Клан – моё государство 2. - Китлинский

– Да вы не обижайтесь, я суть хочу уловить,- Потапов посмотрел Сашке в глаза.- Без умысла про зомби сказал, если обидел.

– Баш на баш, как говорится. Вот вы партии служили, только не спорьте. Вообще-то, народу, но под бдительным руководством партии. Так?

– Так,- кивнул Потапов.

– Вы хоть одну работу вождя мирового пролетариата помните?

– Нет,- сознался Потапов.

– Себя выставлять не хочу, Левко придёт – его пытайте. Он не защищал партию и ей не служил, но всю писанину Ульянова может вам процитировать дословно. Так кто из нас зомби? Вы или он?- Сашка хлопнул Потапова по ноге.- Ему, между, прочим никто изучать не навязывал. Он меня спрашивает – надо мол или нет. Я ему отвечаю, что для общего уровня – да, для будущего – нет. Отмирающий материал. И знаете, что он мне ответил?

– Догадываюсь. Раз умрёт – надо прочесть,- сказал наугад Потапов.

– Признайтесь, что тыкали пальцем в небо и для ответа выбрали логическую подходящую модель ответа,- Сашка улыбался, он любил такие игры.

– Точно,- признал Потапов.

– Нет. Он сказал так: "Надо освоить из-за принципа. Мёртвое может в истории воскрешаться, но в более страшных формах".

– Всё,- Потапов поднял руки вверх.- Сдаюсь. Убили наповал.

– Не-е-е-е, Валерий,- Гунько погрозил Потапову пальцем, как учитель непослушному ученику.- Выставляй банку. Подцепили тебя отлично.

– Профессионально,- оценил Панфилов ход Сашкиного выверта.- Да и пьётся в такую погоду. Люблю осень.

Потапов достал из рюкзака литровую бутылку водки "Золотое Кольцо" в подарочном варианте.

– Ага!- радостно хлопнул в ладони Гунько.- Раскололи.

– И всё равно не верю, что нет у ваших людей слабых мест,- разливая водку в кружки, сказал Потапов.

– Есть, есть,- успокоил его Сашка, выпил залпом по старой привычке и, закусывая, произнёс:- Мы не роботы, живые люди.

– Какая слабость – секрет?- спросил Гунько.

– Да нет,- сказал Сашка.- У вас тоже эта проблема есть на повестке дня: женщины.

– С чего не начни – всё ими заканчивается,- Потапов сощурился и нахально спросил у Сашки:- А где вы их в тайге берёте, баб?

– Выписываем по почте,- парировал его вопрос Сашка.- Я не в смысле секса, хоть и это нам не чуждо, природа ведь не даёт забыть кто мы есть. Я про другое. Семья, дети, дом. У вас плоскость, правда, иная, чем у нас, а вывод один: вашим плохо с семьями, а нашим – без них.

– Что-то я не улавливаю,- прервал Сашку Гунько.- Водка, что ль, у тебя, Валерий, с подпоем? Ударила.

– Ваши имеют семьи,- стал объяснять Сашка.- Это ведь заботы, теперь вот – совсем огромные. Квартиру надо? Да. Детей одеть? Да. Чтоб сыты были они? Да. Жену одеть? Да. Мебель и всё прочее для нормального быта? Да. Работа у вас не из лёгких, чтобы в форме быть – надо попотеть не мало, иначе ты дерьмо, а не оперативный сотрудник. Как в форме быть при таком обилии "да"? Голова другим забита совсем. Согласны?- все трое кивнули.- Теперь у нас. Мы таких проблем не имеем, и у нашего стрелка тяжёлый груз земных житейских проблем отсутствует, а его тянет в них, как магнитом. Хочется прийти в дом, где тебя ждёт любимая женщина, сынишку на руки взять или дочь, а он этого лишён. Давит это сильно, не меньше, чем наличие этих проблем у вас. И накапливается с возрастом. Мы боремся, как можем, но пока плохо получается.

– С семьёй, выходит, тяжело и без неё не сладко,- вздохнул сочувственно Панфилов.

– А давит, действительно, сильно,- сказал Потапов, наливая повторно.- Вон моя, который уж месяц мне долбит, что дочь без сапог на зиму остаётся, а девка большая, ей по моде подай, а моей зарплаты хватает только на один сапог. И босиком не выпустишь – не в Африке живём.

– Это точно! Наши с Ефимычем детки хоть и выросли, а внуки и внучки у дедов просят,- Панфилов ткнул Гунько в бок, они сидели рядом.- Что молчишь, просят?- рявкнул он прямо в ухо, отрешённо сидящему Гунько.

– Каждый месяц подбрасываю. Наши ведь, куда денешься,- ответил Гунько, боднув головой.- У меня финансами мать заведует. До истерик доходит. Даже не знаю в кого они жадные такие, завидущие. Взяли Витьке с родителями его жены в складчину – у той отец тоже военный, полковник – мягкую часть. Что дальше было – лучше не вспоминать. Прилетела Зинка, растрёпанная, красная от ярости, от злости трясётся и орёт: "Почему Витьке купили, а не мне? Знаете ведь, что у меня мягкой части уже десять лет, старая и давно пора менять". Вот и меняй, отвечаю ей, что припёрлась, тут холопов – на кого-то горбатить – нет, на старой посидишь – не королева. Она год потом не приходила. Сущий ад – эти бабы, бывают, демоны.

