Князь Рысев 3 - Евгений Лисицин

— Я даже не знаю, что сказал бы твой отец, услышав такую глупость. Вероятно, он сейчас крутится в гробу. Наталья! — Он, наконец, стал чуточку живее. Голос его грянул, словно гром, заставил держащуюся за его руку девчонку встрепенуться. Патриарх явно владел способом привлекать ее внимание. — Мы уходим отсюда. Сейчас же.

— Но папенька… — тут же защебетала она. Уходить с концерта, да еще такого, ей хотелось меньше всего.

— Здесь много благородных людей, Наталья, но даже это не способно затмить трусость и подлость твоего брата. Мы уходим немедля, у меня нет ни желания, ни настроения находиться с ним в одной зале. — Он вдруг обернулся к Орлову, кивнул ему, натянул вежливую улыбку, отвесил малый поклон. — Всех благ.

Я смотрел им вслед, понимая, что не все можно так запросто разрешить кулаками и нахрапом. Орлов же никуда не спешил. Он воспользовался моим замешательством. Попытался отвесить пощечину, но моя реакция оказалась молниеносной. Тело заведомо предупредило меня об опасности, и я заломил сыну судьи руку. Завел ее за спину, словно подзаборному пьянице отвесил пинка.

Орлов выпрямился только после пары шагов. Резко развернулся, но я был все так же спокоен, как и прежде.

— Я хотел дать тебе шанс, Рысев. Но, видят Боги, ты не заслуживал даже половинки. Наша дуэль состоится не позже, чем через три дня.

Молчание стало ему ответом. Он уходил, а мне слышался звон невольничьих цепей, тащившихся за ним. На душе было скверно, внутри все будто кошки раздирали. Мелькнула смелая мысль — а может, ну его все к чертям? Уйти отсюда тоже и завалиться самым наипоганейшим образом спать?

Я привалился к перилам балюстрады, прикрыл глаза, покачал головой. Провал был обиден, провал был горек на вкус. Удача, бежавшая за мной по пятам, сегодня дала осечку, испарилась, оставила меня один на один с кучей нерешенных и новых проблем.

Здравый смысл отчаянно боролся с унынием. Вооружившись свежей инфой, он пытался анализировать, выстроить цепочку дальнейших действий, растормошить мое расстройство.

Я отвлекся, взглянул, чего он там насоединял. Мог ли наш дорогой дядюшка Иван с таким-то классом и родовым даром управлять людьми? А благородными людьми? Последнее я отмел сразу же — будь он настолько крут, уже давно сидел бы в кресле Императора. А значит, все не столь круто. Мог ли он заставить свою дочь написать это письмо и стереть ей память? Тут требовалась только консультация у человека, который имел дело с Евсеевыми.

Я усмехнулся: мастер-слуга, Кондратьич, словно Рим — все дороги сводились к нему. Старик, разом лишившийся прежних забот, заслуживший свой отдых, всегда был для меня хабом знаний, бесконечной кладезью, из которой я черпал, не ведая насыщения. Что ж, следовало нанести ему новый визит вежливости. Надеюсь только, что на этот раз меня не решит снова подвести Егоровна. После случившегося в ее машине я взял с себя зарок, что по своей воле никогда не заберусь в инквизаторский автомобиль.

— Как все прошло? — Алиска, солнечный лучик посреди мрачного, окружающего меня со всех сторон мира вынырнула откуда-то сзади, повисла на плечах. Когда Майя не видела, она вела себя куда развязней, хотя кого я обманываю. Майя ведь нисколько ее не смущала, когда она голышом завалилась в мою кровать…

— Скверно. — Скрывать правду я не видел смысла. Алиска тотчас же развернула меня к себе — и откуда только в этом маленьком тельце столько силы. Она навострила острые ушки, лисий хвост чуть не встал дыбом. Звериная ярость спешила бальзамом пролиться на ее душу — даже без верного клинка она готова была разорвать решившего обидеть меня поганца голыми руками. Вот же дожил, за меня девчонки заступаться будут. Гаденькое чувство, что я понемногу начинаю превращаться в Рысева-бывшего, меня не покидало.

— Что случилось?

— Евсеева узнала собственный почерк, но не писала этого письма.

— Это она тебе так сказала?

— Она не писала этого письма, — снова и куда более уверенно повторил я, давая понять, что это не просто слова. — Алиска, ты что-нибудь знаешь про ее отца?

— Ась? Разве он не твой кровник? Ты должен получше меня знать.

— Ты права.

Театр вдруг пронзил оглушающий трезвон — я грешным делом подумал, что закончился урок и вот-вот радостная школота повалит изо всех щелей, лишь потом вспомнил, где же все-таки нахожусь.

Не в школе, но школота все равно повалила. Парочки, торчавшие на балкончиках, имевшие честь наблюдать мою небольшую стачку с Орловым, спешили занять свои места в концертном зале. Лисичка потянула меня за собой.

— Идем. Знаешь, что бы там у тебя ни случилось, давай это все будет потом, после концерта? Это же может потерпеть?

Я согласно кивнул.

Концертный зал встретил нас гомоном толпы. Словно сычами торчавшие в своих поместьях аристократы наконец получили возможность излить яд слухов в благодарные уши.

И все никак не могли наговориться.

— Майка нас ждет?

— На одном из балконов, — кивнула Алиска. Что ж, следовало отдать Дельвигу должное — он не просто дал лишние билеты, а догадался предоставить отдельную ложу. Знал, что я буду с девчонкой, а то и с двумя? Его догадливости точно можно было позавидовать.

Меня обсуждали. Нет-нет, да ловил на себе заинтересованные взгляды. Знать, вот же каламбур, желала знать, какого ляда я здесь забыл? Готовлю очередную каверзу против Имперского дома? Но сходились все на том, что меня и вовсе не стоило сюда пускать.

— Не слушай их.

Майка, чуть оттолкнув Алиску, села по правую руку от меня, легла мне на плечо. Девчонка-то не просто рада меня видеть, она, словно пломбир, тает от одной только возможности быть рядом. Правду, видать, говорила тогда Биска в Аду — эта любит по-настоящему, без игр.

Не желая отставать от лучшей подруги, левую сторону оккупировала лисица. Решив, что просто лежать на плече скучно, она взяла мою руку, прижалась к ней теплой грудью. Я чуял сквозь глубокое декольте жар ее тела и неистово бьющееся сердце. Словно Алиске хотелось показать мне весь свой трепет.

Свет погас — резко и сразу, лишь затем по ушам ударил щелчок выключателей. Прожектора, висевшие над нами старомодными бобинами, высекали из себя разве что не солнечные лучи, потоком направленные на сцену. Как бы там ни звали подружку Дельвига,