Фартовые - Эльмира Нетесова

— Чтоб тебя волк сожрал! — пожелал он, потирая ушибленный об острые колени лоб. Парнишка словно и не услышал сказанного. Шагнул на берег долговязыми ногами и направился вверх по тропинке, петлявшей по скале к строению, похожему на занесенный тайфуном потрепанный вагончик.

Толкнув скрипнувшую дверь, сказал, пропуская вперед мужиков;

— Вот вам замок, — и тут же пошел вниз к своей лодке.

Берендей с Харей удивленно переглянулись.

— Это что?

Дощатые тонкие стены, щелясто оскалившись, заросли пылью и паутиной. Железная печурка, разинув рот, смотрела на пришельцев удивленно. Хромая табуретка, грязный стол, две железные койки с прогнувшейся панцирной сеткой и каким-то тряпьем — все это пропахло ветхостью, плесенью.

— Да они что, с ума сошли? Разве это жилье? Пошли назад, — повернул Берендей к двери, но увидел отсюда, с высоты, как далеко отошла от берега моторка.

Харя тем временем обошел будку, принес ведро, топор.

— Живем, Берендей! Родник рядом. Внизу река, может, в ней рыба есть. Не пропадем! Давай, наруби дров, а я в доме управлюсь.

Фартовый с яростью рубил сухие деревца, ломал их, с ужасом думая, что в этой дыре ему предстоит жить годы.

Наворочав целый воз дров, он перенес их к жилищу и решил было спуститься в распадок, — глянуть на речку, но позвал Харя его.

— Чего тебе? — не хотел входить в будку Берендей.

— Да зайди!

Фартовый вошел и удивился, не поверив глазам. Обметенная, отмытая, протопленная будка не казалась теперь большой собачьей конурой.

— Лучшего нам не дадут. Сам понимаешь. Значит, надо и делать все самим. А пока — садись к столу. Похаваем. Эту ночь уж как есть, — показал на протертые койки Харя, — завтра оглядимся.

Наутро Берендей проснулся, когда Федьки в будке уже не было.

Фартовый спустился к реке. Да, он не ошибся, здесь полным ходом шел нерест кижуча, нерки, семги.

Берендей, нахватав из косяка с десяток рыбин, еле поднял их к будке, около которой увидел нарезанную в снопы траву.

— Сбесился что ль Федька? На что трава? — спросил вслух.

— Нужна она нам. Вот подсохнет и посмотришь, зачем, — вынырнул Федька из будки: — Кто-то не дурак жил. Глянь, три бочонка вкопаны в землю, ледник был. И соли целый мешок оставил.

— Ты на рыбу глянь! — перебил Берендей.

— Так мы в рай попали! — радовался Харя. И предложил — Я жильем займусь, чтоб зимой нам не сдохнуть от холода, а ты — жратвой и дровами.

— Не-ет, я дождусь этого, начальничка! Душу из фрайера выпущу! — побагровел Берендей.

— Ну и зря. Охолонь. Чем тут плохо? Не зона, свобода! Сами себе хозяева и паханы. Иль в бараке было лучше?

Берендей поскреб затылок, умолк пристыженно. И, закинув на плечи пустой мешок, молча спустился к реке.

До вечера забил рыбой две бочки, засолил. Принес дров и начал делать немудрящую коптилку для рыбы.

Федька, походив по берегу, нашел обрывок рыбацкой сети и, обрадованный, приволок ее к будке и распустил на шпагат. А на третий день, когда срезанная трава высохла, стал плести из нее маты.

Берендей вначале отнесся с недоверием к затее Хари. Но к вечеру, когда даже на дверь повесил Федька отливающий желтизной душистый мат, застелил пол плетеной циновкой, а вместо тряпья положил на койки толстые крепкие маты, Берендей от души похвалил мужика:

— Живуч ты, кент. Спасибо, что и обо мне не забыл.

Теперь будка и вовсе преобразилась. В ней стало тепло, чисто и даже уютно. Мужики, забыв о недавнем своем раздражении, даже помылись у родника. И Берендей вскоре повесил в коптилку первую партию рыбы, попросив Федьку не забывать подкидывать на угли для дыма хвойные лапы. Сам ловил рыбу, зная: впереди зима. Скоро закончится нерест. Надо успеть. Успеть, чтоб выжить. Да и как иначе? Выжившим в зоне — стыдно погибнуть на воле. И мужики торопились.

Берендей, пока рыба коптилась, носил грибы, нанизывал на оструганные ветки, сушил их в будке. Вся ее крыша была засыпана кишмишем, какой тоже понадобится зимой. Даже лососевую икру засолил Берендей. Целую бочку наготовил стланниковых орехов. Из-за сложенных в поленницу дров едва виднелась крыша будки, снаружи утепленная в два слоя матами.

Соорудил Харя и завалинку, покрыл крышу будки морской ракушкой.

