Темная сестра - Грэм Джойс

Геката привередлива. Геката осторожна. Геката предпочитает уединение и глубокую тайну леса.

В полдень Мэгги зажгла свечи и воскурила благовония, а потом повторила ритуал изгнания, который совершала перед полетом с Эшем. Тогда это ее защитило. Она собиралась снова повторить его на закате, когда настанет нужный момент.

Мэгги отрабатывала мысленную проекцию вещей, которые должны были произойти, — в точности как учила ее этому старая Лиз.

В час дня Мэгги отрепетировала релаксацию и дыхательные упражнения.

В два часа выпила немного подсоленной воды и собрала все необходимое. Прежде чем выйти из дому, она приготовила отвар для слушания и налила его в термос. Потом села в машину и поехала в лес.

День был сухой, солнечный, теплый для этого времени года. Мэгги припарковалась примерно в полумиле от леса и прошла остаток пути пешком.

В глубине леса она нашла тот укромный уголок, где бывала раньше: окруженную деревьями крошечную поляну, где она впервые почувствовала присутствие Гекаты. До заката оставалось еще три часа. Мэгги села и в течение получаса практиковалась в искусстве вызывать зрительные образы. Потом она открыла флягу и вдохнула отвар для слушания. Это оказало на нее успокаивающее действие, и она откинулась назад, прислушиваясь к шуму ветра в листве деревьев.

Алекс распорядился, чтобы его подопечные выкопали вокруг скелета ров в форме буквы U. Таким образом стало возможным работать с находкой с трех сторон. Теперь кости располагались на земляном выступе, на глиняном ложе, возле которого в сосредоточенном безмолвии несла вахту бригада. Археологи не столько копали, сколько осторожно соскребали землю, располагавшуюся между костей и вокруг них.

Стало ясно, что Минни все-таки не ребенок, не младенец. Она оказалась взрослым человеком маленького роста, чье неуклюжее положение в могиле объяснялось тем, что ее втиснули в неестественно маленькое пространство.

— Стойте! — воскликнул Алекс.

Все остановились.

— Что такое? — спросила Таня.

— В чем дело? — спросил Ричард.

Алекс погладил себя по воображаемой бороде и пристально вгляделся в землю сбоку от останков. Потом перешел на другую сторону, присел, коснулся почвы и выпрямился.

— Продолжайте, — скомандовал он.

Археологи продолжили осторожно соскребать землю. У Алекса была неприятная привычка: погруженный в раздумье, он отвлекал своих подопечных, расхаживал взад-вперед, подбегал поближе, останавливал кого-то жестом, а потом отступал, не говоря ни слова.

— Черт! — крикнул он. — Остановитесь! Все остановитесь!

Все остановились, вытянув по бокам руки с кистями и другими инструментами. Алекс подошел ближе, буравя взглядом почву возле все еще закопанного черепа.

Таня взорвалась, выражая всеобщее настроение:

— Ради бога, Алекс!

Алекс вытер пот, попавший ему в глаза.

— Это не ваша ошибка, а моя.

— ЧТО не наша ошибка?

— Я только прошу хотя бы минуту ничего не трогать.

Скрестив руки, Алекс уставился в ров. Таня отвернулась и безмолвно воззвала к небесам, шевеля губами. Алекс обратил на нее внимание.

— Иди сюда. Что это?

Он указал на землю под затылком черепа. Таня подошла ближе, остальные сгрудились за ней.

— Я ничего не вижу.

— Вот именно.

— Что значит — «вот именно»?

— То и значит, что ты ничего не видишь, а вот я вижу. Жаль, что не заметил этого раньше. Видишь этот неровный след в земле? Темное пятно? Это от необработанного дерева. Видишь, какой заметный отпечаток? Здесь дерево сгнило и перемешалось с землей. Во всех остальных местах его источили черви и все такое. Но только не здесь. И не здесь. Мы так торопились добраться до старых костей — и уничтожили все следы того, в чем этот труп был похоронен.

— Это трагедия? — спросила Таня.

Алекс посмотрел на нее, как на ребенка.

— Вот эта Минни была взрослым человеком, засунутым в маленький ящик. Кое-какая информация о ящике нам бы не помешала.

— Но мы не тронули землю за черепом, — вставил слово Ричард, — и под черепом. Может быть, здесь что-нибудь и найдем.

— Будем на это надеяться, — мрачно сказал Алекс.

И вправду, как же он не подумал об этом раньше?

После полудня обнаружилась другая странность. Среди останков не было костей левой руки. Когда посмотрели на скелет с другой стороны, выяснилось, что нет и правой. И обе ноги были ампутированы перед захоронением. Каждая конечность была отсечена, кости — разрублены.

