Приют для миллионера (СИ) - Микс Александра

Я могла бы так жить. В маленьком доме с большим мужчиной. Но стремилась я вовсе не к этому, сентиментальность проснулась не вовремя.

— Помою посуду, все равно надо чем-то себя отвлечь, — подскакиваю, когда обе наши тарелки оказываются опустошены.

Элиот остается сидеть за столом, потягивая безалкогольное пиво, найденное в холодильнике.

Он устал, но снова игнорирует сигналы своего организма. Этому парню точно нужна разрядка, несколько минут слабости и тихий шепотом о том, что все будет хорошо.

Посуда не заканчивается: не знаю по какому кругу натираю тарелку губкой, но движения становятся нервными. Еще немного и стеклянный блин треснет пополам.

Плечи начинают подрагивать, а дыхание постоянно прерывается. Здравствуй, забытье. Я по тебе не скучала.

Элиот появляется сзади, буквально вырастает надо мной. Обхватывает предплечья и скользит к ладоням, заставляя разжать пальцы, и избавить себя от посторонних предметов.

Я откидываю голову назад, упираясь в его широкую вздымающуюся грудь и ощущаю откат приступа, приближение которого, казалось, неминуемо. Элиот нажал на стоп. Метко, одним лишь касанием.

Он тянется к крану и надавливает на рычажок, выключая воду. Медленно разворачивает меня в своих руках и прижимает к себе.

Вот оно. Мне не хватает простой заботы и немного настоящего внимания.

Рядом с ним я становлюсь маленькой и слабой. Мне не нужно строить из себя железного человека, как это происходит с Мартином. Не нужно подбирать слова и стараться удержать свои чувства на плаву. Все ощущается по-другому и кажется правильным.

Элиот подхватывает меня под ягодицы и приподнимает так, чтобы я обвила его талию ногами.

Я уже плыву по этому течению и грести против него не хочу. Думать не нужно, точно не сейчас.

Впиваюсь в чужие губы, вкус которых мне не знаком. Пробую, разрешаю и требую ответа. Взаимность прошибает током. Мужские руки с силой сжимают бедра, заставляя морщиться.

— Что мы творим? — шепчу между хаотичными поцелуями.

— Мы должны остановиться?

— Да, — соглашаюсь, ища в себе остатки здравого смысла. — Да, должны.

Остановиться пока не поздно, пока не перешагнули черту, пока оба не ударили в спину близкому человеку.

Элиот не спешит возвращать меня на землю, а я не спешу разжимать руки на его плечах. Замираем, и никто не решается снова сделать первый шаг, будто тот, кто его сделает, останется виноватым. Но Элиот мужчина, он берет ответственность на себя: разворачивается и сажает меня на стол.

Пристраивается между моих бедер, вынуждая развести ноги шире. Платье задирается, демонстрируя красные кружевные трусики, цвет которых возбуждает еще больше.

Он с легкостью отрывает меня от столешницы, и стягивает белье, которое нам обоим кажется лишним.

На мне его руки выглядят еще более притягательными, но несмелые движения дают мне выбор. Я могу прекратить все это, без возражений и настойчивости. Он не заставит, отступит сразу же, как только почувствует сомнение.

Следом с меня стягивают платье, уже более уверенно и быстро. Мое обнаженное тело испытывает на прочность мужскую эрекцию, которая откровенно выпирает из свободных джинс.

Элиот ловит зубами мой сосок, другой зажимает между пальцев.

Первый откровенный стон срывается с моих губ, раскалывая тишину дома. Элиот рычит, и сила воли больше не работает.

Отходит на шаг назад и жадно разглядывает меня, пока я сижу на столе с широко разведенными бедрами.

— Зрелище великолепное, — хрипит, снимая с себя футболку, и берется за ремень.

Расстегивает джинсы и приспускает их вместе с боксерами. Я шумно сглатываю, когда Элиот берет член в руку и проводит по нему от конца к основанию. Интуитивно откидываюсь на столешницу и прохладная поверхность награждает целой россыпью мурашек.

У него сбивается дыхание от столь откровенной картины, и он больше не хочет ждать.

Элиот сокращает между нами расстояние и проникает в меня, медленно, но сразу полностью. Его движения плавные, осторожные. Он настолько нежен, что и не хочется самой просить о жесткости.