– Но и без них хреново. Я пока не женился, ух, маялся,- признался Панфилов.- Приволокёшься из части в свою берлогу и шаришь по бараку в поисках куска хлеба, стирка, опять же. Нет, с женщиной, как не крути, служить лучше.

– Александр, ваши все холостые?- спросил Гунько.

– Стрелки – да. Монахи. Остальным – можно, у них работа не связана с риском для жизни своей и семьи. Если баба из своих, то без разрешения, а если со стороны, то надо ждать, пока проверим претендентку со всех сторон под микроскопом. Для стрелка женитьба – табу. Связи можешь иметь, запрета нет. Детей могёшь клепать налево и направо, но заводить семью не имеешь права.

– И никто ещё не нарушил?- Гунько был удивлён.

– Мы, Ефимович, своим на хвост проверок не сажаем. Может, кто-то и решился на такой шаг отчаянный, не знаю, но памятуя, что это чревато для родных и близких – всякое случается – думаю, что никто из наших на это не пойдёт. Разумное начало не даст. Один уход такой был. Легализовался, открыл фирму, но из стрелков выбыл окончательно. Подумывали ценз ввести, но пока не решили со скольки лет. Малый имеем выход из школ стрелков, замену трудно готовить, а если все в легал попрут, кто же работать станет. Оставили этот вопрос в проекте.

– Жуткие вы люди, Александр, "клан" имею в виду,- сказал Панфилов.- Подготовка ваших людей действительно восхищает.

– Нам бояться некого. Ваш оперативный сотрудник, готовясь к операции, нет-нет, но о будущем семьи вспоминает. Мы все умные, знаем, что погибни он, его семья пойдёт по миру с жалкой пенсией по потере кормильца, и он это прекрасно понимает, не в пустом месте живёт, видит, как тащит воз жена погибшего товарища. Ведь так? А от этого его функциональная готовность снижается, и никакая благая идея помочь не сможет, даже великий лозунг о защите отечества греть его не будет. Какое отечество ему защищать, на смерть идя? То, которое его детей потом без куска хлеба оставит? Да он в гробу хотел видеть отечество или власть, это уже как вам угодно, которому он своё драгоценное и дорогое доверить не может. Наш стрелок умрёт, если придётся, не за народ, не за Родину, не за идею. Он умрёт за торжество закона, того, к которому с детства приучен,- Сашка поднялся, подложил в костёр сушняка, помешал в казанах, висящих над огнём, варево и присел. Стал быстро чистить картошку, предусмотрительно оставленную Пешковым.

– Конечно, при наличии гарантий легче жить. Но как всё это охватить, как обмерить?- Гунько пристроился рядом и принялся помогать Сашке, достав перочинный нож.

– Не пойму, о каких гарантиях вы говорите,- произнёс, насупившись, Панфилов.- Я пять лет назад попал в военный госпиталь в Крыму, для инвалидов Великой Отечественной войны. Вот тех самых, кто оказался брошенным близкими и родными и у кого их нет попросту. Они, как правило, без рук и ног, страшная картина. Про условия, в которых они там существуют, говорить не буду, слов нет таких, чтобы объяснить. Мы тем, кому до земли поклониться должны за их подвиг, долги не отдали за столько-то лет, полвека уж минуло почти, а вы о гарантиях сегодняшнего дня речь завели. Вместо того, чтобы всем, кто Родину защищал и спас её в лихую годину, воздать в полной мере и обеспечить всем, райкомы и обкомы из мрамора строили, памятники из бронзы отливали вождям, дачи генсекам возводили, ёб их мать. Чтобы госпиталь этот в Крыму отремонтировать – денег не нашлось, а на Форосскую виллу для Мишани сыскали, сучьи дети. Да только за это нас всех, кто при власти в эти годы был, в расход надо пускать. Сколькие погибшие в той войне до сих пор не захоронены, вон под Псковом целые армии лежат, смотрят пустыми глазницами на нас. Последний долг и тот отдать не смогли. За это горько и стыдно,- Панфилов тронул Потапова за рукав.- Дай сигарету. Бросил курить, но, чувствую, не смогу отказаться,- Валерий протянул ему пачку и зажигалку. Панфилов закурил и продолжил:- И если у них в "клане" есть закон гарантий, то я обеими руками за них только за это. Потому что по-другому быть не должно.

– Александр, а вы как к гарантиям относитесь?- спросил Сашку Потапов.

– С трепетом. К любым. Хороший уровень образования – это тоже гарантия, от совершения ошибок, которые могут стать смертельными. Если дело двигают люди не компетентные, исход всегда без гарантий,- Сашка воткнул нож в ствол дерева.- Хватит, Ефимович, а то обожрёмся.