Тем временем в «Омеге» Эш понапрасну пытался сделать вид, что торговля идет обычным чередом. Ему приходилось нелегко. Евангелисты по очереди прилипали носами к витрине магазина, пытаясь разглядеть, чем занят хозяин. Он что-то записывал в гроссбухе, и это явно провоцировало обсуждение среди собравшихся у входа. Эш специально скривился в демонической ухмылке и устроил настоящий спектакль, тыкая ручкой в вены на собственном предплечье. На самом деле он всего лишь занимался счетами.

Время обеда наступило и миновало, но ни один покупатель не решился пройти сквозь пикет. Наконец какой-то молодой человек все же рискнул. Эш принял его с таким энтузиазмом, что тот ушел, а потом вернулся.

Эш не знал, то ли ему закрыться и пойти домой, то ли, стиснув зубы, остаться на посту. Он думал, что, закрывшись, поднимет перед неприятелем белый флаг; с другой стороны, продолжая работать, он как будто им подыгрывал. С приближением вечера он все-таки решил уйти пораньше, но сбить митингующих с толку: он не опустил жалюзи и оставил табличку «открыто».

Когда он вышел из магазина, позвякивая ключами, пикет расступился.

— Извините! Извините!

К нему обращалась полная пожилая женщина в тяжелом пальто, с приятным круглым лицом.

— Скажите, пожалуйста, будьте так добры, вы уже закрываетесь или нет? Просто не хотелось бы здесь торчать без необходимости.

Эш был изумлен. Потом громко расхохотался.

— Ну, мы ведь можем вести себя цивилизованно, верно? — продолжала женщина.

Эш уже собирался ей ответить, но тут заметил серебряную брошь, сверкнувшую у него под ногами. Он ее поднял.

— Это ваша?

Пожилая женщина растерялась. Потом улыбнулась и ласково положила свою ладонь ему на руку.

— Знаете, мой муж подарил ее мне незадолго до смерти. Наверное, я ее обронила. Я бы не пережила, если бы потеряла ее. Просто не пережила бы.

Женщина лучезарно улыбнулась Эшу. Тот приколол брошь ей на пальто.

— Ну вот, хоть одна из вас не испытывает ко мне ненависти.

Высокая женщина — «Да не забудем» — выступила вперед.

— Лучше тебе выбросить эту брошь, Мэри, после того как он к ней прикасался. Она запятнана. Нельзя тебе ее хранить.

Приятная улыбка сошла с лица полной женщины. Эш заметил, как она смотрит то на него, то на товарку, то на брошь. Глаза ее наполнились слезами. Эш пришел в ярость. Он шагнул к высокой женщине.

— Вот вы, — сказал он ей, — вы бы не отказались там побывать, верно? И радостно гикали бы, когда людей вешали и сжигали. Для таких, как вы, это и есть наилучшее времяпрепровождение. Для таких, как вы, это что-то вроде хорошего секса, правда? Не сомневаюсь — вы были бы в первых рядах!

Эш зашагал прочь, а молчаливый пикет проводил его взглядом.

Мэгги расчистила место, чтобы развести маленький, но дымный костер, как было ей рекомендовано. Старая Лиз велела ей вглядеться в этот дым, прежде чем начать ритуал. Затем Мэгги выполнила упражнение по релаксации, а уже потом приступила к серьезной подготовке.

Она открыла сумку и выложила то, что там лежало. Сначала она сделала круг с помощью длинной белой веревки, но не стала соединять концы, чтобы в нужный момент войти в круг.

Мэгги воскурила благовония и повторила ритуал изгнания.

За пределами круга она отметила четыре точки, соответствующие четырем сторонам света. В северной точке, обозначающей местоположение земной стихии, она положила горстку земли, взятой на пустоши с Танцующими Дамами, и произнесла имя Уриэля[1]. В южной точке круга, обозначающей стихию огня, Мэгги установила восковую свечу в керамической чаше с функцией защиты от ветра. Она зажгла свечу и воззвала к Михаилу.

В восточной точке, отвечающей за водную стихию, Мэгги поставила сосуд с дождевой водой, заранее освященной с помощью соли. Здесь она назвала имя Гавриила. Последняя точка — с западной стороны круга — была связана со стихией воздуха. Здесь Мэгги положила побег цветущей омелы. Старая Лиз говорила ей, что плод омелы предпочтительнее, но поскольку Мэгги настаивала именно на этом времени года, пришлось довольствоваться цветком омелы. Омела посвящалась Рафаилу.

До заката еще оставался час или около того. Мэгги отхлебнула немного вина, в котором держала омелу, и стала ждать.

На «раскопе Мэгги» дело шло к пяти часам, и все археологи хотели остаться. Обнаружив, что у скелета отсутствуют конечности, они продолжали работу, пока наконец не увидели, что к черепу что-то прикреплено. Алекс приостановил эту часть раскопок, чтобы в точности зафиксировать положение находки. После этого можно будет копать дальше.