Закрываю глаза и растворяюсь в прикосновениях и близости. Пусть медлит, оттягивает момент, когда сорвется и покажет, как на что способен.

Эти сладкие мучения растягиваются. Каждый раз, когда я подхожу к черте, Элиот останавливается, не давая мне сорваться в пропасть удовольствия раньше, чем даст на это свое разрешение. Он хозяин положения, и я следую за ним, подчиняюсь. Именно такой сценарий мы оба нарисовали для сегодняшнего вечера.

Страсть переплетает свои нити, затягивая нас в это болото желаний. Элиот возбужден слишком сильно, чтобы остаться джентльменом до конца.

Он забрасывает мои ноги себе на плечи и движения становятся резкими.

Вытягиваю руки над головой, цепляясь пальцами за край стола, и ныряю с головой в незабываемые ощущения. Периодически я выхватываю глаза Элиота, которые непрерывно следят за мной. Кажется, он даже забывает моргать.

Циклические движения, стоны, искусанные губы. Его руки на моем теле, две пары глаз затуманенные вожделением. Все повторяется с неимоверной скоростью. Предел близко, и полное отсутствие сожаления.

Сначала кончаю я. Себе он позволяет после, когда я почти отдышалась, но все еще нахожусь в легкой эйфории. Моя готовность повторить марафон еще раз пугает и отрезвляет сразу же после бурного оргазма.

Я сажусь, утыкаясь лбом в его плечо, лишь бы не заглядывать в глаза. Наваждение схлынуло, оставив паршивое послевкусие.

Не жалеть. Только не жалеть.

Элиот гладит мое тело, запоминая плавные изгибы. Еще немного и я предложу сбежать. Приму правила игры, забирая самое сильное звено в собой.

Мужской голос звучит опьяняюще, но пульсация отдает в виски:

— Я точно знаю, что ты забываешься со мной.

Он оказывается прав, с ним я забываюсь, от его рук, под его ласками. Мне просто хорошо, здесь и сейчас, но это похоже на издевательство. Я использую его, а он позволяет мне это делать.

— Все еще предлагаешь бежать?

— Если не уйдешь сейчас, то не уйдешь никогда. Он ведь даже не Сток, он хуже. Своеобразный, жестокий и злопамятный. Мартин неплохой человек, но он акула в этом мире с острыми зубами в два ряда. Ему только повод дай.

Я перескакиваю с темы, занятая собственным тягучими мыслями:

— Как называют женщин, которые спят с разными мужчинами?

— Пожалуйста, не надо.

Он отворачивается, чтобы не видеть мой полный отчаяния взгляд. Я признаюсь в этом себе и хочу услышать признание от него.

— Как их называют, Элиот? — я повышаю голос, требуя ответа.

— Шлюхи, — из его уст это больше походит на комплимент, потому что он не презирает меня.

— Я шлюха, Элиот.

Мужчина резко поворачивается и закрывает мне рот рукой, не желая слышать от меня столь откровенные гадости.

— Это не про тебя, Эйва. Ты не знаешь, что такое шлюха, не имеешь понятия какие они и что вытворяют.

— Но именно так я себя чувствую. Я предаю Мартина и морочу голову тебе.

— Если Мартин узнает, он просто убьет меня. Другого исхода не будет, Эйва. Мы либо уходим отсюда вдвоем, либо все плохо закончится для нас обоих.

Элиот не спрашивает о моих чувствах. Он знает, что я не отвечу. Я и сама не знаю ответ. Оба стали мне дороги, два сильных и уверенных в себе мужчины незримо воюют за мое сердце. Мне бы радоваться, но ощущение дрянное.

Тишину нарушает рев мотора, раздавшийся так неожиданно, будто машина стояла под окнами все это время. Свет фар бьет в окна, освещая помещение даже в самых темных уголках.

Элиоту хватает всего пары секунд, чтобы прийти в себя.

— Одевайся, живо.

Я вскакиваю со стола и хватаю платье с пола. Натягиваю его на голое тело. Резинка для волос, которая по счастливой случайности осталась болтаться у меня на запястье, прячет мою растрепанную прическу в высоком хвосте.

Элиот уже одет, и даже футболка аккуратно заправлена. А мои трусики исчезают с заднем кармане его джинс. Ничего не выдает нас, кроме моего колотящегося сердца.