Над судьбой - Павел Крылов

Зоркий Сокол, немного подождав, продолжил, четко выверяя каждый звук чужого языка.

- Вы пришли на эту землю убивать и насиловать. Кто дал вам на это право? Вы знаете только одно право - право сильного. Слезы матери и жалобный плач детей не доходят до ваших ушей. Ваши глаза не хотят видеть наших страданий. Вы никогда не считали нас за людей, и поступаете как с хищными зверями.

Но мы люди и мы хотим жить. Эту войну мы выиграли. Гордыня и презрение не дают вам взглянуть на краснокожих, как на достойных противников.

Так смотрите же вокруг себя. Эти воины победили вас. Вы - военнопленные. По нашим обычаям мы должны убить вас всех. Но мы не сделаем этого. Вина энглишей перед краснокожими огромна. Смерти мало, чтобы искупить ее. Вы останетесь жить и будете работать на благо нашего народа. Путь в мир белых людей закрыт навсегда. Забудьте о нем. Я все сказал. Хау!

Зоркий Сокол очень устал. Лоб покрыла испарина, ладони стали липкими. Даже самые близкие люди не знают, скольких сил стоит ему выглядеть внешне спокойным, уверенным в себе. Важнее было даже не то, что ты сказал, а то что не сказал. Он не стал говорить пленным врагам о том, что для каждого из них есть путь духовного очищения. Нет, пусть это они увидят сами. Пусть они поразятся этому, познав грандиозность и величие достигнутого краснокожими..

По сигналу Командующего Армией из глубины рядов выдвинулось несколько десятков воинов, представляющих все рода войск. Здесь были и разведчики, и строители, и пехота. Все воины были одеты в военную форму, соответствующую роду войск.

Ни боевая раскраска, ни украшения не могли скрыть: все эти воины по крови были белыми людьми. И ярким контрастом к черным гладким волосам шауни-алдонтинов бросались их рыжие, пепельные, каштановые, часто вьющиеся волосы, запретеные в тугие косы по обычаем краснокожих.

Воины выстроились в сводную сотню. Вперед выдвинулся Биг Айрэнхенд. Две золотистого цвета поперечных нашивки на левом рукаве выдавали в нем сотника. Он был пока единственным бледнолицым, дослужившимся до столь высокого офицерского звания.

В отличии от большинства воинов, выкрасивших лицо в дарующий Силу Земли зеленый цвет, сотник раскрасил его в черный цвет - цвет победы, убитых врагов, потухших вражеских костров. Он должен был или победить или умереть.

Зоркий Сокол с гордостью посмотрел на сотника. "Пожалуй, - подумал он, этому эринцу можно уже доверить и пять сотен воинов. Преданный человек". Вождь не сомневался, что эринец самым первым принял образ жизни краснокожих во многом из-за ненависти к энглишам. Вождь прекрасно знал и судьбу Бига и историю взаимоотношений энглишей и эринцев.

Но так искренно полюбить краснокожих братьев, принять Великую Тайну, изгнав из души Бога Белых, дано не каждому. Эринец стал в большей степени шауни-алдонтином, чем некоторых из краснокожих.

Биг был одет в простую кожаную рубаху без лишних украшений. Лишь два магических круга на груди и спине защищали воина от вражеских пуль. Вся рубаха была красно-коричневого цвета войны. Лишь узкие полосы на плечах были сине-зеленого оттенка. Они говорили о миролюбии воина.

Коричневые свободные легины и мягкие бесшумные мокасины были очень удобны и надежны в бою.

Поверх черной раскраски сотник нанес на лицо две желтые молнии - символ мощи и неукротимости.

Когда воины выстроились, сотник, направив взгляд широко открытых нежно-голубых глаз прямо в толпу военнопленных, громко прокричал.

- Гичи-Маниту, Великий Бог Краснокожих, подаривший своим детям победу, хвала тебе!

- Хвала тебе, Гичи-Маниту, - на едином дыхании выкрикнули заклинания на чистейшем английском языке десятки белых людей.

Страх и отчаяние охватили военнопленных. Осознание масштаба катастрофы шокировало. Когда еще дикари будут разбиты? Удасться ли дожить до этого времени?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

- Черт побери! Ах ты краснокожая бестия. Сколько раз я говорил тебе, где должны лежать чулки, а где ботинки. Порядочный человек собирается в Храм, а это маленькое насекомое будто и не слышит. Ух, я тебя.

Мсье Шобиньи беззлобно замахнулся рукой, но тут же возмольно опустил ее. Голова раскалывалась, во рту пересохло, руки мелко дрожали. Молодой слуга подал кувшим с малиновым соком и спокойным, уверенным голосом тихо произнес:

- Господин инженер, выпейте. Вам это всегда помогает.

