Любовь-война(СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

- Андрей, ты чего хочешь? – хрипло спрашиваю я уже без прежней агрессии в голосе. – Я тебя не понимаю.

Да, вот так взяла и честно призналась. Ну, правда ведь не понимаю, к чему лукавить?

- Я просто хочу убедиться, что все в порядке, - полушепотом отзывается он. – Поухаживать за тобой немного. Я хоть я нечаянно тебе двинул, но вину все равно чувствую.

Опять этот ягодный запах. Он забивается в ноздри, дурманит, пленит, обескураживает. Голова от него чумная делается, сердце из груди выпрыгивает. Ох уж эта малина! Черт бы ее побрал!

Андрей

Она молчит. Ничего не отвечает. Будто язык проглотила.

Слышь, Крис, ну пусти меня внутрь, я наедине с тобой побыть хочу… Очень хочу. А еще комнату твою посмотреть, сто лет ведь там не был. Хорош ломаться, ничего не сделаю, ты же знаешь… Не отморозок же я какой-нибудь, принуждать ни к чему не стану… Ну доверься уже мне, горе ты мое… Счастье мое…

Мы с ней сейчас так близко друг к другу… И все же так далеко. Между нами пропасть из обид, ссор и непонимания… Блин, как же тупо все вышло! Ведь дружили с самого детства, не разлей вода были… А сейчас чужие стали. Даже в квартиру, вон, пускать не хочет! Обидно, однако.

- Ладно, заходи, - обессиленно выдыхает она, скидывая лоферы и направляясь вглубь прихожей.

А у меня от этой короткой фразы внутри все так и загудело, так и затрезвонило радостно. Аж сердце в победном марше зашлось! Вот это я понимаю, удача!

Разуваюсь и торопливо семеню вслед за Крис. В доме по-прежнему пахнет уютом и немного выпечкой. Видимо, за все эти годы тетя Юля не потеряла любовь к готовке. Как же это здорово!

Бегло сполоснув руки, останавливаюсь у распахнутой двери, ведущей в комнату Крис, несколько мгновений в нерешительности мнусь на пороге, а затем, мысленно отругав себя за неизвестно откуда взявшуюся стеснительность, захожу внутрь и… Обалдеваю.

Потому что на небольшой книжной полке, возвышающейся над столом, среди прочих многочисленных фотографий в рамках я вижу наш с Крис совместный снимок. Находится на том же месте, что и много лет назад. При взгляде на него у меня перед глазами будто прошлое оживает: нам по девять, стоим посреди огромного зеленого поля с ведрами земляники в руках. Выглядим до безумия довольными (еще бы, столько ягод собрали!) и широко давим лыбу, демонстрируя отсутствие передних резцов.

Если честно, я этот день как сейчас помню. Мы жутко умаялись под палящим солнцем, и нам страшно хотелось пить, потому что по глупости мы взяли с собой лишь одну пол-литровую бутылку воды на двоих. И вот моя мама спустя несколько часов нашла на поле нас, изможденных собирателей, и вручила каждому по полторашке. Ох, как мы тогда упивались! Никогда в жизни вода не казалась мне такой восхитительно-вкусной! Я словно божьего нектара хлебнул!

А заедали мы всю эту вкуснотищу только что собранными ягодами. Прямо горстями в рот совали, набивая его до предела. И от этого всего нам с Крис так хорошо стало, так весело, что мы согласились на уговоры мамы и стали ей позировать. С ведрами земляники, разумеется. Такой хороший был день! Один из лучших в моей жизни, наверное…

Глава 42

Андрей

И вот я стою, смотрю на этот снимок девятилетней давности, и меня вдруг ломить начинает. Непонятно, от чего. Я внезапно забываю, что мы с Крис уже давно не друзья, что она меня терпеть не может, ненавидит, наверное, даже. На задний план уходят мысли о том, что она слишком непредсказуемая, дикая, не совсем адекватная, странная и со смертоносными тараканами в голове. Что прошлое у нас с ней постыдное, конфузливое, а временами и вовсе трагичное…

Это все мне враз становится побоку, и голову заполняет одна единственная мысль: хочу обнять ее. Хочу дотронуться до ее волос, рук, лица, провести пальцем по щеке, втянуть носом ее запах свободы, раствориться в ней, на атомы расщепиться…

- Че встал, Шульц? – насмешливый голос Кавьяр спускает меня с небес на землю. – Ты вроде поухаживать хотел, так давай приступай. Чайку мне бахни, сможешь? Помнишь ведь, где кухня?

