. Лицо красное, она видела, как он сжимает и разжимает кулаки, пытаясь унять свой гнев, но ничего не получалось.