Сияющая - Мара Резерфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то крикнул, мы все обернулись и увидели, как Маргана борется с несколькими стражниками.
– Отпустите его, Дариус!
Он проигнорировал ее и повернулся к стражнику, который стучал в нашу дверь.
– Кто эта девчонка?
– Колдунья-бродяжка.
– Ах, это, должно быть, ты сбежала от меня той ночью. В чем твоя сила, дитя?
Джин молчала, но ее глаза сузились от ненависти. Мгновение спустя Дариус рассмеялся.
– Какая грязная речь для такой юной девушки. Что ж, по крайней мере, мне не придется повторяться. – Дариус взял лицо Джин в свои руки, и ее тело обмякло. – Она была одна? – спросил он стражника.
Тот кивнул.
– Когда раздались крики, вышел мальчишка. Не уверен, что иначе мы бы его нашли. Даже собаки его не видели.
Он опустил Джин в руки стражника и подошел к Эврану, чтобы получше его рассмотреть.
– Сын ткачихи. Полагаю, уже не совсем мальчик. Твои силы всегда были слабыми. Я впечатлен, что ты так долго продержался в гобелене. И все же ты не смог его уничтожить, не так ли? – Дариус усмехнулся, понимая, что задел за живое. – Рискну предположить, что тебе даже немного понравилось.
– Отстаньте от него, – сказала я, делая шаг вперед.
Взгляд Дариуса переместился с меня на Эврана и обратно. Я отступила, но было слишком поздно. Я показала достаточно, чтобы его глаза расчетливо прищурились.
– Мы собрали довольно разношерстную компанию магов, не так ли? Темницы будут заполнены, пока не начнутся казни.
– Какие казни? – На этот раз я рванулась к Дариусу, но один из стражников дернул меня за плечи назад.
Дариус одарил меня долгим, холодным взглядом и повернулся к своей лошади.
– Забирай сына ткачихи и бродяжку.
– Что насчет колдуньи? – спросил стражник, державший меня.
– Она свободна и может идти.
– Нет! – прокричала я. – Я поеду с ними.
Дариус даже не потрудился оглянуться на меня. Я направила часть тепла на кожу, и стражник, зашипев, отпустил меня. Другой стражник подтолкнул Эврана вперед и, схватив Джин за веревки, потащил ее к повозке.
– Я больше ничего не буду для тебя ткать, Дариус. – Голос Марганы был таким же стальным, как ее глаза.
– Нет, не будешь. – Дариус повернулся к одному из стражников. – Отрубить ей руки.
Адель ахнула, Джин начала всхлипывать. Эвран толкнул плечом одного из стражников, которые его удерживали, но со связанными ногами он смог сделать лишь несколько шагов, после чего его схватил другой стражник.
– Подождите! – воскликнула я, когда Дариус повернулся к своей лошади. Рассказывать ему о сбежавших лусири было рискованно, но я была в отчаянии, а это был мой единственный козырь.
– Что теперь? – спросил Дариус, уже вставив одну ногу в стремя.
– Из гобелена сбежали два лусири.
Он высвободил ногу и, наконец, посмотрел на меня.
– Что?
– Когда я прожигала дыру в гобелене, рядом стояли два лусири. Каким-то образом им удалось выбраться.
– Это правда, – сказала Маргана. – Они убежали в лес, направляясь на север. Если мы их поймаем, я смогу починить гобелен.
В глазах Дариуса мелькнула надежда, но она быстро угасла.
– Сначала мне придется поймать лусири, а охотников не осталось.
– Я это сделаю, – выпалила я. – Отпустите остальных, и я сделаю все возможное, чтобы привести к вам полых.
– И как именно ты планируешь это сделать? – спросил он, смеясь. – У тебя кругозор меньше, чем у ребенка.
Я вздернула подбородок и выпрямилась, насколько смогла.
– Я победила лусири и уничтожила ваш гобелен. Могу сказать, что подготовлена лучше, чем кажется.
– Справедливо. – Уголок его рта приподнялся в ухмылке. – Но ты понятия не имеешь, как отследить дикое животное или выжить в лесу. Это может занять недели.
Маргана начала было протестовать еще до того, как Эвран открыл рот, но я так же хорошо, как и она, знала, что он собирался сказать.
– Я пойду с ней.
Я повернулась к нему.
– Нет, Эвран. Здесь тебе безопаснее.
Дариус скрестил руки на груди и бросил взгляд на Эврана.
– И что ты знаешь о слежке?
– Я охотился в здешних лесах всю свою жизнь. – Эвран превосходно сохранял самообладание. – Я выжил внутри гобелена, я наблюдал за лусири больше, чем любой другой живой человек. Если вы действительно хотите, чтобы гобелен был закончен, мы с Лиорой – ваша лучшая надежда.
Дариус задумался на несколько секунд.
– Очень хорошо. Я даю вам месяц. Твоя мать и остатки гобелена будут во дворце, где она восстановит все, что сможет. Разумеется, под замком. Все эти годы у нее было слишком много свободы.
– Вы должны пообещать, что не причините вреда Маргане и Мине, пока нас не будет, – сказала я.
– Ты вряд ли в том положении, чтобы выставлять требования. Но я их не трону, если за месяц вы добудете мне лусири.
– А что насчет меня? – тихо спросила Джин. – Я могу идти?
Дариус повернулся, как будто забыл про нее.
– Нет. Ты можешь пригодиться, если тебя ветром не сдует. Ты пойдешь с ними.
Я послала Джин молчаливое извинение. Если бы она не пришла в наш дом, то могла бы избежать всего этого. Эвран зарычал, когда стражник заломил ему руки за спину. Его взгляд был злым и диким, как у животного, выслеживающего добычу. Он мог бы сбежать от Дариуса, но сдался, думая, что мне нужна его помощь. Отец был прав – моя магия действительно зловещая, тем более что кажется такой безобидной. Неудивительно, что я напомнила Дариусу его самого.
– Что вы сделаете с лусири, когда они будут у вас? – спросила Маргана.
– Я построю для них специальный вольер и буду держать там. Король будет рад заполучить в свой зверинец двух последних полых. А я буду разводить их, пока у меня не будет достаточно волос, чтобы закончить гобелен.
– Зачем? – внезапно спросила Адель. Она не произнесла почти ни слова с тех пор, как пришел Дариус.
– Зачем что? – Его тон смягчился, когда он понял, что заговорила Адель. – А, зачем я хочу закончить гобелен?
Она кивнула.
Он шагнул вперед и положил руку ей на щеку, прежде чем я успела ее предупредить. Ее напряженная поза смягчилась, и она наклонила к нему голову, издав тихий вздох. Отец начал протестовать, но Дариус уже отстранился. Он опустился перед ней на колено, их глаза встретились.
– Теперь ты понимаешь? – спросил он.
Она снова кивнула.
– Все думают, что пустота – это плохо, но я знаю правду. Как и король, мои стражники и даже ты, Лиора, – бросил он через плечо. – Гобелен освободит каждого от страхов, забот и даже желаний. Когда тобой не управляют эмоции, больше не может быть боли.
– Вы ошибаетесь! – прокричала я. – Гобелен не имеет с этим ничего общего. Он – чистая боль и страдание, а не свобода.
Он вернулся ко мне, его голос был скрипучим шепотом, который могла слышать только я.
– Разве это имеет значение? Чем бы ни был этот гобелен – пустотой,