- Помню, - киваю я, отмерев, и вдруг, расхрабрившись, спрашиваю. – Слушай, Крис, а ты зачем нашу фотку хранишь? Неужели за столько не было порыва разорвать и выбросить?

Ее взгляд пулей устремляется к полке, и, поняв, о чем я говорю, она густо краснеет.

- Да я… Просто забыла про нее… Как-то значения не придавала… Стоит и стоит, - сбивчиво отвечает она, явно тушуясь.

Что, припер я тебя к стеночке, язва маленькая? Не ожидала, что я спрошу? А я вообще очень внимательный, все замечаю - и щеки твои пылающие, и пальцы, друг друга заламывающие от смущения. Забавная ты все-таки. Милая.

- Ну-ну, я так и подумал, - коротко усмехаюсь я, решив излишне на нее не давить.

Захожу на кухню, и первое, что бросается в глаза, - это идеальный порядок, царящий вокруг. Тут каждая вещь знает свое место – чашечка к чашечке, салфеточка к салфеточке, даже чайник от чистоты поблескивает. Нет, вы не подумайте, у меня тоже дома все в этом плане нормально, в грязи не зарастаем, просто не настолько все… Идеально, что ли. Мать моя – та еще карьеристка, готовит не сказать, чтобы часто, а убирается и того реже. Все больше услугами клининговой компании пользуется, проще ей так.

Ставлю сверкающий чайник на плиту, а сам оглядываюсь вокруг в поисках лимона. Помню ведь, что Крис чай с кислинкой любит. А еще с сахаром – одну ложку без горки надо класть. Все-таки память – удивительная штука: какие-то важные, на первый взгляд, вещи безжалостно из своих недр выкидывает, а какие-то незначительные мелочи трепетно хранит. Вот теоремы из геометрии, например, постоянно забываются, хотя мне еще ЕГЭ с их помощью сдавать, а вот предпочтения бывшей подруги до сих помню. Как это объяснить можно?

Разливаю горячий напиток по бокалам – один для Крис, другой для меня – и тащу их к ней в комнату. Девчонка уже полулежит на диване в просторной серой футболке, покрыв ноги голубым пушистым пледом.

- Вот, держи, - протягиваю ей кружку, опускаясь на стул по соседству.

Крис принимает чай из моих рук, но при этом как-то подозрительно щурится. Неужели думает, что я яда ей туда плеснул? Вот потешная!

- Пей-пей, не отравишься, - улыбаюсь я, наблюдая за тем, как она едва заметно принюхивается. – Ну, хочешь, бокалами поменяемся?

- Нет, у тебя на это расчет и был. Если ты и плюнул в чай, то точно в тот, который сейчас у тебя в руках. Знал, что я почувствую подвох и захочу поменяться. Но я не такая дурочка, как ты думаешь! – с видом человека, разгадавшего сложную преступную схему, выдает она. – Так что пей свой чай со слюнями сам!

С трудом удерживаюсь, чтобы не захохотать. Наверное, Крис никогда не перестанет меня смешить. На все у нее свои доводы, и все как один чудны́е. Я вот и думать не думал в чей-то чай плевать, мне вроде бы уже не девять, чтобы подобными вещами развлекаться.

Молча отхлебываю из стакана, украдкой разглядывая припухшие от удара губы Крис и ее безразмерную футболку. Интересно, переодеваясь, она сняла лифчик? Должно быть, неудобно в нем весь день ходить… Всматриваюсь в область груди девчонки, пытаясь оценить правильность своих догадок, но она прикрыла ее локтями. Ни черта не видно!

- Знаешь, говорят, есть такая связь на свете, что неважно, сколько раз ты ее разрываешь - она все равно восстанавливается, - слегка понизив голос, говорю я.

Надо же когда-то начинать ломать эту гигантскую стену между нами?

- Это ты про свою связь с Гуляевым говоришь? - иронично хмыкает Крис. -  Сколько по своим бабам не бегает, а в итоге к тебе возвращается.

Язвит еще, зараза, дурочку врубает!

- Я про нас тобой вообще-то, - отзываюсь я, не реагируя на ее провокацию. – Про детство наше, про дружбу.

- Ты о чем, Андрей? – удивленно так, непонимающе спрашивает. – Я уж и не помню, что у нас там было, столько воды утекло.