Дважды повезло поселенцам поймать на берегу после отлива громадных крабов. Их они сварили в морской воде, а потом им целую неделю снилась молодость, доверчивая, чистая, пылкая…

Лишь к концу третьей недели приехал в Заброшенки начальник госпромхоза. Глянув с берега вверх, удивленно присвистнул. Позвал поселенцев спуститься вниз:

— Я вам тут постели привез, матрацы, одеяла да мыло. Чтоб совсем не одичали.

— Ты что ж, решил тут заповедник открыть, что ли? А нас как обезьян, выживших всем на удивление, держать? — подступил к нему Берендей. — Навроде экспонатов?

— Не по своей вине не ехал. В Москву вызывали. Только вчера вернулся. Вы уж не взыщите. Хотя вы и так времени не теряли зря, — оправдывался приезжий.

— В Москву… Кому такой понадобится? Да и то сказать, что, помощников нет? Кинули, как псов! Сдохните, мол, туда и дорога. Меньше мороки. Никто за нас не спросит, — подал голос Харя.

— Я вам зарплату привез, — спохватился начальник.

— А куда мы ее всунем? Кой нам понт от нее? — злился Берендей.

— Могу в поселок отвезти. В магазин. Купите, что надо.

— Времени у нас нет мотаться. Сам знаешь, чего тут надо. Вот и купи на наши башли и привези. Особо хлеба. Уже от его вкуса отвыкать стали. И про табак не запамятуй.

Берендей забирал из лодки матрацы, одеяла. Харя тоже ухватил мешок на спину. Даже начальник волок вверх наволочку с чаем, сахаром, спичками.

— Это ты что ж, на свои нас подогреть решил? Не хотим. Вычти за это. Не то этот гостинец колом в горле станет, — потребовал Берендей.

— Конечно, вычту, — согласился начальник. И, оглядев будку снаружи и изнутри, сказал коротко: — Маты с пола снимите, чтоб пожара не получилось. А все остальное — просто здорово.

Поговорив об особенностях здешних мест, он обронил, что в будке этой и в прежние времена жили поселенцы. Но долго не выдерживали. Пили, дрались. Пришлось их обратно в зону вернуть.

— Думал, что и вы первым снегом к нам. Надолго не задержитесь, — признался начальник госпромхоза.

Берендей, чтобы кулак ненароком не сорвался, спрятал его под стол. А Харя, показав руку по локоть, буркнул:

— Вот всем вам — зона…

Начальник госпромхоза составил список продуктов для поселенцев и сказал, сменив уступчивый тон на деловой:

— Ну а теперь пора поговорить о работе. Она у вас нехитрая. Зимой, когда морозы скуют море, вместе с нашими промысловиками будете добывать нерпу, сивуча. Это морские животные, чьи шкуры пользуются спросом у населения. Из шкур этих в нашем цехе шьют шапки, куртки, шубы. Весной промысел нерпы прекращается. Но у вас дел не убавится. Нужно будет ловить корюшку, навагу для жителей Ново-Тамбовки. Эта рыба валом водится у вашего берега. Дадим лодку, весла, сети. Часть рыбы будете сдавать свежей, другую — вялить, коптить, как у себя сделали. Летом получите новое задание — будете черпать у берега ламинарию — морскую капусту и гребешки[20]. Осенью выдадим сети для лова лососевых. А поздней осенью научат вас охоте на перелетных птиц — гусей, уток. Их мы продаем населению. Заработок — по тыще в месяц можете иметь. Втрое больше моего оклада, если не будете филонить, конечно. Заготавливаем мы и грибы, ягоды, стланниковый орех, так что без дела и приработка сидеть не придется. Ну и на свой страх и риск, поскольку милиция запрещает, привезу вам дробовик. Доверяю, значит. Во-первых, сивуча бить. А главное— не хочу грех на душу брать: места здесь хоть и спокойные, но вдруг рысь объявится иль медведь, хоть отпугнете.

При упоминании о рыси Берендея невольно передернуло.

— Кстати, привезу вам спецодежду. В своей одежонке долго не продержитесь. А чтоб без дела не сидеть вам уже сегодня, заготавливайте лосося для поселка. Нерест скоро кончится. Осталось в запасе недели две. Я вернусь завтра утром, сегодня вряд ли успею. Но приеду не один, привезти надо много, одна лодка все не возьмет.

Вскоре он уехал, не назвав, как и в первый день, не имени, ни фамилии. А поселенцы, расстелив матрацы, простыни и одеяла, положив подушки, пили чай с сахаром и галетами, как именинники.

Не забыл начальник о полотенцах и мыле. Привез риса и гречки, масла сливочного и картошки пару ведер, лука и чеснока.

Даже доставил пилу-двуручку, топоры и ложки, кружки и миски, пару кастрюль да чайник — головастый, блестящий, как лица мужиков, отмытые мылом.

Берендей на радостях, что их не забыли и не бросили на произвол судьбы, до темноты заготавливал дрова, складывая их поленницами вокруг жилья, вдобавок к тем, что уже имелись.

Харя собирал малину рядом с будкой. У него, как заметил фартовый, к этому делу был особый дар. До темноты два ведра с верхом набрал. На варенье.