Фраза развеселила Шобиньи. В языке алдонтинов нет звука "ж". У юноши всегда выходило скорее "инзенер" и это каждый раз приводило Шобиньи в восторг.

Да, слуги из этих головорезов выходили скверные. Скальпы снимать у них получается куда как ловчее. Вот бы хотя бы завалявшегося черномазого. Эти слуги так слуги. И поклонится, и прогнется.

На неделе был торжественный пуск доменной печи. Ямайский ром никто не считал. Сколько раз зарекался Шобиньи, что не станет без меры пить ром. Но постоянно вновь и вновь забывал о своем зароке.

Да, домна вышла на славу. И в этом прежде всего заслуга его, инженера Шобиньи. Это хорошо. А вот он опять без меры перебрал. Болит голова и желудок. И это очень скверно.

Он крепко обхватил липкими ладонями кувшин и долго не отрываясь с наслаждением пил маленькими глотками. Затем поставил кувшин на столик, поднялся с постели. Его уже дало зеркало. Лучше бы его не было.

Инженер был еще весьма молод, но лысина неумолимо разрасталась, завоевывая все новые и новые участки головы, совсем еще недавно покрытые густой шевелюрой. Могло показаться, что инженер уже оскальпирован. Рука инстинктивно потянулась к парику. На полпути инженер остановил движение. Разве этим что-то исправишь?

Из зеркала на него смотрело отекшее, опухшее, обрюзгшее лицо. Огромный красный, покрытый густой капилярной сеткой нос как нечно инородное, лишнее выделялся на оне толстых небритых щек.

Под глазами расположились пугающие своим непередаваемым землисто-фиолетовым оттенком надувшиеся до неимоверных размеров мешки.

Инженеру с трудом удалось наполовину раскрыть закисшие, гноящиеся глаза. Белки глаз налились кровью. Неотъемлемой частью этой физиономии был изборожденный глубочайшими морщинами лоб и большие опухшие уши.

- Надо обязательно исповедаться у священника, прости меня, Господи, - с чувством подумал инженер.

Он быстро отвел взгляд, потому что если бы он продолжил и далее изучать отражение в зеркале, то неминуемо пришел бы к выводу, что с каждым днем разрастающееся брюшко, толстая короткая шея, узкие плечи, тоненькие короткие ручки и ножки делают его весьма и весьма похожим на жука.

Инженер Шобиньи спешил в храм. Веротерпимость краснокожих его поражала. Для франков они соорудили небольшой храмик на одном пригорке, а на другом, совсем недалеко, для энглишей. Путь от жилья инженера лежал мимо энглишеской церквушки. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, Шобиньи смачно выругался и отправил увесистый плевок в энглишескую сторону.

- Прости меня, Господи, - подкрепил он фразой свои действия и тут же подумал, - надо обязательно исповедаться.

Крепящийся в истинном поклонении Богу, месье Шобиньи никак не мог понять, сколько же сил надо Господу, чтобы терпеть этих еретиков энглишей. А ведь от них ну просто воротит.

Крепящийся в истинном поклонении Богу, месье Шобиньи никак не мог понять, сколько же сил надо Господу, чтобы терпеть этих еретиков энглишей. А ведь от них ну просто воротит.

Сто лет полыхала страшная война в Старом Свете, потому что энглишам как и другим северянам не нравилось истинное поклонение. Но франкам с Божьей помощью удалось задавить протестантов. А вот на севере победили еретики.

- Господи, на все твоя воля, - подумал инженер, надеясь успокоить себя, что сложившееся весьма незадачливое положение вещей и должно быть таковым, каковым оно является.

Ну если взаимоотношения двух направлений одной религии хотя и не удовлетворяли инженера, но все-таки в той или иной степени были доступны пониманию, то все, что было связано с Великой Тайной, просто шокировало его.

Отсутствие Бога-Творца в религии туземцев полностью путало мысли мсье Шобиньи. Никем не созданный, вечно существующий мир в котором Бог Краснокожих, Гичи-Маниту, в большей степени похож на удачливого боевого вождя, чем на Небесного Отца, строгого и заботливого, был совсем непонятен инженеру. Эта религия вызывала страстный протест в его душе.

Священники франков и энглишей соревнуясь друг с другом описывали краснокожим огромные преимущества райской жизни. Но инженер не видел еще ни одного туземца, который бы поверил в это.

В тоже время все больше и больше белых людей отдавали предпочтение Гичи-Маниту.

- Как же можно истинного бога променять на такого чужого, непонятного, шобиньи не мог сразу подобрать слова. Чем же божество дикарей привлекает цивилизованных людей? Он не хотел, совсем не хотел познать ответ на этот вопрос.